Ник Перумов - Александровскiе кадеты. Том 1 [litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Белая Стрела?! – разом выпалили и Федя, и Костька, и даже Воротников.

– Белая Стрела. Что, не слыхали никогда? Ещё «Загадка царей» называлась. Неужто никогда?

Ответом ему было лишь сконфуженное молчание.

– Ладно, – смилостивился Бобровский. – Полезли наверх. Так и быть, расскажу.

Но наверху рассказать не получилось, потому что пришлось с остальными обшаривать сараи, балаганы и прочее по дороге от Малой Загвоздки до нового кладбища и церкви Всех Святых при нём.

Трудились, пока не стемнело.

Устали, исцарапались, перемазались, но ничего не нашли. Первое отделение впало в известное уныние; однако тут их нагнал господин Положинцев со своими загадочными кофрами и вместе с ним – сияющий, словно рождественская ёлка, Петя Ниткин.

– Что загрустили, молодцы-кадеты? – громогласно вопросил учитель физики. – Ничего не нашли? Так это ж отлично! Значит, можно пока не опасаться. А вот мы зато испробовали наши устройства, и, знаете ли, очень, очень многообещающие результаты!.. Не так ли, кадет Ниткин?

– Очень! – пискнул от переполнявших его чувств означенный кадет. – Электрические сигналы!.. От электродов!.. Воткнутых в землю!..

– Потом, потом перескажете, господин кадет, – добродушно усмехнулся Илья Андреевич. – Все устали, и ужин скоро. Трогай!

– Да, ваше благородие, – отозвался бородатый кучер в армяке, совершенно не по тёплой погоде.

Подвода с кофрами проехала; Петя Ниткин восседал сзади с видом форейтора императорского экипажа, не меньше.

– Так вот, – проводил его взглядом Бобровский, явно стремясь перетянуть обратно внимание спутников, – Белая Стрела или, точнее, Белые Стрелы. Это, братцы, такая штука, что не вдруг и поверишь. Рыли давным-давно на Руси глубокие ходы, из княжьих теремов да из церквей. Чтобы, значит, если враги напали, уйти можно было. – Он обвёл взглядом остальных – слушают ли? Остальные слушали. – Непростые это были ходы. Далеко вели. Не только лишь из подвала соборного, скажем, за крепостные стены. А вот, говорят, – он понизил голос, – что, когда Петербург строили, из дворцов такие ходы тоже прокладывали, высокие, скакать верхом можно!..

– Да откуда ты это взял-то такое? – попытался вставить Федя, но Бобровский нёсся на всех парусах.

– Брат у меня есть, старший, – с важным видом пояснил Лев. – Он у нас спелестологіей занимается.

– Спеле… чем? – выпучил глаза второгодник Воротников.

– Спелестологией, – снисходительно пояснил Бобровский. – Совсем языки забыл, Севка? От греческого «σπιλι» – «пещера» и немецкого «stollen» – «штольня».

При всех своих недостатках дураком кадет Бобровский отнюдь не был, с известным сожалением признался себе Фёдор. И вдруг подумал, что у всех вокруг него что-то да есть, их выделяющее – Петька вот за свежий номер «Физика-любителя» душу продаст, Воротников драться умеет, и бокс знает, и французскую борьбу; и даже неприятный тип, надменный и заносчивый Бобровский, оказывается, увлекается пещерами и их тайнами…

Ну ничего, молча посулил Федя. Дайте только до стрельбища добраться…

Стрелял он всегда изрядно.

– Так вот, – продолжал меж тем Лев. – Викентий, брат мой, говорил, что проложили ещё при царе Петре да императрице Елисавете тайные ходы от Петербурга к пригородам. А чтобы спрятать их, часто работы маскировали под каменоломни. Потому как, – голос его заговорщически понизился, – есть в старых саблинских рудниках одна странная-престранная пещера. От обрыва речного идёт вглубь широкий ход, идёт, да и в стенку упирается. Пара коротких отводов у самого устья, а дальше – ничего!.. Так в настоящих каменоломнях не бывает.

– И что же? – против собственного желания вырвалось у Феди заинтересованное.

– А то же, – назидательно объявил Бобровский, явно довольный собой. – Есть в ней засыпанные от времени колодцы, которые вниз ведут, один – у самого выхода. Были там такие, кто лазил, да мало кто заметил. Колодец, когда засыплет, то сверху над ним, в потолке, как бы воронка остаётся; по этой воронке брат его и нашёл. Начали они копать… – Лев сделал эффектную паузу. – Копали, значит, копали… наткнулись на старый-престарый крепёж и эту штуку, значит, которая чтобы вода не насачивалась.

– И-и? – пискнул Костя Нифонтов.

– Чем глубже уходишь, тем больше воды прибывает, – тоном знатока пояснил Лев. – Но главное – края у шахты этой были гладкие да ровные, словно по заказу делано, квадрат правильный такой. Зачем в старой каменоломне такие шахты? Не бывает там таких. На планах не отмечено…

– И зачем же? – выдал Воротников.

– Затем, что это спуск. – Лев перешёл на уже едва слышный шёпот. – Спуск в коридор подземный, что под рекой идёт! Брат до него не добрался, правда… но уверен, что там он есть! Про тайный ход государя императора Павла Петровича у нас тут, в Гатчино, все слыхали?

Судя по разинутым ртам господ кадет – нет, не слыхали.

– Эх, неучи! – смилостивился Бобровский. – Говорят, много из дворца ведёт подземных ходов, иные в парк выводят, в искусственные гроты, а иные… – Он торжествующе обвёл остальных взглядом. – И куда дальше ведут!

– И к нам в корпус, – вдруг каким-то не своим голосом выдавил Севка Воротников.

– К нам в корпус? – остановился Лев. – Ты, Сев, ври, да не завирайся!

– Не вру я! – обиделся тот. – От старшего возраста слышал! Когда они с вокзала явились, оружие сдавали!.. Мол, корпус на старых фундаментах возвели, стоял тут раньше малый путевой дворец с кордегардией, туда из главного дворца ход тянули! И ещё говорили, мол, хорошо бы подвалы в самом городе все осмотреть, все церковные и соборные, оттуда тоже ходы-выходы были, а бомбисты-то все из студентов, народ головастый, могли и там чего запрятать!

– Так чего ж ты молчал, голова садовая?!

– Да я сам только что вспомнил!.. – оправдывался Севка.

– Ладно. Это надо разъяснить.

– Э, погоди, – только сейчас сообразил Фёдор. – Ежели это из самого дворца ходы… так небось и охрана стоит? А сунемся если – так нагорит, что ой, из корпуса вылетим и охнуть не успеем!

– А мы тихонечко, – усмехнулся Лев. – Да и забыли давно все про эти туннели, думаю. А про ходы под корпусом это ты, Севка, хорошо вспомнил, молодец.

Воротников немедля расцвёл. Видать, снисходительная похвала Бобровского была для бедняги-второгодника что сладкий мёд.

– В общем, пойдём подвалы обследовать! – заключил Лев. – Только никому ни слова!

– Могила! – тотчас заявил Севка.

– Я вообще не из болтливых, – пожал плечами Фёдор.

Костя Нифонтов метнул на Солонова неприязненный взгляд, но деваться было некуда – тоже кивнул.

– Никому не скажу; вот те крест, – и широко перекрестился.

– А то смотри, проболтаешься – французский списывать не дам! – предупредил Лев.