Исаму Фукуи - Матрица террора

— Итак, Нони, ты выполнила задание? — спросил Зейд свою помощницу.

Он снял ветровку и бросил ее на подлокотник кресла. Предводитель вернулся в лагерь бунтовщиков и обнаружил, что Нони уже ждет его в кабинете. Зейд понял, что его собственное задание заняло больше времени, чем он рассчитывал. Он задержался часа на два: прежде чем появиться на той тихой улочке, где инспектор припарковал машину, он зашел в крупный торговый центр и, слившись с толпой, долго бродил с этажа на этаж. Убедившись, что за ним не следят, он отправился в Двадцатый район. Впрочем, сейчас, вспоминая, как просто было убить инспектора, Зейд думал, что предпринятые им меры предосторожности оказались излишними.

— Да, сэр, — сказала Нони. — А ты?

— Я тоже, — кивнул Зейд. — Правда, возникли кое-какие сложности.

— Сложности? — встрепенулась Нони.

— Да так, ерунда, волноваться не о чем, — Зейд махнул рукой. — В машине мистера Кейна оказалась девочка: по-видимому, инспектор собирался исключить ее из школы.

— Случайная жертва, — подвела итог Нони. — Ничего не поделаешь.

— Да, — согласился Зейд. — А еще там был один парень, он видел, как я взорвал машину.

— Свидетель, — задумчиво произнесла Нони. — И ты не убил его? А что, если он даст показания?

— Нет, Нони, — качнул головой Зейд. — Убивая педагогов, я стараюсь не причинять вреда детям… по возможности, конечно. Иногда трудно все предусмотреть, как, например, с этой девочкой, но все же я стараюсь избегать лишних жертв. Вряд ли мальчишка сможет рассказать что-то существенное: там было столько дыма, я и сам плохо его рассмотрел.

— Да, сэр, — согласилась Нони.

— Который час? — неожиданно спросил Зейд.

— Пять тридцать, сэр, — четко ответила Нони.

— Время… В этом Городе вечно не хватает времени, — проворчал Зейд. — Ладно, хватит обо мне. Расскажи, как у тебя.

Когда Тэк проснулся, было темно. Первые несколько минут он лежал в полубессознательном состоянии, глядя в черное небо над головой. Постепенно мальчик пришел в себя, сел и попробовал подняться на ноги, но нестерпимая боль заставила его снова опуститься на землю. Почему так болят ноги?

Он снова попробовал встать, и на этот раз ему удалось подняться с земли; в следующее мгновение резкая боль в лодыжках заставила Тэка вспомнить: он бежал… да, бежал долго. От чего же он убегал?

Затем воспоминания обрушились на него словно снежная лавина, и он снова рухнул на колени, слезы хлынули из глаз. Мысль о том, что Сюзи больше нет в живых, сразила Тэка, словно его ударили кулаком в живот; боль становилась все сильнее и сильнее, пока он не почувствовал, что задыхается. Он знал: Сюзи не хотела бы видеть его в таком состоянии. Но как ни старался Тэк не думать о сестре, о том, что больше никогда не услышит ее смеха, никогда больше Сюзи не обнимет его за шею и не прижмется к его плечу и не станет поддразнивать его, называя смешным детским именем, он не мог избавиться от воспоминаний, которых становилось все больше и больше, и каждое из них острой болью отзывалось в груди.

Пытаясь отвлечься, Тэк заставил себя подняться на ноги и оглянуться по сторонам. Он стоял на шаткой деревянной пристани, прямо пред ним раскинулась Большая Река — широкая черная полоса воды, опоясывавшая западные окраины Города. Взглянув на притулившийся возле обрыва полуразвалившийся деревянный сарай, Тэк понял, что оказался в одном из заброшенных районов. Одинокий фонарь, висевший над крыльцом сарая, отбрасывал тусклый желтоватый свет. Вдалеке Тэк заметил мерцающие огни Города — ярко светящиеся окна домов, в которых жили люди.

Казалось, что здесь, вдали от Города, Тэку должно было стать немного легче, здесь он был чуть более свободным. Но, глядя на черное неподвижное зеркало воды, Тэк почувствовал себя еще хуже. С ужасающей ясностью он осознал: как бы далеко он ни убежал, Город настигнет его. Это огромная клетка, и, как ни стараются люди вырваться из нее, они по-прежнему остаются внутри этой гигантской западни. Казалось, плещущаяся под ногами река обдавала Тэка своим мощным дыханием, словно злорадствуя над ним и наслаждаясь своей вечной победой.

«Отпусти меня!» — неожиданно выкрикнул Тэк, обращаясь к неподвижной воде, но река хранила молчание, лишь легкий плеск волн подчеркивал ее насмешливое спокойствие.

Тэк схватил валявшийся на пристани обломок полусгнившего дерева и с силой швырнул его в воду. Его раздирало желание причинить огромный, непоправимый вред этому черному молчаливому существу. Раздался всплеск, в первое мгновение обломок ушел под воду, затем вынырнул на поверхность и медленно поплыл по течению. Мальчик смотрел вслед плывущему обломку так, словно тот предал его.

— Замечательно, ну и плыви вместе с этой глупой рекой! — с надрывом умалишенного завопил Тэк. — Плыви! Может быть, и я поплыву вместе с тобой! Тогда я буду мертв, мертв как она!

Он сжал кулаки, кровь прилила к голове, он почувствовал, как внутри поднимается горячая волна гнева. Дети сражаются со взрослыми за право контролировать Город, и им наплевать, сколько людей они убьют, прежде чем добьются своей цели. «Случайная жертва»… Тэк, злобно сверкая глазами, уставился на черную реку; ему показалось, что река потемнела еще больше и смотрела на него равнодушным взглядом. Он вспомнил, как мальчик с длинными черными волосами равнодушно повернулся спиной к мертвому телу Сюзи, и переполнявшее Тэка отчаяние сменилось другим хорошо знакомым чувством — сладким всеобъемлющим гневом. Пускай река оплакивает мертвых, Тэк не позволит горю разорвать его душу, вместо этого он будет ненавидеть убийц Сюзи. Он отвернулся от реки и прислонился к шатким деревянным перилам пристани. Как Юмаши назвал их? Бунтовщики? Это они убили его сестру!

Тэк всегда с симпатией относился к бунтовщикам, невзирая на то, что говорил о них Юмаши. И лишь сейчас, после того как они уничтожили самого близкого и дорогого ему человека, Тэк с ужасающей ясностью понял, что имел в виду Юмаши, говоря о ценности жизни. Сюзи мертва, а ее убийца, с такой легкостью списавший ее со счетов как случайную жертву, гуляет на свободе. Гнев, который рос в душе Тэка, словно гнойный нарыв, вдруг лопнул, и он начал кричать. Тэк кричал, выплескивая в темноту ночи накопившуюся в душе горечь и отчаяние; он выкрикивал самые страшные угрозы и давал самые ужасные обещания, клялся уничтожить всех врагов и расквитаться со всем миром. Никто не слышал его воплей, кроме безразличной черной реки, которая молча проглатывала угрозы Тэка и ничего не отвечала ему…

Наконец он выдохся. Шатаясь, побрел в конец пристани, но, сделав несколько шагов, почувствовал навалившуюся на него усталость, просто опустился на доски и мгновенно уснул. Тэк спал глубоко и спокойно, его темная фигура, одиноко лежавшая посреди пристани, была похожа на неподвижное тело его несчастной сестры, которая никогда больше не ляжет спать. А река по-прежнему несла свои черные воды, безразличная и безжалостная; обломок дерева, мерно покачиваясь на волнах, уплывал все дальше и дальше.