И. Хо - 666. Рождение зверя

– Хау, Хор, аахча ахаба хриабохоя? [110]

Кирилл отшатнулся, но тут же взял себя в руки и посмотрел на мангал.

– Отец?

– А как ты думал?

– Неожиданно как-то…

– Привыкай. Тяжело тебе сейчас, да?

– Да, – признался Кирилл. – Скажи мне, можно ли вернуть все назад? Могу ли я отказаться?

Осирис задумался, наморщив лоб.

– Это возможно. Твоя воля сильнее предначертания. Я не могу преодолеть это. Но ты должен отдавать себе отчет в том, какие у этого решения могут быть последствия.

– Какие же?

– Во-первых, это означает, что ты умрешь. В смысле не ты, а твоя плоть. Такая неприятность рано или поздно случается с каждым из тех, кто родился здесь. Со мной, например, это тоже когда-то случилось. – Лицо гулко рассмеялось и закашлялось пеплом. – А что тебя, собственно, не устраивает? В чем причина такого странного малодушия? – Глаза Осириса зажглись, и Кирилл понял, что он проник в его сознание. – Мда, вижу родную кровь. Мне жаль, что у тебя возникло такое желание. Но ты мой любимый сын, и поэтому я могу показать тебе дыру в заборе. Самое главное – побег должен быть совершенно осознан.

Потемкин не раздумывал ни секунды:

– Говори, что делать.

Возникла пауза. Небо над ними пришло в движение. Вокруг появились грейлины, которые будто пытались помешать им. Маска вновь заговорила:

– Чтобы уйти, тебе надо лишь произнести свое имя. Не то, о котором ты сейчас подумал, а другое. То, которое дал тебе я и которое является ключом к вратам бездны.

– Какое имя?

– ААССОЛТСОЛ.

Осирис сказал это как-то странно.

– Как? – переспросил Кирилл. – Как по буквам?

– Транскрипции нет. Просто скажи так, как ты услышал. Все равно никто, кроме тебя, не сможет его произнести. Как только ты сделаешь это, все исчезнет, и ты вернешься к своей убогой земной юдоли, которую уже ничто не спасет. А разбор полетов мы с мамой будем проводить потом, когда путь твой закончится вместе с этим миром и ты, как блудный сын, как оборванный и жалкий голодранец, приползешь на коленях к отчему дому. Ты хорошо взвесил все это?

– Да, папа.

– Тогда говори. Но запомни одну вещь, сын: если ты вновь произнесешь это слово в обратной последовательности, колесо апокалипсиса закрутится опять, с неимоверной силой. И никакой второй попытки не будет – тебе придется взять меч и ступить на поле брани.

Кирилл обратил лицо к разверстым сияющим небесам. Оттуда показался тянущийся к нему хвост торнадо. Параллельный мир вокруг пришел в круговое движение, все проносилось мимо, будто огромная разноцветная карусель. Музыка сфер сменилась какофонией, неимоверным нарастающим шумом, пытающимся заглушить его слова. Он напряг все свои силы и прокричал:

– ААССОЛТСОЛ!!!

Небо вдруг погасло и покрылось ночной мглой, как если бы кто-то нажал на невидимый рубильник. Светились лишь огни отеля, фонари на пляже да бар, в котором звенел бутылками только что исцеленный Гавриил. Многоголосый хор, сопровождавший его, умолк. Потемкин вновь посмотрел на мангал. Осириса там уже не было – обычные угли, почти совсем остывшие. Беатриче сидела на своем месте. Потемкин облегченно вздохнул. Будто огромная, невыносимая ноша свалилась с его плеч.

– Что ты там делал? – спросила Беатриче.

– Сиквел блокбастера «Миссия невыполнима» отменяется, – улыбнулся Кирилл. – Том Круз может спать спокойно.

Он с удовлетворением отметил, что потерял универсальный дискурс, обрел способность мыслить приземленными образами и говорить обыденным языком. Беатриче смотрела на него изумленно.

– Ничего не понимаю, Элохим.

– Я больше не Элохим, – весело объяснил Потемкин. – Мальчик вспомнил детские повадки и сбежал из дома.

