Юрий Никитин - 2024-й

— Правда? — спросил я.

— Клянусь, — сказал он. — Тогда даже «девушка, покажи сиськи!» выглядело наглостью! Правда-правда. Теперь и на пилотки не смотрят, если там нет ничего навороченного или необычного.

Я фыркнул:

— Ладно тебе. «Старые добрые…» Будто я их не помню! И было это всего лет пять тому.

— Правда? — спросил он неверяще. — Господи, как время летит… в смысле, ползет, а в него столько поместилось! Пять лет, а как будто десять эпох профыркнуло.

Возле входа в офис увидели Тимура, этот бодро топает с другой стороны. Судя по запачканной глиной штанине, тоже что-то перелезал или перепрыгивал запрещающее.

— Привет, привет, — сказал он жизнерадостно. — Что Тарас такой злой?

— Ночной клуб увидел, — пояснил я. — А это для него что красная тряпка либералу.

Тимур с интересом посмотрел на Гулько:

— А там круто?

Тарас рассерженно фыркнул:

— Интересно? Да там каждую ночь оргии Калигулы какие-то…

Тимур высокомерно нахмурился:

— Дорогой Тарасик, — сказал он брюзжаще, — я тебя всегда уважал, а не любил всяких дураков, что бездумно и безмозгло повторяют какую-то хрень, даже не задумываясь о ее смысле!

Гулько врубился, что камешек вообще-то в его адрес, сам обиделся моментально, но сказал вроде бы миролюбиво:

— Ты чего так на дураков кидаешься, будто они тебе чужие? Были оргии, я сам видел! В кине показывали. И Калигула был. Это царь такой в Риме. Еще до папы римского.

Тимур посмотрел снисходительно, как на дурачка:

— Да разве у него оргии? Собрал на пиру сто человек и велел всем трахаться!.. Ну, знаете, ребята, я не думал, что вы в области секса дикие, как непуганые гуси! Количество еще не качество. Вон сторонники открытого секса сегодня собирают на митинги протеста по десять тысяч, где прямо на площадях трахаются все со всеми, как с женщинами и мужчинами, так и с собаками!.. Смешно просто, когда повторяют, как попугаи…

Гулько сказал мирно:

— Да успокойся, успокойся. Мир меняется так стремительно, что некоторые не успевают. Вот и калигулят по старинке. И думают, что все еще круто.

Мы вошли в здание, охранник вскочил и бросил руку к виску. Думаю, ему самому нравится представлять, что охраняет особо важный объект. Мы кивнули ему, Тимур буркнул:

— За эпохой не успевают? Да оргии Калигулы переплюнули еще в Средневековье, когда на черных мессах вытворяли такое, Калигула удавился бы от зависти!.. А сейчас так и вовсе, Калигула — невинный младенец. Даже с тобой рядом.

Гулько покачал головой.

— Не-е-ет, — произнес он рассудительно. — У Калигулы были в самом деле оргии! Потому что их такими считали. У нас оргий быть не может, потому что уже придумать нечего, что не узаконено Госдумой, конгрессом, сенатом и кнессетом. И даже синедрионом вроде бы. Во всяком случае, папа римский разрешил все! Так что у нас разврата вообще нет. Мы чисты, хотя Содом и Гоморра перед нами — праведники.

В коридоре повстречали Гертруду. Я заметил, как Гулько и Тимур сразу бросили взгляды на ее нос. В последнее время в моде установились правила: размер и масса клитора должны соответствовать носу владелицы. И теперь мужчина, глядя на лицо даже самой недоступной… скажем точнее, пока малодоступной женщины, уже представляет, что там и какое у нее под платьем. Правда, сразу же нашлись экстремалы, которые начали играть с пропорциями, и не только с размерами, но и с формой, цветом, тактильностью, однако Гертруда вряд ли зашла в таких исканиях слишком далеко, работа нравится, у мужчин успехом пользуется, хотя, если честно, они и на фиг не нужны, так что все путем.

Тимур сказал весело:

— Гертрудушка, привет, лапушка! Ты что такая довольная?.. Ах да, ты вчера после работы ходила к Алёне?

Она посмотрела сияющими, как фонари в полночь, глазами, широкий полный рот растянулся в улыбке.

— Нехорошо подсматривать!.. Да, милая Алёна корпоративных клиентов пропускает без очереди.

— И что ты делала? — спросил Гулько.

Гертруда посмотрела на меня, я тоже улыбнулся и сказал поощрительно:

— Ты же видишь, оба сгорают от нетерпения.

— Я не сгораю, — возразил Тимур, — но вообще-то… очень бы хотелось… интересно… Что теперь делают?

Гертруда огляделась по сторонам, но не от застенчивости, как понимаю, а что мало зрителей, сказала с рассчитанной нерешительностью:

— Ну что вы, ребята, это же интимное…

Гулько отмахнулся:

— Да уже нет ничего на свете интимного! Везде вебкамеры. Вчера мне такой штраф припаяли, вот уж не думал, что и в нашем занюханном переулке следят, кто где поссал… Покажи!

Она засмеялась:

— Нет, ребята, нет. Вот буду кого из вас трахать, тот и увидит. Это неинтересно иначе. Для чего старалась? Должна быть неожиданность…

Тимур отмахнулся, сказал с обидой:

— Гертруда, ты как будто чужая! Мы же все коллеги! И друзья. От нас зачем скрывать? Вдруг это чем-то поможет в работе? Ты же не дура, глупость не придумаешь. Если ты полдня провела в кабинете хирурга, то сделала не какой-нить дурацкий пирсинг!

Гертруда кивнула, сказала уже серьезнее:

— Нет, конечно. Пирсинг девочки делают дома сами. Любой сложности. Я кое-что сделала пооригинальнее.

— Да покажи же!

Гертруда заколебалась, наконец сказала:

— Ну, если и шеф изволит…

— Изволю, изволю, — сказал я нетерпеливо. — Может быть, мне интереснее всех, сдерживаюсь просто. Я шеф, а не хвост собачий!

— Ладно, — сказала и посмотрела на меня мстительно: — Только если кто хихикнет — убью на месте.

Она вышла на середину коридора, неспешно, в стиле полустриптиза, задрала, плавно двигая бедрами, и без того короткую юбочку. На этом стриптиз кончился, трусиков не оказалось. Интимной стрижки — тоже, Гертруда — деловая женщина, заниматься этой фигней некогда, просто чисто выбритая промежность, а там…

Гулько громко и восторженно ахнул. Половые губы не просто бантиком, а настоящие полные сочные губы, красные, растатуашенные, а еще и подведенные по контуру темно-коричневой линией. Мы сгрудились вокруг, пригибались, а Тимур опустился на колени и охал, хватаясь за сердце.

— Это еще не все, — сказала Гертруда гордо. — Так было и в прошлом году… Ладно, можешь поцеловать. Хвастаться так хвастаться!

Тимур под наши с Гулько смешки тут же ухватил ее за бедра, придвинул чуть, сам ткнувшись навстречу. Мы заглядывали справа и слева, первым врубился Гулько:

— Ну шевелятся!

Гертруда спросила обиженно:

— Только шевелятся? Это и все, что увидели? Тимур, отодвинься, пожалуйста…

Тимур с неохотой отодвинулся, мы увидели, как губы там чмокнули, высунулся коротенький розовый язычок и облизал губы, сделав их влажными и блестящими.

— Класс, — сказал Гулько потрясенно. — Шеф, добавить ей нагрузки, а то делать не фига, раз такой фигней занимается.