Александр Конторович - Мир, которого нет

– А, несмышленое пленное дитя, тебе вряд ли это удастся, если даже сам Часоглав оказался бессилен. Оставь его!

– Ну уж нет!

Шестереныш и Секундомер с удивительным единодушием принялись успокаивать мальчика и отговаривать его от необдуманных поступков, что оказалось очень непросто.

– Антон, если ты уничтожишь Солнечные часы, то мир со всеми его обитателями тоже может погибнуть. Так нельзя!

– Испугался, да? А мне вот не страшно. Лучше всё разрушить до основания, чем постоянно пополнять это место новыми пленниками. Что, думаешь, ни у кого не остается близких? Пропал человек, да и ладно? Нетушки! А сами часы? Они счастливы, что ли? Каждого, кто нарушит ход времени – будь то хоть опоздание, хоть спешка – ожидает изгнание в Безвременье! Каждого!

Услышавший об изгнании в Безвременье Секундомер испуганно оглянулся, а по его спине пробежался холодок. Сразу вспомнились попытки оправдания перед судьями, наспех надетый на голову мешок, толчок в спину – и ужас падения в никуда… И страх. Всепоглощающий ужас, не позволяющий ему даже осознать происходящее. А еще больший ужас в глазах тех, кто сопровождал его на этом пути. Не из-за сочувствия к Секундомеру, конечно же, нет! Страх за собственную участь, ведь когда-то могут изгнать и их. Стоит только замешкаться и опоздать на секунду. Или наоборот – поддаться порыву чувств и поспешить. В мире, где все подчиняется закону времени, любое нарушение влечет за собой последствия. Даже механическое сердце совершает ровно 60 ударов в минуту, ни больше, ни меньше, как и скорость шагов привязана к тем самым 60 секундам. Внезапно Секундомера осенило:

– Отроки, прошу прощения, считал ли кто из вас наши шаги? Сколько мы прошли?

Для Шестереныша и Антона, всё еще не пришедших в себя после слов Солнечных часов, вопрос прозвучал слишком неожиданно.

– Мне кажется, часов пять. Правда, не знаю, как далеко ушли, мы ведь постоянно отдыхали на темной стороне.

– Нет-нет, неважно, что там вам «кажется». Это не имеет отношения к реальности. В Пустоши, похоже, то же самое, что и в Бесконечном городе: шаг соответствует определенному времени. Только здесь это лучше видно. Шаг – это секунда? Как думаете?

Раздосадованный Шестереныш хлопнул себя по лбу.

– Да как же я раньше-то не сообразил! Спешить никуда не надо! Можно сесть и нормально подумать, а не пороть горячку.

– А как же Стражи? Почему они тогда приближаются? – Не особо знакомый с устройством Страны Часов Антон всё еще не понимал, как Секундомер с Шестеренышем пришли к такому выводу.

– Антон, у них другие правила и задачи. Надо будет, конечно, посмотреть, но, скорее всего, Прокурор прав, – взглянув в сторону Секундомера толстячок заметил, что тот надевает судейскую мантию. – Ладно, пусть будет Судья, тоже неплохо. Так вот, помнишь, серый болван говорил о близком знакомстве с его детишками «со взрывным характером»? Я так понимаю, они нас все равно догонят, потому что перемещаются не так, как мы. И теперь меня куда больше волнует этот их «взрывной характер».

– Создать мир, в котором нет ни единого шанса на спасение. Ну-ну… Теперь вы понимаете меня?

– Антон, это не совсем так. Думаю, реальная опасность нам грозит только на последнем шаге – последней секунде. Если только он не соврал насчет своего «идеального» мира, где шанс должен быть у всех, конечно.

– И все равно… Здесь всё неправильно как-то, не по-человечески…

– Снова за свое… Антон, ты так и не понял? Эти Солнечные часы – единственный НАСТОЯЩИЙ механизм, не имеющий душу. Да, пусть будет «душу». Он никогда не был человеком и никогда не станет им.

– Часоглав тоже, выходит, пленник?

– По-своему, да…

Стылый песок ночной Пустоши тоненькой струйкой высыпался из рук уставшего Антона. Пока один мальчик играл с песком, второй раздавал щелбаны Солнечным часам: глупое и бесполезное занятие, но немного восстанавливало справедливость. Судья просто смотрел куда-то вдаль. Разговаривать никому уже не хотелось. Каждый пытался понять прожитый день, даже если это был не совсем «день» в привычном для нас понимании. Не то, чтобы все сразу поверили в теорию Судьи, но для собственного успокоения она вполне сгодилась, позволив отдохнуть.

– Если этого каменного идола нельзя уничтожить, что теперь делать-то? Как думаете?

– Да ничего. Оставь его здесь, да и всё. На кой он тебе? Пусть поспит, бедолага, – с насмешкой сказал Шестереныш и отвесил очередной щелчок своему каменному пленнику.

– А Стражи? Если мы их не видим, это ведь не означает, что они не смогут вытащить своего создателя?

– Резонно…

– Наверное, мне лучше остаться здесь. И стеречь это чучело, чтобы его не похитили.

Антон расхохотался от одной мысли, что можно вот так с легкостью похищать друг у друга – то у Антона, то у Стражей – создателя мира и свести эту странную игру к смыслу всей жизни.

– Самому смешно стало, смотрю?

– Ага…

Пока парни разговаривали, Судья встал, оторвал край своей мантии и протянул оторванный кусок Антону:

– Держи, отрок. Я не могу вмешиваться в ход дела, но… Если ты хочешь оставить Солнечные часы во тьме, тебе лучше отправить его в Безвременье. Вечная ночь и нет Стражей Пустоши. Только нашим горожанам нельзя говорить о нем, иначе могут зажечь перед ним огонь – и осветить. Случайно.

– Спасибо… Только вряд ли тоненькая полоска ткани способна удержать каменное существо. Да и возвратиться в Безвременье будет сложно. Там же эти стеклянные пограничники с алебардами не дают проходу.

– Прав был Лорд, называя тебя глупцом, каких свет не видывал! Глаза ему, бестолочь, завяжи, а не руки! А Безвременье… Сложно, но возможно. Безвременье – суть Страны часов и Бесконечного города. Вход туда находится во дворце Часоглава.

– Правда? Так я и думал, что это просто какой-то большой подвал.

– Нет. Дворец находится вокруг Безвременья, а не над ним. В подвале только вход в лабиринт, через который проходят все жители Безвременья. Разве что я ничего не знаю о Пустоши, кроме того, что это граница, и с этим помочь не смогу.

– Ого! Вы так много знаете об устройстве дворца!

– Все мы были кем-то, прежде чем стали призрачными изгнанниками Страны Часов, – уклончиво ответил Судья.

– Когда-то бабушка сказала почти то же самое. Лерка разбила дедушкины нерабочие часы, а бабушка ее отругала и уверяла, что у них тоже может быть душа, ведь Часоглав превращает в них людей и неизвестно, кто это или что – обычный механизм или бывший человек. Моего дедушку забрал Часоглав, поэтому я о нем слышал. Еще до того, как попал сюда, – уточнил Антон.

Если бы не особенности Пустоши, Шестереныш с Секундомером катались бы со смеху на песке.

– Ох, похвально, определенно, но ты же сам понимаешь, что она ошибалась? Часоглав не выпускает отсюда свои творения. Вообще-то, начистоту, мало кто хотел бы и вернуться-то.