Екатерина Белецкая - Долгий солнечный день

Саб покивал.

— У меня это всё иначе, конечно, но я всю жизнь прожил… как бы сказать… словно на краю обрыва во время землетрясения. Потому что тряхнуть может в любой момент, и ты не знаешь, то ли удержишься, то ли тебя сорвет с края, то ли весь край вместе с тобой рухнет в пропасть.

Пятый задумчиво кивал в такт его словам.

— Да, да, верно, — согласился он. — Это очень похоже. Иначе, но похоже. Так. Ладно. Не будет усугублять.

— Не будем, — Саб улыбнулся. — Сейчас кину этим двоим сообщение, чтобы мяса взяли, а мы с тобой добежим до Сони, и купим портвейна. Как идея?

— Господи, да не бывает такого, — покачал головой Пятый. — Вот просто не бывает. Мало того, что он меня спаивает, так он еще и сам предлагает устроить посиделки, и сам же…

— Слушай, я тоже хочу выпить. Я, может, впервые за всю жизнь хоть немного расслабился, — признался Саб. — Ну нет тут края обрыва, понимаешь? Просто нет края обрыва, и всё. И можно сидеть в саду, и пить портвейн. Под шашлык, огурец, и помидор.

— Тогда пойдем, — предложил Пятый. — Только сумку возьми, которая побольше и с целыми ручками.

— Даже две сумки, — добавил Саб. — Гулять, так гулять.

26

Moon River

Эри, конечно, рвалась в Москву, причем желательно с ночевкой, да и на море хотелось всем, но Саб был неумолим: сперва съездим на Оку, заявил он, переночуем, посмотрим, как тут будут обстоять дела, и только потом спланируем те две поездки, которые вы хотите. Я тоже хочу, говорил он, особенно на море, но местным я пока что не вижу оснований доверять, поэтому давайте сперва проверим, и только потом… Два дня ушли на споры и уговоры, и, наконец, Эри, Лин, и Пятый сдались. Ладно. На Оку, так на Оку, тем более что народ туда ездит систематически, и возвращается довольный. К тому же через трое суток предстояло играть в «Зорюшку», то есть бегать по лесу четыре часа в компании слегка обученных Сабом подростков, и Саб перед «Зорюшкой» желал, по его собственным словам, «обрести хотя бы подобие душевного равновесия».

Для ночевки требовалась палатка, и палатку благополучно позаимствовали у Георгия, который попытался отказаться от платы за прокат, но всё равно был оделен и сгущенкой, и изолентой, и парой папок с записями, которым обрадовался гораздо больше, чем «валюте». Палатка оказалась старая, армейского образца, и явно слишком большая для четверых, но других Георгий просто не держал. На вопрос Лина — откуда? Георгий нахмурился, и ответил «откуда надо». Ясно, понял Лин, либо выменял где-то, либо выкупил, и хорошо, если не ворованные, а списанные.

— Просушите, если под дождь попадете, — попросил Георгий. — Мокрую мне не отдавайте. Сами просушите, и только потом ко мне приносите. Давайте еще столик вам дам складной, табуретки, и мангальчик. А хотите удочки? Рыбы там… ууу…

— Мороз, спасибо, — улыбнулась Эри. — Удочки точно не надо.

— Тогда надувной матрас. Только он сдувается слегка, Арин. Далеко не плавай на нём, у берега, немножко. Или позагорать. Я уж заклеивал, заклеивал, а толку чуть, старый матрас-то.

— Спасибо, — Эри в этот момент почувствовала, что Георгий изо всех сил пытается быть полезным их компании, и, видимо, до сих пор чувствует вину за попытку проникнуть в дом в обход законов. — Правда, спасибо большое! Матрас будет очень кстати. Может, вам еще какую-нибудь папку принести? Или заходите, и сами выберете, хорошо?

— Я бы по геофизике почитал, и по Азии, — Георгий улыбнулся. — Клавины записки. Дадите?

— Идёмте, — кивнула Эри. — Заодно Сережу попросим, чтобы за палаткой к вам сходил. Илюша вчера спину потянул, а палатка тяжелая.

— Да, ещё бы. Армейская. Тренировочная, понятное дело. Но колья там и стойки — железо. Хорошее железо, крепкое. Никакой ветер не страшен…

Выезжали ранним утром, а машину загрузили еще с вечера — Саб сказал, что они словно не на сутки уехать собираются, а переезжают. Палатка, столик, стулья, одеяла, покрывала, надувной матрас, подушки (Лин, зачем подушки?! надо), шампуры, мангал, заранее почищенная картошка (в суп), неочищенная картошка (а запечь?), тушенка, лук, яблоки (свои, уже вовсю пошли два летних сорта), помидоры, огурцы (ну а как же…), ведерко с маринованным мясом, хлеб, четыре портвейна (нам точно хватит? Лин, ты издеваешься?), еще два портвейна (Саб, тебя не подменили, случаем?), сардина в банке для Шилда, ошейник для Шилда, любимая подстилка Шилда, миска для воды для Шилда, вода (куда столько? а чтобы потом не бегать там, и не искать, где купить), готовый уголь для мангала, соль, сахар, чай, кофе, спички, свечки. И фонари. И батарейки для фонарей.

— Кажется, я понял, — Лин оглядел груду вещей, которые заняли ровно половину пикапа. — Мы туда едем жрать. И спать. И пить.

— Угу, — кивнул Пятый. — А мне кажется, что мы это с таким же успехом можем делать и здесь. И ехать никуда не надо.

— Ну уж нет, — строго произнесла Эри. — Раз решили, значит, едем. Главное, ничего не забыть.

— Угу, карту главное не забыть, где нам Мороз место пометил самое, по его словам, хорошее, — сказал Саб. — Поэтому карту я, пожалуй, сам возьму. Ладно, пошли спать, а то вставать рано.

Карту они, разумеется, забыли, и хорошо, что Саб вспомнил про это, когда только выехали за ворота — он велел Эри остановить машину, и побежал домой. Вернулся он не только с картой, но и с двумя пачками печенья, которые он решил «прихватить с собой, чтобы пожевать по дороге». Эри резонно заметила, что всей дороги — два часа, и что можно было бы и потерпеть. На что Саб ответил, что они не завтракали, и поэтому печенье будет в самый раз.

Утро в этот раз было туманное, явный предвестник теплого дня, и первые полчаса Эри вела машину очень осторожно, не торопясь — при такой плохой видимости ехать быстро она вполне резонно опасалась. Вскоре, однако, развиднелось, клочья тумана истаяли, и солнце засветило во всю свою летнюю силу.

— А искупаться и впрямь было бы неплохо, — заметил Лин. — Девяти утра еще нет, а уже вон как жарит.

— Хорошо, — Саб потянулся. — Люблю, когда тепло. Тепло, и большая вода.

— Море, — Эри вздохнула. — Как жалко, что с Окиста так быстро пришлось сматываться. Там здорово было, особенно летом. И тихо, и спокойно, и море рядом совсем, и воздух прекрасный.

— Малыш, прошу тебя, умерь свои восторги относительно этой планеты, — попросил Пятый. — Правда. У тебя ведь было время понять, что там черти что творится. И творилось. Природа там, может, и хороша, но вот всё остальное…

— Да знаю я, что вы оба Окист не любите, но…

— Любим, — возразил Лин. — Очень любим. Но это не повод быть не объективными. Это непростой мир. И опасный. Вот просто возьми и сравни, что ты чувствуешь здесь, и что чувствовала там. На самом деле. Без восхищения природой и морем. Скажи сама себе правду.