Глеб Кащеев - Городские легенды

– Костя? – глаза девушки округлились.

– Тоже узнала? – Юм грустно улыбнулся. – Ты мне скажи, зачем спасать меня вылезла?

– Просто… – девушка заморгала глазами. – Я почувствовала, что должна.

– Значит, ты тоже что-то да помнила. Знаешь, Люб, – взгляд Юма кололся, – я ведь после этого верить людям перестал. И дело не в твоих ублюдках одноклассниках, а в тебе. Когда я уходил тогда, я ведь хотел этого привести, – он ткнул в сторону Шала, – друга твоего тогдашнего. Он ведь видел, кто айфон спёр. Побоялся против класса пойти, потому молчал. Предал тебя, короче. Я за ним пошёл, чтоб душу ему вытрясти, чтоб сознался он, рассказал. Ты обещала дождаться. Обещала! Я привёл его, а ты уже две пачки маминого седуксена выпила. Обманула…

Девушка уронила лицо в ладони. Шал опустил глаза.

– Ладно. Чего скуксились? Прощаю я вас. Узнать больше ничего не хотите?

– Костя, где мы? – Шал оторвал взгляд от пола.

– В чистилище. Когда я фильм «Чистильщик» гуглил, наткнулся на книгу «Чистилище» Данте. Почитал. Муть, конечно, но интересно. Так вот. Там семь кругов. Семь кругов – семь районов. Понятно? А памятник зелёному чучелу – это ж Осирис! Бог загробного мира египетский. Помните, по истории проходили? Только чистилище наше особое – для не совсем взрослых. Ты, Люба, попала сюда за самоубийство. Ты, Шапошников, за предательство. А я… я, похоже, попал в аварию и…

– А ты не должен был сюда попадать, – перебил его Дом. – Ты, как и я, – ошибка, неправильность в этом мире. Ничто не может существовать при полном порядке. Всё остановится. Мы здесь для того, чтобы нарушать правила. Чтобы не быть как все.

Вынырнув из густого тумана, Дом встал.

– На выход! – бодро приказал он своим пассажирам.

Юм узнал это место. Именно сюда его привезло такси. Теперь здесь стояло сразу три машины с шашечками на боку.

– Поторапливайтесь! – крикнул один из таксистов.

Юм взял девушку за руки.

– Мы вернёмся туда, откуда пришли? – спросила она. – Родимся заново?

– Да. Мы будем другими. И даже если встретимся, не узнаем друг друга, – по щеке шатуна скатилась слеза.

– Поехали! – рявкнул таксист.

Юм распахнул перед девушкой дверь.

– Садись!

Подошёл к Шалу.

– А ты не такая уж сволочь, Безропотный! – он хлопнул его по плечу.

– Спасибо, друг, – Шал снял с себя талисман. – Он и вправду меня спас. Пусть он будет твоим.

Две машины скрылись в тоннеле. Юм медлил. Он развернулся к Дому.

– Поезжай уж! – ухнул Дом.

– Спросить хочу, – Юм возвращался. – Те, кто здесь умер, возродятся в мире живых?

– Боюсь, нет, – отозвался Дом.

– Значит, отсюда можно уехать только на поезде?

– Не будет поезда.

– Значит, – Юм встал прямо напротив Дома, – только ты можешь вывести из этого города?

– Я и шатун. Сам я мало на что способен, – Дом вздохнул, как человек. – Кораблю необходим капитан, а дому хозяин.

– А где же твой прошлый шатун?

– Его срок истёк, – Дом вздохнул снова.

Юм думал о народце Чистого города. Достойны ли эти людишки – жалкие и трусливые, подленькие, вероломные – того, чтобы жить в лучшем мире? Дудки! В этом городе им самое место. Но перед внутренним взором его упрямо вставали белобрысый парнишка городовой, толстяк Шеф, лица девчонок, которые не плевали…

Такси настойчиво посигналило.

Юм махнул рукой.

– Поезжай, командир! Эй, Кривой! – он глядел Дому в окна и задиристо улыбался. – Открывай калитку! Будем шататься вместе.

Я не помню, кто я и откуда взялся. Хотя нет, откуда я взялся – вопрос был, скорее, философский: по факту я упал с неба. Но это ровным счётом ничегошеньки не объясняет, ведь, как оказалось, с небес упали и все остальные.

При падении земля забилась во все отверстия моей черепной коробки, мне пришлось потратить некоторое время, чтобы выковырять её изо всех щелей, особенно хорошо она скомкалась в носу. Мне кажется, я до сих пор не смог вынуть всё, и иногда, когда я падаю или ударяюсь обо что-то, из меня высыпается глина.

Сколько мне лет? Чёрт его знает, сколько лет может быть скелету примерно двух метров ростом? Где-то от шестнадцати и до бесконечности.

Я упал с неба и не разбился: не было крови, не было боли, не было ничего, даже переломов. Взглянув на собственные руки и ноги, я ужаснулся: как такое вообще возможно? Кожа, мясо, мышцы – всё это отсутствовало, были лишь кости цвета топлёного молока. Потрогав себя за ребра, засунув палец в один глаз и высунув его через другой, я без помощи зеркала осознал, кем являюсь, и это повергло меня в шок.

– О боже! Это скелет, живой скелет! Помогите! – завопил кто-то очень наигранно, но это сработало – я заметался из стороны в сторону в поисках крикуна и хотел было объяснить ему, что я не опасен и сам не знаю, как здесь оказался, и вообще не знаю, кто я такой. Но когда я увидел хозяина голоса, то понял, что он просто издевается. Мимо меня неспешно проходила группа точно таких же «тощих» ребят, у которых буквально все рёбра были на виду. Один из них и кричал. Как потом оказалось, это такой «местный прикол», что-то вроде приветствия.

– Подождите. Стойте!

Я догнал их и стал сыпать вопросами: «Где я?! Кто вы такие? Кто я? Почему я – скелет?!»

Отвечал всё тот же крикун, не прерывая своего движения, правда, ответы его были весьма односложными и малоинформативными, вроде: «Не знаю, понятия не имею, скелет, потому».

Мир вокруг был до безобразия пустым и скучным. Ни деревьев, ни воды, ни животных с насекомыми – сплошная земля да камни. Одним словом – пустыня, а посередине этой пустыни стоял город. Не просто город – целый мегаполис: железобетонный лес с высотными зданиями, связанными между собой провисшими лианами проводов, паутинами дорог и магистралей.

Группа скелетов быстро удалялась в противоположную городу сторону, туда, где их ожидало лишь бескрайнее мёртвое плато земли, раскалённое невидимым солнцем.

– Случилась эпидемия? В городе вирус? Это он сделал нас скелетами?

Молчание.

– Да что с вами такое?! Почему вы не можете просто сказать? Зачем вы уходите из города?

– Там скучно.

– Что?! – если бы у меня были глаза, они бы вылезли из орбит. Но у меня были лишь орбиты, и из них вылезала только глина.

Молчание.

Я прошёл с ними несколько километров, всё ещё надеясь получить хоть какой-то более-менее вразумительный ответ, объясняющий, что происходит вокруг, но в итоге, поняв, что мне от них ничего не добиться, я перестал их преследовать и двинул в сторону каменных джунглей.

Асфальтовая дорога обрывалась прямо в пустыне. Из земли под углом торчал обломок рекламного щита. На нём была изображена чья-то половинка лица и текст, что обрывался после слов: «Добро пожаловать в», словно хозяин этого города так и не определился с его именем.