У Мин-и - Человек с фасеточными глазами [litres]

– Эта штука полезная, правда. Настоящий дом только тот, в котором можно готовить местную традиционную еду, – сказал Якобсен.

На монтаж электропроводки в доме у Якобсена вообще ушел целый год. Он раз за разом сравнивал солнечные батареи от разных производителей, подгонял их под нужным углом так, чтобы все скаты крыши покрывали солнечные панели. А под выступами крыши в каждой из трех частей дома были сооружены веранды, где можно было бы отдохнуть на прохладе, поразмышлять или вздремнуть в послеобеденный час. Еще он по интернету нашел немецкую фабрику и заказал у нее опреснитель морской воды, сделанный по индивидуальному заказу. Водопровод был спроектирован отдельно для морской и дождевой воды для разных нужд. За исключением нескольких панорамных точек, разнесенных на определенное расстояние, вокруг дома должны были быть посажены солестойкие эндемичные растения, например каранджа и авиценния морская. При этом темп их роста был рассчитан на пятьдесят лет вперед с таким расчетом, чтобы солнечные панели не оказались в тени.

Через полтора года Якобсен закончил работу над схемой планировки дома, трехмерным чертежом, планами электропроводки и водопровода. Алиса, которая каждый день смотрела и слушала, как он собирает дом по частям, в глубине души испытывала еле заметный трепет, напоминающий чересчур легкомысленное ощущение счастья в тот момент, когда открываешь водопроводный кран.

Перед началом строительных работ Алиса постаралась мобилизовать все свои преимущества для того, чтобы получить в банке солидный кредит. Постройка дома предоставляла ей шанс отстраниться от академической жизни, раздражающей и лишенной воображения, давала ей ощущение жизни ради какой-то цели. В день начала строительства Алиса почувствовала себя плохо и поехала в больницу. Доктор посоветовал ей сдать анализ крови на беременность.

Впоследствии Алиса нередко говорила, что Тото и ее Дом на море – ровесники. Так оно, в общем-то, и было. Якобсен воспринял появление Тото, как и любой отец на его месте: он с воодушевлением определил пространство для Тото в левой и правой части дома, чтобы каждый из родителей по отдельности мог проводить время с ребенком.

Когда Тото родился, Дом на море еще не был закончен. Через три месяца после родов Алиса уже работала в саду. Оставив Тото под карнизом, она высаживала рядом с домом разные растения, привлекающие бабочек. Один из ее коллег в университете, писавший эссе о бабочках, хорошо знакомый ей писатель М., по просьбе Алисы составил список растений, подходящих для посадки на побережье, и научил ее, как правильно сажать эти растения.

А Якобсен разрыхлял землю, утрамбованную бульдозерами, и по обеим сторонам грунтовой дороги высаживал деревья, создавая укрытую от ветра тропу, ведущую к морю.

Правда, в тот год на остров один за другим обрушились мощные тайфуны, приходящие один за другим. Из-за ливней подмыло фундамент шоссе, перенесенного раньше метров на десять от берега, и вскоре вся дорога обрушилась. Дорожное управление не придумало ничего лучше, чем перенести дорогу еще на тридцать метров подальше, частично проведя ее через горы, и на более высоком месте было построено «приморское» шоссе. Хотя после стихийного бедствия, вошедшего в историю острова под названием «Наводнение восьмого августа» [14] Разрушительные наводнения в горных районах Тайваня, вызванные тихоокеанским тайфуном «Моракот» с 6 по 10 августа 2009 года. , стала страшно популярной дискуссия на тему «через десять лет многие места на острове станут морем», но для многих это все-таки казалось нереальным. Алиса считала, что унесенные стихией жизни лишь создают обманчивое впечатление, будто можно противостоять стихии. Некоторые всего лишь персонифицируют стихию, говорят, что природа «жестока», «бесчеловечна», в общем занимаются бесполезной болтовней.

Выслушав Алису, Якобсен, бывало, проповедовал ей датскую точку зрения на эту проблему:

– На самом деле, природа не жестока. По крайней мере не особенно жестока к человеку. Природа не наносит ответный удар, поскольку то, что не обладает волей, не может «контратаковать». Природа делает только то, что должна делать. Море поднимается, ну и пусть поднимается, а мы возьмем и переедем, если придется. Если не успеем переехать, то умрем в море, станем кормом для рыб. Что тоже, как подумаешь, неплохо, так ведь?

– Неплохо?

Алиса сначала не слишком понимала Якобсена, ведь на тот момент в эту землю и в этот дом были вложены все ее деньги, даже взятые в кредит! Но понимание вроде бы постепенно приходило к ней. Короче говоря, живем так и дальше, нужно будет – обратимся в бегство, нужно будет – останемся сражаться, нужно будет – погибнем, совсем как полевые жаворонки.

А за последний год море, словно непрошеное воспоминание, в одночасье очутилось перед самым домом. В прошлом году, после Рождества, Алиса во время полного прилива даже оставила попытки входить в дом через переднюю дверь. Два раза в день прилив заключал Алису под стражу, отпуская через несколько часов. В часы большого прилива море незаметно огибало дренажную канаву и брало дом в клещи, оставляя у задней двери всякую всячину: мертвых рыб-ежей, плавучую древесину причудливых форм, обломки корабельных снастей, кости китов, клочья одежды… На следующий день, в часы отлива, Алиса открывала дверь, и ей приходилось переступать через всевозможные предметы и безжизненные останки, чтобы выйти из дома.

Местное правительство поставило Алису в известность, что этот дом, возможно, уже аварийный, что необходимо переехать. Но Алиса настояла на своем:

– Если дом смоет, я сама возьму на себя ответственность. А вы, пожалуйста, оставьте мне мою свободу, я живу здесь на законных основаниях.

В бульварном еженедельнике даже появилась заметка о «писательнице, одиноко живущей в солнечном доме на берегу моря». Достойным внимания в ней было лишь упоминание журналиста о реализованных в конструкции дома задумках Якобсена, например, о солнечных панелях, поворачивающихся за солнцем.

Дахý и Хафáй, хозяйка бара неподалеку, пару раз приходили уговаривать Алису, но в конце концов сдались.

– Ну и твердая же у тебя башка, все равно что клыки горного кабана, – сказал Дахý.

– Ты прав, я такая и есть. – Алиса сидела в доме и смотрела в окно на море, окутанное пепельной дымкой тумана. Она словно находилась в утробе какого-то живого организма. Домик был таким совершенным. В ее жизни не было ничего более прекрасного, чем несколько проведенных здесь лет. Все было так идеально, будто хрустальная сфера без единой неровности, словно падуб округлый без единого пожелтевшего листочка. Быть может, это все было слишком идеально, чтобы продолжать быть реальностью.