Андрей Щупов - Сонник Инверсанта

— Виноват, Ваше Величество? — в глазах Адмирала мелькнуло непонимание.

— Все очень просто, господин Корнелиус. Никто никого не добивает, поскольку в этом нет никакой нужды. Ванессия деморализована, это ясно. Армии у них практически нет, столица и правительственные учреждения в руинах, а потому им нужно оказать экстренную помощь.

— Но ведь мы… Мы же находимся с ними в состоянии войны!

— Кто вам это сказал? — я улыбнулся. — Насколько я знаю, мы им войны не объявляли. Да и они нам, кстати тоже.

— Но ведь они готовились! Вон сколько сил согнали к границе. Мы их просто упредили — всего-то на полдня.

— Именно это и дает нам право из оккупантов превратиться в спасателей.

— Черт подери! А ведь и впрямь может быть отличным ходом… — какое-то время Адмирал Корнелиус потрясенно молчал. Когда он снова заговорил, голос его звенел от возбуждения. — Ваше Величество, вы гений! Конечно же, именно так! Почему я не сообразил сразу… Миссия спасения, продукты голодающим, восстановление столицы. И ни одна тварь не упрекнет нас теперь в том, что мы появились здесь. Господи! Да ванессийцы просто забросают нас цветами!

— Вот именно, дорогие мои. Цветами, но никак не гранатами. — Я подмигнул ошеломленному Пантагрю. — О происшедшем в ущелье не должен знать никто, это, надеюсь, ясно? Вот и проследите за этим. Приготовьте обращения к мировому сообществу, к артам и Ванессийскому народу. Задействуйте Визирей, ведающих строительством. Словом, не мне вас учить. Вам, Пантагрю, пожалуй, лучше распорядиться об этом прямо сейчас.

— Слушаюсь, Ваше Величество! — советник проворно соскользнул с брони, юрко бросился к подвижной радиостанции.

Проводив его затуманенным взором, Адмирал порывисто стиснул кулак.

— Уже через неделю Ванессия будет нашей!

— Не увлекайтесь, мой друг, — я снова похлопал его по плечу. — Главное — никаких эксцессов и никаких вольностей с гражданским населением. Мы только оказываем братскую помощь ваннам. Помощь — и ничего более! И позаботьтесь о том, чтобы новости об ужасах землетрясения грамотно отразили в средствах массовой информации. Единственная статья секретности — это события в ущелье.

— Понял, Ваше Величество! Сегодня же выставим здесь полк оцепления.

— Батальон, — поправил я его. — Хватит и одного батальона…

Кто-то знакомо кашлянул за спиной.

— Мда… Этого я от тебя, признаться, не ожидал. Значит, не зря я приволок сюда коньяк…

Я обернулся. Димка Павловский не шутил. Сидя на танковой броне, он и впрямь извлек бутыль коньяка и три алюминиевых посудины.

— Поздравляю, Ваше Величество! — он протянул нам с Адмиралом кружки. — Теперь я знаю, зачем ты пригласил сюда хроникеров. Победа одним-единственным выстрелом — это действительно нечто! Но с другой стороны ты сам запечатлел то, что собираешься теперь строго засекретить.

— Верно. — Я кивнул. — Но я не знал ничего о том, что последствия выстрела окажутся столь сокрушающими. Хроника требовалась прежде всего для моего собственного народа. Я говорю сейчас об Артемии.

— Но рано или поздно ванны тоже могут об этом узнать.

— Значит, придется им узнать и об армии вторжения. Мы защищались, разве не так.

— Так-то оно так, но роковой выстрел произвел ты. А это, согласись, в каком-то роде может скомпрометировать тебя.

— И это не столь уж страшно. — Легко согласился я. — Когда придет время смены власти, этот факт также вынырнет из общей копилки. И наверняка поможет тому, кто нацелится на мое место.

— Вот как? — Павловский прищурился. — Значит, ты уже сейчас думаешь об этом?

— Уже, Димочка! Уже! Ты ведь знаешь, как я не люблю власть и все то, что с нею связано. А потому, боюсь, надолго меня не хватит.

Дмитрий выглядел настолько ошарашенным, что временно образ его увял, уступив прежнему седобородому старичку Звездочету.

— Мда… Ты не перестаешь меня поражать. — Пробурчал он. Неловко подняв свою кружку. Обернулся к Адмиралу.

— Ну, что? За победный выстрел?

— С удовольствием! — Адмирал Корнелиус энергично поднял свою кружку. — За такое действительно не грех выпить.

— Наверное… — я задумчиво покачал головой. — Хотя грех это или не грех, сказать сложно.

— Да ну? — Павловский позволил себе скептически улыбнуться.

— Я говорю правду. Видишь ли, Димон, всю жизнь я мечтал быть удачливым и взрывным Роммелем, а пребываю в шкуре осторожного Паулюса.

— И кто же из них сегодня поработал?

— Наверное, оба сразу.

— Интересные примеры! — Павловский фыркнул. — А почему, скажем, не Годунов или не Кутузов?

— Потому, Дима, что это персонажи скользкие и неоднозначные… — Я вздохнул. — Если уж выбирать из наших, то я бы выбрал генерала Скобелева. А еще лучше князя Багратиона.

— Значит, за победу? — нетерпеливо тряхнул своей кружкой Адмирал Корнелиус. Наших речей он явно не понимал, а потому нервничал.

— За грозу! — Уточнил я и залпом опрокинул в себя обжигающий алкоголь.

Гром не грянул, однако дождь действительно полил. Сначала он накрапывал нервно и неуверенно, но аппетит приходит во время еды, и минут через десять дождь хлынул по-настоящему. Мы не стали прятаться в танк и зачарованно следили за буйством стихии. Щедрые струи омывали раскаленную броню, перекрашивали в черный глянец свежие срезы скал. Горячая земля тут же обращала воду в пар, негодующе возвращала небу, отчего ущелье прямо на глазах заволакивало призрачным туманом. Это я тоже когда-то уже видел, что лишний раз подтверждало мощь однажды прописанного фатума. Некто спрограммировал все случившееся заранее, и одним из элементов этой программы была моя скромная персона. Раньше я наверняка бы обиделся, теперь от обиды спасал щит житейской мудрости. Счастья от осознания себя марионеткой я не ощущал, но и гнева не чувствовал тоже. Я был тем, кем и должен был быть, и главным, пожалуй, во всем этом являлось то, что я просто БЫЛ. Проще простого меня могли стереть из программы, ввергнув в пучину забвения и небытия, но меня оживили — более того снабдили одной из ключевых ролей, а потому поводов для ворчания и обид я не видел.

Дождь лил все сильнее, всполохи молний терзали небеса, наотмашь стегали по земле. Слушая раскаты грома, я чувствовал, как меня оставляют последние сомнения. Становилось ясно, что операция «Гроза» действительно началась…

Этим вечером, отдав последние указания Адмиралу, я остановился на постой у местного фермера. Этот тип сразу меня заинтриговал. Тарас Зубатов вышел к нам сам — с огромным караваем хлеба в руках и традиционной пуговкой солонки наверху. Кроме того, под мышкой он держал банку соленых огурцов, а из кармана его широченных штанов торчало горлышко литровой бутыли. Хитроватая физиономия фермера лучилась азиатской улыбкой, в глазах не угадывалось ни малейшего испуга. Именно это нас и подкупило.