Филип Дик - Затворник из горной твердыни [= Человек в высоком замке]

— Бейнс, — произнес Рейсс. — Ведь он же здесь под фиктивной фамилией.

— Бейнс. «Очень сожалеем, что вы нас покидаете. Продолжим наши переговоры, возможно, в следующий раз…» На столе Рейсса зазвонил телефон, и он мгновенно перестал паясничать. — Это, наверное, мне. — Он протянул руку, чтобы поднять трубку, но Рейсс остановил его движение и сам ее поднял.

— Рейсс слушает.

— Консул, — раздался незнакомый голос, — это «Аусланд Ферншпрехамт» [2] Центральная Международная Телефонная станция ( нем. ). в Новой Шотландии. Трансатлантический вызов из Берлина, очень срочный.

— Я здесь, — наступила томительная пауза, которую Рейсс начал заполнять, перебирая свободной рукой почту. Краус фон Меер небрежно наблюдал за ним, свесив нижнюю челюсть.

— Герр консул, извините, что отнимаю у вас время, — раздался в трубке мужской голос. Кровь в венах Рейсса мгновенно остановилась. Баритон, прекрасно поставленный, гладко льющийся голос, столь знакомый Рейссу. — Это доктор Геббельс.

— Слушаю, канцлер, — произнес Рейсс. Стоявший напротив него Краус фон Меер слегка улыбнулся. Его нижняя челюсть уже дрябло не отвисала.

— Только что меня попросил позвонить вам генерал Гейдрих. В настоящее время в Сан-Франциско находится один из агентов абвера. Его зовут Рудольф Вегенер. Вы должны оказать максимальное содействие полиции во всем, что его касается. Сейчас не время объяснять все подробности. Просто предоставьте свою службу в ее распоряжение. Их данке инен зер дабай [3] Крайне вам благодарен ( нем. ). .

— Понимаю, герр канцлер.

— До свидания, консул, — рейхсканцлер дал отбой.

Краус фон Меер внимательно следил за тем, как Рейсс кладет телефонную трубку.

— Я был прав.

— А я что — спорил? — пожал плечами Рейсс.

— Подпишите нам санкцию на принудительное возвращение этого Вегенера в Германию.

Взяв ручку, Рейсс подписал санкцию, скрепил ее печатью и передал шефу СД.

— Спасибо, — сказал Краус фон Меер. — Теперь, когда японские власти позвонят вам и станут жаловаться…

— Если они это сделают.

Краус фон Меер критически посмотрел на Рейсса.

— Сделают. Они будут здесь, самое позднее, через пятнадцать минут после того, как мы возьмем этого Вегенера. — Теперь в его манерах не было и тени недавнего фиглярства.

— Никаких скрипичных квинтетов, — произнес Рейсс.

Краус фон Меер ничего на это не ответил, затем спокойно произнес:

— Мы будем брать его сегодня утром, так что будьте готовы. Можете сказать японцам, что он гомосексуалист или фальшивомонетчик, что-нибудь в этом роде. Разыскивается в Рейхе по обвинению в тяжком уголовном преступлении. И не говорите им, что он разыскивается за политические преступления. Вы ведь знаете, что они не признают девяносто процентов национал-социалистических законов.

— Мне это известно, — произнес Рейсс. — И я знаю, как мне надлежит поступать. — Он испытывал болезненное раздражение и чувствовал себя обманутым. Перескочил через мою голову, отметил он про себя. Как обычно. Связался с канцелярией напрямую. Ублюдок.

Звонок от доктора Геббельса. Руки его затряслись. Это из-за него? От страха перед его всемогуществом? Или от обиды, от сознания того, что его обошли в… Черт побери этих полицейских, в сердцах выругался он про себя. Они становятся все более наглыми. Они уже заставили работать на себя Геббельса. Это они верховодят в Рейхе.

Но что я могу сделать? Что может сделать любой другой?

Смирившись, в душе он подумал — лучше сотрудничать. Не время отказываться по разные стороны с этим человеком; он в состоянии, вероятно, добиться от центра чего только пожелает, а это может включать в себя отставку любого другого, кто ему неугоден.

— Теперь я понимаю, — произнес он вслух, — что вы нисколько не преувеличивали серьезность этого дела, герр полицайфюрер. — Очевидно, безопасность Германии зависит от вашего быстрейшего разоблачения этого шпиона или предателя, или еще что он там из себя представляет. — Про себя он съежился от страха, услышав слова, которые только что произнес.

Тем не менее, Краус фон Меер, казалось, был очень доволен.

— Спасибо, консул.

— Возможно, вы спасли всех нас.

— Ну, так уж, — угрюмо произнес Краус фон Меер. — На еще не удалось взять его. Давайте подождем немножко. Желаю вам дождаться этого звонка.

— Я сумею поладить с японцами, — сказал Рейсс. — У меня, насколько вам известно, богатый опыт подобного рода. Их жалобы…

— Не болтайте зря, — неожиданно хамовато перебил его Краус фон Меер. — Мне нужно поразмышлять. — Очевидно, телефонный звонок из рейхсканцелярии немало его обеспокоил. Он тоже испытывал теперь тяжесть навалившейся на него ответственности.

Вдруг этот малый убежит, и это будет стоить вам должности, подумал консул Хуго Рейсс. Моя работа, ваша работа — мы оба в один прекрасный день можем оказаться выброшенными на улицу. Вы себя ощущаете ничуть не в большей безопасности, чем я.

А в общем-то, может быть, и стоило поглядеть на то, как совсем ничтожные помехи здесь и там могли бы, пожалуй, заблокировать вашу деятельность, герр полицайфюрер. Гадить потихоньку, но так, чтобы потом никак нельзя было к этому придраться. Например, когда прибегут сюда японцы жаловаться, намекнуть каким-нибудь образом на тот рейс «Люфтганзы», на котором будут волочь этого малого отсюда… Или, все огульно отрицая, привести их в еще большую ярость едва заметными презрительными или самодовольными ухмылками в ответ на их жалобы, как бы давая им понять, что Рейх смеется над ними, не признает всерьез этих маленьких желтых людишек… Их самолюбие так легко уязвить. И если они сильно рассердятся, то со своими протестами могут обратиться непосредственно к самому Геббельсу.

Существует множество самых различных таких возможностей. Службе СД в самом деле никак не забрать этого малого из ТША без моего активного содействия. Если б только мне удалось угодить в самую точку…

Ненавижу людей, который прут через мою голову, продолжал думать фрейгерр Рейсс. Из-за этого мне становится просто нехорошо. Я начинаю так сильно нервничать, что теряю сон, а когда я не высыпаюсь, то не в состоянии исполнять свои служебные обязанности. Поэтому долг Германии состоит в том, чтобы исправить это положение. Мне было бы куда спокойнее по ночам, да и днем тоже, если б за свое нахальство этот плебей-баварец, бандит да и только, оказался бы где-то в пределах отечества и подписывал бы доносы в каком-то захолустье, в деревенском полицейском участке.

Вся трудность только в том, как бы не упустить время, пока я буду пытаться решить, каким образом…

Зазвонил телефон.

На этот раз, когда Краус фон Меер протянул руку, чтобы поднять трубку, Рейсс не стал ему препятствовать.