И. Хо - 666. Рождение зверя

Между тем «дэушка» почти достигла цели путешествия. Они уже мчались по Новоясеневскому проспекту, как вдруг случилось невероятное. Кирилл не мог поверить своим глазам: та самая девочка в розовом платьице, которую он два часа назад видел в метро, бежала через проезжую часть прямо под колеса машины. Она догоняла голубой воздушный шарик с желтым смайликом, который, видимо, выскользнул у нее из рук. Трагедия казалась неизбежной – траектории их движения сходились в одной точке. Потемкина охватил ужас. Он увидел перекошенное лицо жирной мамы, безжизненное тело ребенка с вывернутыми конечностями, сгустки крови на асфальте, полицейские протоколы и сухой вердикт человека в форме: «Переходила дорогу в неположенном месте. Смотреть за детьми надо, гражданочка».

Этого нельзя было допустить. Потемкин напряг всю свою волю, пытаясь остановить продвижение в пространстве. Водитель с матюками дал по тормозам, машина словно ударилась о какое-то незримое препятствие и пошла юзом. Девочка остановилась как вкопанная. Ее остекленевшие от шока голубые глаза впились в мозг Кириллу, который почувствовал резкую боль: его швырнуло вперед так, что в груди хрустнуло – вероятно, ремнем перебило ребро. Машина встала буквально в нескольких сантиметрах от развевавшегося на ветру платьица. Водитель, хрипя, отстегнулся и выскочил из машины.

– Охренела, блядь, корова! – держась за грудь, заорал он застывшей на обочине мамаше.

Было такое впечатление, что он ее сейчас просто растерзает. Потемкин, потирая конечности, тоже вышел, достал пятитысячную купюру и протянул ее бомбиле:

– Вот, возьмите, компенсация морального вреда. Я, пожалуй, пешком дойду, тут рядом.

Мужик тут же остыл. Матюгаясь, он направился обратно к машине. Кирилл повернулся к девочке и потрепал ее за волосы:

– Больше так никогда не делай, ладно?

Дитя кивнуло и побежало к маме, прижимая к себе шарик. Потемкин помахал ей рукой и двинулся к дому. Удовлетворение от чуда, которое он, как ему казалось, только что совершил, переполняло его. В голове вертелась какая-то напыщенная дребедень про счастье всего мира и слезу ребенка. Кирилл был даже удивлен этому внезапно нахлынувшему возвышенному чувству. Такому цинику, как он, подобные сантименты были совершенно несвойственны. «Фу, достоевщина! – укорял он себя, – Тоже мне, инженер человеческих душ».

Внутренний диалог гуманиста и мизантропа продолжался до самого подъезда и прервался сам собой. Там, под козырьком, на освещенной фонарем лавочке, на которой во времена потемкинского детства обычно сидели старушки – божьи одуванчики, расположилась компания залетных гопников. Трое парней лет двадцати – двадцати пяти, явно не местных. Все будто сошли с конвейера одной фабрики по производству уродов: обветренное, слегка заплывшее лицо, широкие скулы, сутулая спина, красные руки с грязными ногтями, треники с пузырями на коленках. Все коротко стриженные, причем явно в домашних условиях и овечьими ножницами. У одного из них на голове даже красовался классический кожаный картуз «а ля Лужков». На лавочке лежал букет желтых хризантем, стояла початая бутылка копеечной водки и двухлитровая пластиковая канистра ерша, выпускаемого под брендом «пиво “Охота”» крепкое».

– Слышь, братан, закурить не будет? – Один из гопников сформулировал дежурный в подобных обстоятельствах месседж и сплюнул шелуху от семечек.

– Не курю, пацаны, – так же дежурно ответил Потемкин.

Стараясь не смотреть в их сторону, он продолжал двигаться к двери и уже протянул руку, чтобы набрать шифр на домофоне, как коренастый шкет перекрыл ему дорогу.

– А может, эта… взаймы дашь? А то не хватает чета, – разинув желтозубый рот, обратился он к Кириллу. – Завтра отдам, бля буду.

Это был неожиданный поворот сюжета. Обычно у них в районе вот так, прямо у дома, напороться на гоп-стоп было малореально. Но эти, как уже отметил Потемкин, были не местными.

– Чувак, я бы тебе занял, не жадный. – Кирилл пытался быть дружелюбным и даже как-то криво улыбнулся – на языке собеседников это называлось «лыбиться». – Но наличман с собой не ношу, все в банке лежит.

– А ты докажи.

Второй, долговязый, взял увесистый букет, встал со скамейки и начал обходить его сзади, а в руках третьего, продолжавшего сидеть, блеснуло перо выкидухи. Потемкин четко оценил расклад. Он понимал, с кем имеет дело. В нацистской Германии таких назвали untermensch [23]. Кирилл предпочитал более политкорректное определение «гуманоид», то есть существо человекоподобное, но не homo sapiens. В Москве проживало очень много таких – наверное, столько же, сколько нелегальных мигрантов из Центральной Азии. Но если азиаты, шуршащие по подвалам в центре города, своими повадками и социальной организацией напоминали тараканов, то эта публика, понаехавшая в первопрестольную из какой-нибудь уральской глубинки, представляла собой совершенно особую породу. Русский гопник – это гибрид медведя со свиньей. Видимо, так на славянском генофонде сказался Чернобыль. Они могли убить не ради денег или от садистских наклонностей, а просто из интереса, от скуки. Сейчас в самом мягком варианте гуманоиды собирались покалечить прилично одетого прохожего. Кирилл понял, что единственно возможный план действий в сложившейся ситуации – делать ноги.

Он развернулся и бросился наутек вдоль полутемного дома – к улице, где был свет, ходили люди и иногда даже показывались стражи порядка. Для гопников его бегство означало только одно – у фраера было чем поживиться. Они скопом ринулись в погоню.

Вновь включившимся задним зрением Потемкин видел своих почуявших добычу преследователей, их сосредоточенные лица. Гуманоиды нагоняли, букет в руке долговязого уже превратился в кусок арматуры – избитый прием маскировки у этой публики. «Вот засада! Так бездарно сдохнуть – досадно», – пронеслось в голове у Кирилла, но тут из арки, наперерез ему, выскочил черный джип «тойота ленд крузер» с тонированными стеклами. Машина резко затормозила, задняя дверь открылась, и оттуда выскочил тот самый рыжий, который сегодня караулил Потемкина у гостиницы «Украина». В руке у него был пистолет.

– Эй, Карл Льюис, прыгай сюда! – крикнул филер, указывая на заднюю дверь.

Времени взвешивать это предложение не было никакого. Кирилл с разбегу запрыгнул в машину, где уже кто-то сидел. Рыжий сел за ним, хлопнув дверью. Машина тронулась, и Потемкин с радостью увидел в боковом стекле озадаченные лица гопников, которые явно не ожидали подобного развития событий. Однако радость его продолжалась недолго: оглядевшись, Кирилл обнаружил, что едет в сопровождении четырех конвойных с квадратными лицами – двое спереди, двое по бокам. Причем кто они такие и куда его везут, ему оставалось только догадываться. Только теперь он начал понимать, что из одной переделки, кажется, попал в другую.