У Мин-и - Человек с фасеточными глазами [litres]

Алиса теперь могла поделиться своими воспоминаниями о Тото с кем-то еще, кроме Охаё. Может быть, так как Ателей совершенно не понимал ее, она тем более желала рассказать все, что было у нее на душе. Алиса знала, хотя никто из окружающих ей об этом никогда не говорил, что их сочувствие обычно сменялось терпением, терпение становилось раздражением, а затем и отвращением. В итоге, только завидев ее, они как бы настороженно говорили себе: опять эта тетка пришла.

Возможно, язык лишь отдалял его от понимания этой истории, но проницательный Ателей все-таки понял, что эта женщина тоскует о своем сыне. Стало быть, он смог интуитивно понять это, не вникая в подробности. Однажды Алиса снова заговорила с ним о том времени, когда Тото был рядом, и ему вспомнились слова, сказанные Кудесником моря, поэтому он повторил их Алисе:

– Инай каси ка мона лулала и-я судома.

Алиса уяснила, что мона означает «море», лулала – «цветок», а судома значит «пляж». Она уже выучила эти слова. Но все равно разрозненные слова не складывались в осмысленное предложение. Она продолжила настойчиво спрашивать Ателея, пытаясь вникнуть в суть целой фразы. Пришлось потратить немало времени, и ей, кажется, это удалось. Скорее всего, его слова значили следующее:

Ни один пляж ни на каком острове не в силах удержать волну.

Это был афоризм, пословица, и не было никаких сомнений в том, что высказывание это будет считаться истинным даже с научной точки зрения. Волны не могут оставаться на пляже. Пословицу и чепуху, истину и трюизм часто разделяет очень тонкая грань, подумала Алиса.

– Только киты, бывает, застревают на пляже, – произнес Ателей. Ваювайцы считают, что киты убивают себя ради тех людей, которые не могут выйти в море и ловить рыбу. Морские животные убивают себя сушей, и тогда их душа улетает в облака; сухопутные животные убивают себя морем, а душа их становится медузой. Таковы правила мира духов, о которых ему поведали младшие сыновья, встретившие его в море.

– Иногда смерть – это плата, а иногда всего лишь прощание, и у нее может не быть никаких должников. Как море имеет глубину, а дни длятся долго, так и саликаба (Алиса уже выучила это слово, означающее «душа») в конце концов покидает бренное тело.

Возможно, потому, что Алиса не могла напрямую перевести с ваювайского языка, ей всегда казалось, что слова молодого Ателея слишком поэтичны, что они какие-то нереальные. Он как бы приукрашивает ту боль, которую приходится испытывать людям. Дети в возрасте Ателея вообще не должны произносить такие слова. Вместе с тем Алиса догадывалась о том, что Ателею пришлось пережить в море гораздо больше, чем она могла испытать за всю свою жизнь. Возможно, в теле молодого Ателея живет более сложная душа, чем у нее самой.

Алиса стала по утрам брать Ателея с собой, отправляясь по горной тропе за водой. У Ателея все, что он видел по дороге, вызывало огромное любопытство. Когда он увидел, как пресная вода низвергается водопадом, то вдруг опустился на колени, глаза его наполнились слезами. Он сказал, что об этом он молился с Кудесником моря всю жизнь:

– Было бы здорово, если бы на острове была такая сильная пресная вода. Море такое большое, но воду нельзя пить. Это наказание, ниспосланное нам Кабáном.

Алиса хотела объяснить ему, что никто не может наказывать другого. Она долго пыталась, но так и не смогла объяснить это Ателею.

Алиса не только ходила за водой, еще она собирала дикие травы. Благодаря частым визитам в «Седьмой Сисúд » она многому научилась у Хафáй. Та каждый день собирала травы, которые амúс используют как гарнир или приправу ко многим блюдам. Например, какурóт (горная горькая тыква) едят с пареной рыбой, а сукýй (гак) можно положить в суп с улитками, предварительно наловив их в любом месте по дороге. Фиолетовую кислицу неплохо подавать в качестве закуски, а побеги ротанга прекрасно подходят для приготовления супа. Кассáва же отлично заменяет рис. Хафáй научила Алису делать тарелки для супа из листьев бетельной пальмы, и показывала, как готовить, бросая раскаленные на огне камешки прямо в суп, чтобы получился «каменный самовар амúс», как она это называла.

Ателей прекрасно разбирался в растениях и легко узнавал их. Обычно Алисе достаточно было один раз собрать что-нибудь, чтобы Ателей мог безошибочно определить это растение. Вскоре Ателей начал собирать травы вместо Алисы. Иногда, проснувшись утром, Алиса замечала, что у хижины уже стоит корзинка с дневной нормой собранных трав. Так что Алиса не выдержала и дала ему почитать иллюстрированные атласы. Ателея ужасно заинтересовали эти книжки, в которых нарисованные картинки были совсем как настоящие. Он заучивал названия различных растений и животных, все больше привыкая к чужому языку. Сначала он запоминал практически полезные растения и лекарственные травы, но достаточно быстро перешел к птицам и насекомым, и вскоре знал их наперечет. Он мог, пока Алиса и глазом моргнуть не успела, рассказать, что перед хижиной три изумрудных голубя, одиннадцать красношейных кривоклювых тимелий, семьдесят девять японских белоглазок, а еще одна пятнистая совка с закрытыми глазами. Ах, да, и еще одна змея – краснопоясный динодон.

Очень быстро он узнал, что в горах повсюду растут дикие папоротники, которые можно употреблять в пищу без боязни отравиться: диплазиум съедобный и диплазиум кочедыжниковый. Вскоре нога Ателея полностью зажила, нагноения в уголках рта тоже почти прошли. Он собирал плоды хлебного дерева и малину пальчатую, а потом складывал их в вырытом в земле погребке, чтобы они были сочными и свежими. Все это казалось Алисе удивительным, ведь Ателей намного лучше, чем она, отнесся к тому факту, что остался в живых. Иногда она даже думала, что горы как будто уже давно знали Ателея. Он на ходу собирал цветы и пил росу, и выглядел при этом так же естественно, как дрозд, клюющий в лесу малину.

Время от времени Алиса одна ездила на машине за покупками, заодно связывалась с Дахý, Умáв и Хафáй, встречалась с ними. Тогда по дороге она видела свой полуразрушенный, практически полностью ушедший под воду Дом на море, и бесконечный участок побережья, который очищали уже не один месяц, но везде по-прежнему была страшная разруха. Дахý и Хафáй рассказали ей последние новости о мусоровороте. Так она узнала, что теперь журналисты придумали ему новое название: «Первозданный мусорный суп-пюре». Звучало как название блюда в меню.

Однажды, спустившись на машине с горы, Алиса заехала в столовую самообслуживания перекусить, и увидела по телевизору одно ток-шоу. Какой-то популярный ведущий рассказывал, что видел низкорослого чернокожего человека, выплывшего из мусорного супа-пюре на берег, а потом скрывшегося в лесу. «Не верите – давайте отправимся в горы на поиски!» – с непоколебимым апломбом заявил ведущий.