Филип Дик - Затворник из горной твердыни [= Человек в высоком замке]

— Весьма прелестны, — пробормотал он, кладя на место украшения.

— Сэр, — произнес чилдэн с уверенностью в голосе, — такое не возникает просто так, сразу.

— Простите?

— Вы обращены в новую веру, — заметил Тагоми. — Я тоже очень бы хотел стать таким же неофитом. Но не могу. — Он склонил голову.

— Как-нибудь в другой раз, — произнес Чилдэн, провожая его к выходу из магазина. От внимания мистера Тагоми не ускользнуло, что он уже больше не пытался, как раньше, демонстрировать перед ним другие предметы взамен отвергнутых.

— Ваша уверенность весьма сомнительного свойства, — заметил Тагоми. — Она может завести вас в неблагоприятном направлении.

Чилдэн не проявил при этих словах какого-либо раболепного страха.

— Простите меня, — сказал он, — но правота на моей стороне. Я безошибочно распознаю в этих изделиях сконцентрированные ростки будущего.

— Да будет так, — произнес Тагоми. — Но ваш англо-саксонский фанатизм не находит во мне ответного отклика. — Тем не менее, где-то в глубине души он ощущал возрождение надежды. Его собственной надежды. — До свидания. — Он низко поклонился. — Я непременно встречусь с вами еще в ближайшие же дни. Мы, возможно, тогда и обсудим ваше пророчество.

Чилдэн низко поклонился, ничего не сказав на прощанье.

Забрав свой портфель с кольтом-44 внутри, Тагоми вышел из магазина. Я ухожу с тем же, что и пришел сюда, размышлял он на ходу. Все еще ищу, не располагая тем, в чем я нуждаюсь, если и суждено мне вернуться в мир.

Что, если бы я приобрел один из этих странных, непонятных мне предметов? Подержал бы его у себя, вновь внимательно бы рассмотрел, поразмышлял… отыскал бы я, в результате этого, свой путь назад? Сомневаюсь.

Такие предметы пригодны для него, но не для меня.

И все же, даже если кто-то один в состоянии найти свою дорогу… это означает, что выход существует. Даже если мне лично не удастся его достичь.

Завидую я ему.

Круто развернувшись, Тагоми направился назад, в покинутый им только что магазин. У дверей стоял Чилдэн, внимательно за ним наблюдая. Он так до сих пор и не вернулся в магазин.

— Сэр, — произнес Тагоми, — я куплю один и этих предметов, любой по вашему усмотрению. Нет у меня веры, но в настоящее время я рад схватиться и за соломинку. — Он прошел вслед за мистером Чилдэном еще раз вглубь магазина, к застекленной витрине. — Я не верю. Но я унесу с собой этот предмет, время от времени стану регулярно на него поглядывать. Например, по разу каждый день. Если через два месяца я так и не увижу…

— Вы сможете всегда мне его вернуть за полную стоимость, — произнес Чилдэн.

— Спасибо, — согласился Тагоми. Теперь он чувствовал себя получше. Иногда нужно попробовать все, что угодно, решил он. В этом нет ничего постыдного. Наоборот, это признак мудрости, распознание ситуации.

— Вот это успокоит вас, — сказал Чилдэн. Он предложил маленький серебряный треугольничек, украшенный полыми капельками. Черными внизу, ярко-сверкающими, наполненными светом вверху.

— Благодарю вас, — ответил Тагоми.

Наняв велокэб, Тагоми добрался до Портмуд-сквера, небольшого открытого парка на косогоре над Кэрни-стрит, прямо напротив расположенного по другую сторону улицы полицейского участка, присел на скамейку на солнышке. По мощеным дорожкам в поисках пищи бродили голуби. На других скамейках плохо одетые люди читали газеты или просто дремали. Некоторые лежали прямо на траве, чуть ли не спали.

Вынув из кармана небольшую фирменную картонку магазина Чилдэна, Тагоми сидел какое-то время, держа ее в руках, как бы пытаясь ее отогреть. Затем, вскрыв картонку, он извлек из нее свое новое приобретение, чтобы пристально изучить его здесь, в уединении небольшого парка, образованного травянистыми газонами и дорожками между ними, места, облюбованного пожилыми людьми.

В руках он держал аккуратную серебряную безделушку. От ее полированных поверхностей ярко отражалось полуденное солнце, как от вогнутого увеличительного зеркала Джека Армстронга, собирающего все попадающие в него лучи. Или — он снова бросил на нее испытующий взгляд — это, как говорят брамины, «ом», то есть то место, куда увлекается все, что имеется вокруг. По крайней мере, размеры и форма безделушки позволяли сделать подобное суждение. После этого, проникнувшись сознанием исполненного долга, тщательно продолжал рассматривать эту штуковину.

Сбудется ли предположение мистера Чилдэна? Прошло пять минут. Десять. Сидеть дальше стало невмоготу. Время, увы, заставляет нас торопиться, тем самым обманывая и себя, и его. Ну что стоит еще подержать в руках эту вещицу немного, а вдруг все-таки удастся проникнуть в ее сокровенный смысл?

Прости меня, подумал Тагоми, обращаясь к безделушке. Время всегда вынуждает нас в конце концов что-то предпринимать. Вздохнув огорченно, он начал укладывать треугольник в картонку. Один последний, исполненный надежды взгляд — и он еще раз сосредоточил все свое внимание на серебряной безделице. Как ребенок, мелькнуло у него в голове. Изображаю простодушную веру в чудо. Когда загадав что-нибудь, прижимал к уху найденную на берегу моря раковину.

Здесь вместо уха он прибегнул к помощи глаз. Ну, войди же в меня и скажи, что же все-таки произошло, что оно означает, почему так случилось. Открой понимание, сконцентрированное в этой одной конечных размеров штучке.

Слишком много спрашиваешь, оттого ничего и не получаешь в ответ.

— Послушай, — шепотом обратился он к безделушке, — ты же ведь продана с гарантией. Это многое обещает.

Что если я потрясу ее яростно, как старые, не желающие идти часы? Он так и сделал, вверх, вниз, еще раз. Как трясут кости в ладони перед решающим броском. Чтобы разбудить божество внутри, которое, может быть, задремало. Или куда-то отлучилось, гоняясь за кем-то. Сжав серебряный треугольник в кулаке, Тагоми неистово потряс его; вверх-вниз, вверх-вниз, все громче взывая к этому непослушному божеству. Затем снова тщательно обследовал безделушку.

Да ведь ты пуста, эта крохотная штуковинка, подумал он.

Ну-ка, потрогай ее, сказал он себе. Расшевели. Устраши.

— Моему терпению приходит конец, — сказал он шепотом.

А что потом? Швырнуть в сточную канаву? Давай подышим на тебя, встряхнем, еще раз подышим. Ты принесешь мне выигрыш в этой игре или нет?

Тут он не выдержал и рассмеялся. Он же ведет себя просто как какой-то болван, здесь, на подогретой солнцем скамье. Спектакль для всех проходящих мимо. Он виновато осмотрелся. Нет, никто не видит этого. Старики мирно посапывают. На душе в какой-то мере стало легче.

Я уже испробовал все, подумал Тагоми. Умолял, смиренно созерцал, угрожал, наконец, каких только догадок не строил. Что еще можно сделать?