Василий Колташов - Торжествующий разум

- Рассыпаться, - командует Пабло.

Он сбрасывая сплеча старую немецкую штурмовую винтовку ХК33 А2.

- Может, из-за нее его прозвали в отряде "немцем"? Да уж, - думает он, - малоприятное прозвище для России.

Где-то невдалеке в зарослях залег пулеметчик. Один за другим низко согнувшись, скользят по зеленовато-рыжему грунту бойцы с пятнистыми масками на лицах. Гранатометчик замирает поблизости, готовясь выпустить свой заряд смерти. Сколько их всего? Двадцать человек - взвод. Разве это много?

Пабло прислоняет к глазам электронный бинокль. Еще никто не проснулся, янки беззаботно спят, не подозревая, что их дозоры только что сняты. На часах шесть.

- Эти люди и есть джунгли, - думает Пабло, оглядывая свой отряд.

Через пять минут начнется атака. С севера в бой вступят 1-й, 3-й взвод и минометная батарея. Тогда американская пехота, потеряв от неожиданности половину людей, станет отходить на него. И тут ее скосят огнем удары 2-го взвода занявшего сейчас превосходную позицию. Классическая операция, но от неожиданности американцам она покажется шедевром.

Еще минута тишины. Кажется, мир стал неподвижным и замер в ожидание чего-то страшного. Но возможно он просто спит, положив голову на скрещенные над мягкой периной руки.

- За полчаса нужно успеть, иначе вертолеты могут испортить дело, - смотрит на часы Пабло. - Еще несколько секунд.

Тишину разрывает оглушительный удар. Пабло видит, как вметаются в воздух коричневые комья земли вперемешку с чем-то кроваво-зеленым. Еще мгновение и подобные взрывы, сливаясь с выстрелами пулеметов и винтовок, превращают тишину природы в извержение человеческой схватки. Смерть, притаившись минуту, назад теперь вышла из своего укрытия на невидимый сенокос. Но это маленький бой.

Отстреливаясь, перебежками, временами залегая в складках земли, американские солдаты густой цепью отходят к холму уверенные, что он по-прежнему занят их товарищами. Они не знают как красиво, ночью, невидимо подкравшимися индейцами из разведки революционной армии был беззвучно вырезан их пост. Теперь застыв, словно мертвые янки, чьи тела лежат в траншее в сотне метров отсюда, партизаны безмолвно ждут какого-то знака.

Пабло стреляет первым. Это сигнал. Мгновенно поняв его, все двадцать бойцов открывают непрерывный огонь по спинам отстреливающихся и отступающих солдат.

Свистят пули, разрываются мины, вырывая из уставших человеческих тел остатки жизни и храбрости. Это зрелище нельзя назвать красивым.

Пабло ловит в прицел еще одного человека, нет, он не думает, что это люди, нет - они враги. Выстрел, затем другой. Потом быстрая смена режимы стрельбы, очередь и магазин пуст. Сколько человек он сегодня убил?

Щелчок и новая очередь заставляет его вздрогнуть от отдачи. Он лежит, слегка окопавшись в красноватой земле, укрытый зелеными зарослями и выпускает уже второй магазин, выравнивая прицел после каждой очереди.

Сорванные словно цветы жизни люди в касках, в форме с нашивками "US" падают, устилая телами склон кудрявой возвышенности. Все продолжается минуты. Неизвестно откуда взявшийся ураган свинца и огня останавливает отступление, превращая его в паническое бегство. Бегство, устремленное не к свободе, а скорее к спасению своей жалкой испуганной жизни.

Бой закончен. Солдаты противника идут, бросив оружие с поднятыми руками. Десяток пленных американцев с измятыми сигаретами во рту, угрюмых и с бегающими глазами.

- Командир, в плен взято шестнадцать человек, - докладывает перепачканный черно-зеленой пастой боец. - Есть два офицера, один капитан. Рота уничтожена. Среди наших потерь нет, правда, в других взводах вроде кто-то ранен. Но без убитых, Пабло.

- Отлично, товарищ.

Они идут к выстроенным в шеренгу рослым янки. Руки они держат на касках, лица угрюмые.

- Где офицеры? - спрашивает Пабло.

- Я лейтенант Мэлон говорит совсем юный человек, стоящий в седине строя.

По его лицу скользит тонкая капля серого пота, перебинтованная рука висит на перекинутом через голову шнурке.

- Хорошо, где капитан?

- Лежит связанный вон там, - указывает в сторону все тот же с перемазанным лицом боец.

- Приведите.

Двое парней волокут тяжелого человека со связанными за спиной руками. Две подошедшие девушки пулеметчицы, перемотанные лентами, внимательно смотрят на это существо со злобным, лишенным всякого испуга выражением лица. Зубы пленного, уже седого человека плотно жаты. Его ставят на ноги.

- Трудно было взять этого-то детину, - смеется худенькая женщина лет сорока. - Чуть не ушел, не знаю, как, но этот капитан увернулся от всех моих пуль и только нож у горла его задержал.

Пабло ласково улыбается, замечая на шее американца тонкую полоску засохшей крови и показывая хорошие зубы солдата.

- Молодец, - поживает он руку скромно опускающей глаза женщине.

- Давайте знакомиться, меня зовут Пабло.

- А "немец", - шипит капитан.

- А вы, вы ведь не привыкли слышать простое «ты», капитан Броун? Конечно, нет. Господин капитан вы будете разговаривать? От вашего согласия будет зависеть останетесь вы живы или нет.

- Красная сука, поцелуй меня в жопу, - цедит сквозь зубы офицер. - Ебал я твою мамочку, и всех твоих братьев…

Пабло смотрит на неподвижно стоящих поблизости пленных янки, они молчаливо неподвижны. Кажется им, совершенно нет дела до происходящего.

- У нас есть колонна североамериканских добровольцев, - обращается он к ним, - там сражается немало бывших ваших товарищей по оружию. Вы можете присоединиться к революционным силам и продолжить борьбу с теми, кто вас сюда послал. Это будет справедливо. Но подробней мы поговорим об этом завтра.

- Всем готовиться к отходу, - командует худощавая женщина в зеленом кепи. - Уходим на север…

Пленных увели, связав им руки и встроив их в ротную колонну.

- Все оружие и боеприпасы собраны, - доложил светловолосый голубоглазый боец с широким лицом и жидкой бородкой.

- Наверное, скандинав, - мелькнуло в голове у Пабло. - Доброволец интернационалист.

Капитан тяжело дышал, видимо нервы у него все же дали сбой, и он обессилено опустился на колени, словно приготовившись к неизбежному итогу.

- Вы все равно меня убьете, вам ведь наплевать на то, что в Штатах у меня жена и двое детей, - уже не так уверенно, но все же с волей в голосе произнес капитан.

- Ты его захватила, так что это право принадлежит тебе, - обратился Пабло к по-прежнему стоявшей по близости женщине.

- Нет Пабло, сделай это сам, это не женское дело…

- Нет ни мужских не женских дел, - он расстегнул брезентовую кобуру и вытащил Беретта М-92. - Есть просто революционная работа, и она не всегда бывает приятной.

Капитан опустил глаза в землю, повторяя какую-то молитву.