У Мин-и - Человек с фасеточными глазами [litres]

– Вот ахинею несут, – глядя в телевизор, сказала хозяйка лапшичной. Алиса знала, что это не так. Может быть, действительно кто-то видел, как Ателей побежал в горы? Хорошо еще, что сейчас он уже носил одежду, которую она ему купила, и начал даже чуть-чуть говорить по-китайски. Так что, в случае необходимости, не так трудно будет сочинить какую-нибудь байку. Тем более что этот ведущий известен прежде всего своей болтовней, но никогда еще он не переходил от болтовни к делу. Все смотрели эту программу как развлекательное ток-шоу, в котором было все, кроме правды. Неужели найдется кто-то, кто примет эти слова всерьез и отправится в горы на поиски?

Дахý и Хафáй с самого начала упрашивали Алису вернуться жить на побережье, но Алиса твердо сказала, что сейчас ей хочется пожить в охотничьей хижине в горах, и они не настаивали на своем. Дахý разобрал все вещи, выпавшие из Дома на море, упаковал их и отдал Алисе. Он хотел было помочь ей отвезти их обратно в горы, но Алиса отказывалась с таким упорством, что всем стало неловко, поэтому Даху пришлось остановиться.

– В охотничьей хижине точно что-то происходит, – произнес Дахý, оставшись наедине с Хафáй.

– А то ты не знаешь, какой характер у Алисы? Если бы она хотела нам сказать, то сказала бы, – ответила Хафáй. – А может, у Алисы легкая паранойя.

– Может, конечно, и так…

– Кстати, ты заметил, что Алиса выглядит теперь намного лучше? Она ведь говорила, что уже не принимает этот свой как-там-его-натин… Мне вот кажется, что как раз сейчас она никаких глупостей делать не станет. Ладно, как бы там ни было, пока все нормально, так ведь?

– Пефенатин. Надеюсь, что ты права.

Вообще-то раньше Алиса, возвращаясь из своего горного уединения, всегда рассказывала им какие-нибудь новости об Охаё, постепенно все реже упоминая Тото. Но теперь Дахý и Хафáй почувствовали, что Охаё, кажется, был не единственным товарищем Алисы в охотничьей хижине.

Алиса выбрала тихое место недалеко от шоссе, большинство вещей из Дома на море оставила в машине, а ненужные выбросила. Книжки Тото и его писчие принадлежности Алиса оставила, хотя и знала, что эти вещи для нее все равно что орудия меланхолии. Она обнаружила сверток в оберточной бумаге. Внутри лежали письма Якобсена к ней.

Они встречались, потом жили вместе, потом была свадьба, – но даже после свадьбы Алиса знала, что Якобсен достиг некоего предела по отношению к ней, просто она не хотела признаваться в этом и отпустить его. Один раз она действительно думала, что Якобсен не вернется. Это было, когда Тото простудился и некоторое время болел. Как только он выздоровел, Якобсен сказал ей, что собирается совершить восхождение на Килиманджаро. Алиса за весь день не произнесла ни слова. Когда после ужина она вытирала посуду, Якобсен подошел к ней.

– Ты сердишься?

– Нет, с чего мне сердиться.

– Я знаю, ты сердишься. Мы пойдем с профессиональным проводником по маршруту Умбве, это совсем не сложно.

– Сложно или несложно, при чем здесь это? Профессиональный проводник, какая разница? Ты что, вообще ничего не понимаешь? – Алиса говорила все более резко.

– Да, черт возьми, не понимаю!

– Ну не понимаешь и не надо. Вот и понимай сам, что хочешь. Давай, иди куда хочешь и делай что хочешь.

Алиса понимала, что становится неадекватной, и у нее была причина для этой неадекватности, но пока не хватало мужества признать это. Вскоре после того как Якобсен уехал, Алиса подумала: наверное, уехал навсегда. Пусть продолжает свои приключения в горах, на море и в постелях. Через две недели Алиса получила открытку от Якобсена, с фотографией ледника Килиманджаро. На обратной стороне все было исписано по-английски убористым почерком, похоже было на старинный печатный шрифт. Якобсен писал с любовью, никакой злости:

Без тебя моя жизнь тянулась бы унылыми, ровными, серыми льдами. В те дни, когда тебя нет рядом, я провожу в такой растерянности, словно я слабо порхающая по воздуху смущенная бабочка, выпущенная в чуждой ей зоне, среди неведомой флоры, на неправильной высоте.

Последние строчки, очевидно, были заимствованы у Набокова. Увы, таков Якобсен. Любовь к Тото, кажется, все-таки связывала хрупкой нитью их обоих, так что Якобсен в конце концов вернулся. Но до тех пор, пока речь не заходила о Тото, они вдвоем становились молчаливыми снайперами, вернувшимися в свои окопы. Иногда Алиса думала о том, что ей давно уже следовало бы отпустить его и позволить ему оставить ее. Как может такой человек принадлежать ей?

Когда Тото с Якобсеном два дня не звонили ей, Алиса сначала даже не подумала о том, что с ними могло произойти какое-то несчастье. Она думала, что это Якобсен, наверное, просто хочет сбежать от нее. Что он ради этой цели не остановился даже перед таким неудачным планом исчезновения, а заодно прихватил с собой ее Тото.

Эта мысль не покидала Алису до тех пор, пока Дахý не обнаружил труп Якобсена. Смерть Якобсена дала выход ее скорби, но разрушила ее душевное равновесие, которое все последние дни держалось на ненависти к нему. Для Алисы Якобсен был человеком, который мог исчезнуть в любой момент. Она уже давно была готова к этому, и вот теперь этот момент наконец настал. Но как насчет Тото? Почему о Тото все еще ни слуху ни духу?

Дахý, бригада спасателей, судебные медики, – все как один говорили, что Якобсен, должно быть, соскользнул с обрыва и разбился, так как у него были множественные переломы. Однако маршрут, на котором было найдено тело Якобсена, полностью отличался от маршрута, о котором он первоначально сообщил в местное лесничество. Положение тела было необъяснимым, как будто его затащили в ту потайную дыру. А может, из-за силы удара тело отскочило и случайно упало в темную яму под большим камнем, поэтому его не нашли?

Алиса слышала разговор Дахý с другими спасателями, но вот что странно: они ни словом не обмолвились о Тото, которого так и не нашли. Даже рюкзака его не нашли. Им все равно, что случилось с Тото. Из двух человек в мире, которые заботились о Тото, один ушел, оставив ее в одиночестве. Она взглянула на сморщенное тело, скрытое под белой простыней, и без колебаний подписала бумаги для кремации. Прах Якобсена она развеяла над водой напротив Дома на море. Алиса даже не подумала о том, что надо было сообщить семье Якобсена. Он ведь вообще не оставил ей контактов своих родителей. Даже когда родился Тото, он не сообщил своим родителям. Это породило у нее подозрения, что Якобсен вообще был просто человеком-одиночкой. До самого последнего дня, возможно, Якобсен был одинок. Раньше она так любила это тело и обитавшую в нем душу, а теперь все обратилось в пепел.

Ночью Алиса спросила у Ателея о похоронах на острове Ваю-Ваю.