– Но как же… – робко начала Беатриче.

– Лучше об этом не думать. Будь что будет.

Они замолчали, глядя друг другу в глаза. Кирилл пытался поймать ее мысли, но это у него уже не получалось.

– Давай завтра же уедем отсюда, – сказал он. – Навсегда. Ты и я. Не хочу делить тебя с кем-то еще. Ты должна принадлежать мне, только мне и никому больше.

– Это так… романтично! – Беатриче потянулась губами к Кириллу, и они впервые поцеловались – нежно, в одно касание. – Но как же я убегу отсюда? Как можно убежать от Сигора? Синедрион не прощает предательства.

– Я же предал свой мир ради тебя, – сказал Потемкин. – Отрекся от родителей. В судьбе изгоя нет ничего предосудительного, если понимать, на что ты променял уготованное тебе стойло.

Беатриче опустила голову:

– Пожалуй, ты прав. Но как мы это сделаем? Куда мы убежим? В Россию?

Кирилл вспомнил обстоятельства своего отъезда и отрицательно помотал головой:

– Только не в Россию, туда мне нельзя. Но в мире есть много мест, где мы сможем жить в свое удовольствие, наслаждаясь восходами, закатами и друг другом. У меня на счете около двадцати миллионов долларов. К тому же наверняка найдутся люди, которые захотят нам помочь. А даже если такие не найдутся, этих денег хватит, чтобы устроить нам с тобой частную программу защиты свидетелей.

Беатриче призадумалась:

– И куда же тогда?

– В Новую Зеландию, например. Аотеароа – «страна длинного белого облака» на языке маори, в которой не водятся ни ядовитые змеи, ни пауки, там вообще нет никаких хищных животных. Это сказочное место, родина Питера Джексона, где он снял своего «Властелина колец». Там нам даже ядерная война нипочем.

– Хорошо. Давай за этот зеленый остров!

Беатриче подняла бокал и увидела, что в нем обыкновенная вода.

– Ну вот, чудеса закончились, – грустно сказала она. – А что мы там будем делать?

Кирилл раскинулся на тюфяках и закурил, пуская по ветру ароматный смог.

– Как-то раз миллиардер Уоррен Баффет отдыхал в небольшой мексиканской деревушке на берегу океана. Прогуливаясь у пристани, он увидел местного рыбака, его маленькую лодку, в лодке – несколько крупных свежепойманных тунцов. «Долго пришлось ловить их?» – спросил миллиардер. «Да нет, не очень», – ответил рыбак. «Почему же ты не поймал больше?» – удивился американец. «Мне вполне хватит этой рыбы», – объяснил его собеседник, перекладывая свой улов в корзину. «Но чем же ты занимаешься все остальное время?» Мексиканец улыбнулся и ответил: «Сплю допоздна, немного рыбачу, играю с детьми, обедаю с женой, каждый вечер гуляю по деревне, пью вино, играю на гитаре в кругу друзей». Баффет рассмеялся и сказал: «Я хочу тебе помочь. Надо больше времени тратить на рыбалку, а на вырученные деньги купить лодку побольше. Совсем скоро у тебя уже будет несколько лодок, и каждая будет привозить большой улов. Вместо того чтобы продавать рыбу посреднику, начни предлагать ее напрямую, и со временем откроешь консервный завод. Таким образом, ты станешь сам заниматься производством конечного продукта. Вскоре тебе станет тесно в этой деревушке. Ты переселишься в Мехико, затем в Лос-Анджелес, потом в Нью-Йорк, откуда и будешь руководить своим огромным бизнесом». «И сколько времени это займет?» – спросил рыбак. «Лет пятнадцать – двадцать, – ответил миллиардер. – Самое большое – двадцать пять». «А что потом, сеньор?» Баффет ответил: «Ты выпустишь акции, проведешь IPO и будешь ворочать миллионами!» «Миллионами? А что дальше?» Уоррен ответил: «Дальше ты сможешь позволить себе поехать в уютную рыбацкую деревушку, где будешь спать допоздна, немного рыбачить, играть с детьми, обедать с женой, гулять по деревне вечером, попивать вино и играть на гитаре в кругу друзей».