У Мин-и - Человек с фасеточными глазами [litres]

«Если гость готов одним глотком выпить вино, которым его угощают, несмотря на то, какой у вина вкус, то это, скорее всего, друг». – Отец говорил так юному Анý.

Нигде поблизости не горел свет. Теперь Анý хотел, чтобы двое иностранцев испытали, что значит гулять по ночному лесу, и поэтому он попросил всех выключить фонари и следовать друг за другом, держась за руки или прислушиваясь к звуку шагов впереди идущего.

Вот почему никто не заметил, что шедшая позади всех Хафáй, когда осталась одна, залезла в пещеру под скалой.

У Хафáй заколотилось сердце, когда Умáв впервые привела ее в Лесную церковь. Она почувствовала, что наконец-то нашла своего рода вместилище для себя, раковину, в которой могла бы спрятаться, как рак-отшельник. С тех пор, когда никого не было рядом, Хафáй одна уходила в лес, заползала в пещеру и отключалась, ни о чем не думая, точно медведь в спячке.

Хотя родом она была из селения амúс, но большую часть жизни Хафáй провела в городе, и даже после возвращения на восточное побережье основную часть времени она по-прежнему проводила в городе Х. Когда она открыла «Седьмой Сисúд », ровесники амúс пригласили ее присоединиться к их возрастной группе в селении, чтобы чаще встречаться и помогать друг другу. Но Хафáй, даже когда все вместе танцевали, все равно чувствовала себя чужой. У нее не получалось вписаться в эту общину после нескольких проведенных с ними встреч, хотя все и относились к ней очень дружелюбно. Иногда в селении ей даже попадались бывшие клиенты. В общем, чтобы избежать неловких ситуаций, Хафáй постепенно перестала участвовать в жизни традиционной общины амúс.

Но когда она впервые ступила в Лесную церковь, влажный воздух, запахи травы и корней дали ей почуствовать себя как дома. Ей нравилось, как фикусовые деревья отращивают воздушные корни, чтобы поддержать свои ветки. Корни опускались все ниже и ниже, пока наконец не соприкасались с землей, помогая дереву выжить. Еще больше ей нравились старые деревья со шрамами, которые сами залечивали трещины в коре, выделяя древесный сок. Как будто можно было справиться с любой болью, и любая боль рано или поздно пройдет.

Если бы инá была жива и могла видеть это, ей бы точно понравилось здесь.

Инá умерла, потому что просто не прислушалась к советам своей подруги. Когда жизнь снова наладилась, инá влюбилась в другого клиента. Наверное, она думала, что каждый клиент похож на Ляо, который любил ее по-своему. Хафáй не слишком разволновалась, когда ей наконец позвонила мадам из массажного салона. Возможно, потому, что она предвидела, что инá скоро умрет, когда инá нырнула в реку и нашла тело Ляо. Только в этот раз инá умерла под водой, как она делала бесчисленное количество раз во снах Хафáй. Теперь черный цветок длинных волос расцвел навсегда, но инá никогда больше не всплывет обратно.

Девушки в массажном салоне сказали, что инá встречалась с «Большим Сюном», но никто не знал, кто такой Большой Сюн. Знали только, что он был ее новым парнем. И никто не знал, как и почему инá умерла. Только в одном можно было быть уверенным: все деньги с ее счета были сняты, причем сама инá сняла их. Так что у полиции не было никаких зацепок, чтобы продолжать расследование. К счастью, инá открыла еще один счет для Хафáй, так что ей не пришлось начинать все с нуля.

Теперь, под покровом темноты, спрятавшись на время в пещере, Хафáй чувствовала себя намного лучше. Здесь было темно, но не так, как в маленьких комнатках массажного салона. Эта маленькая пещера изолировала от звуков снаружи, поэтому, когда человек заходил в нее, то слышал, как бьется сердце и чуть-чуть звенит в ушах. Хафáй сегодня вечером выпила совсем немного, и ей просто нужно было побыть немного одной в пещере, ненадолго укрыться от дождя.

Дахý заметил, что Хафáй не было с группой, когда он помогал всем подняться по веревке на исполинский фикус бенджамина. Но он догадался, что она ушла в пещеру, захотела побыть одна. Он и сам часто так делал. Та пещера привлекала, зазывала человека зайти внутрь, посмотреть. Он решил никому не говорить об этом, чтобы не потревожить ее. Ему не было нужды вмешиваться, когда лес общается с ней.

А в это время Анý рассказывал двум иностранцам предание о Вавакалун . За последние двадцать лет он делал это по крайней мере тысячу раз. Но каждый раз старался рассказывать так, как будто делает это в первый раз.

– Давным-давно бунун выбирали в качестве ориентиров большие камни и деревья. И вот однажды наши предки выбрали большое дерево, чтобы установить границу. Спустя какое-то время они посмотрели и подумали: эй, как странно, пограничный знак, похоже, передвинулся, и выглядит совсем не так, как раньше. Как только они присмотрелись, то поняли, что этот вид фикусового дерева, вырастая, опускает свои воздушные корни до самой земли. Иногда само дерево умирает, но воздушный корень выживает и становится новым деревом. Когда проходило много времени, и люди приходили на то же место, иногда они могли принять новое дерево за старое. Мы зовем это дерево Вавакалун , что означает «ходячее дерево».

Анý попросил Детлефа и Сару прикоснуться к корням, чтобы посмотреть, могут ли они услышать «как дерево всасывает воду из земли и делится надвое». Они старались как можно нежнее погладить это дерево. Для них этот вид дерева с его извилистыми, ветвистыми корнями был совершенно новым, потому что в северных странах такое дерево большая редкость.

В темноте ощупывая корневую систему, Детлеф понял, что однажды корни расколют скалу. Он подумал, что должен был быть какой-то звук, когда корни проникают внутрь скалы; а когда она наконец раскалывается на части, наверняка раздается оглушительный грохот. Конечно, будучи инженером, Детлеф доверял своему собственному опыту, но он никогда еще не был так впечатлен, как сейчас, видя, на что способна природа, силы которой намного превосходят его собственные. В этом случае задействованные силы невозможно было рассчитать, включая силу, приложенную муравьем-листорезом, который только что залез на тыльную сторону его ладони.

Детлеф поискал в темноте Сару, и в какой-то момент их глаза встретились. Некоторое время они смотрели друг на друга.

Ночной поход не был таким уж напряженным, но на самом деле они пробирались по темной охотничьей тропе через миниатюрный тропический ландшафт. Детлеф по пути уловил бесчисленное множество звуков. Он часто говорил, что на самом деле ни в чем не был хорош, за исключением того, что у него был действительно хороший слух. Можно сказать, что у него был дар. Он вырос в интеллигентной семье: его отец был управляющим в частной компании, а мать работала учительницей в средней школе. Детлеф был единственным ребенком у родителей, и учеба давалась ему легко. Так как он обладал удивительно острым слухом, в детстве ему нравилось приложить ухо к чему-нибудь, что на первый взгляд не издавало никакого шума, и затем попытаться услышать слабый звук, который обычно нужно было просто уловить. Однажды поздно ночью он прокрался в сад и выкопал муравейник на клумбе, пока не оказался в яме глубиной два метра. Его родители были поражены, когда на следующее утро, проснувшись, обнаружили в саду большую яму и Детлефа, покрытого грязью. Но они не отругали его, даже позволили ему продолжать копать там, где он хотел. У него вошло в привычку проверять местность, куда бы он ни шел, присаживаясь на корточки и касаясь земли, или прислонясь к скалистому выступу.