Келли Маквильямс - Агнес на краю света

Кровь хлынула ей в уши, заглушая тиканье часов и гудение холодильника. Конечно, отец не мог говорить о браке, потому что, видит Бог, она не была к нему готова. По словам миссис Кинг, он не выдаст ее замуж до тех пор, пока ее сердце не станет чистым и непорочным.

Тогда о чем говорил отец?

— Без тебя будет трудно вести хозяйство. Я надеюсь, что как-нибудь перед свадьбой ты найдешь возможность поговорить с Бет. Ты должна объяснить ей, как возрастут ее обязанности.

Слово бессмысленным эхом зазвенело у нее в ушах. Свадьба… свадьба… свадьба…

Отец взял ее ладошку в свою грубую руку.

— Джеймсоны — прекрасная семья, Агнес. Я не мог бы быть более рад.

— Мэттью Джеймсон? — пролепетала она. — То есть, отец Кори?

— Ты будешь его шестой женой. Ты ведь знаешь, какое это особенное число — шесть, — с тоской продолжил он. — На небесах легко будет мужчине, за которым ухаживают сразу шесть жен.

Слово вырвалось, словно пузырек воздуха.

— Нет.

Лоб отца пересекла недовольная морщина.

— Что?

Она поправила себя.

— Я просто хочу сказать… А если я не готова? Недостаточно верующая?

Отец расслабился. Она знала, что про себя он над ней смеётся.

— Всем известно, что ты самая трудолюбивая девушка в Ред-Крике. Мэттью сам восхищается тем, как с болезнью матери ты взяла на себя все обязанности. Неудивительно, что Господь явил твое лицо Пророку во сне.

Агнес огляделась в поисках своего суженого, но не смогла разглядеть его среди темных профилей патриархов Ред-Крика.

В отличие от ее семьи, Джеймсоны были богаты своим ранчо и жили в самом лучшем доме города — особняке с видом на каньон. Конечно, Мэттью был прекрасным человеком, если Бог дал ему все это… и сама мысль о браке не беспокоила ее. Она даже могла представить себе блаженство быть шестой женой, — яркую, сияющую награду за то, что живешь так, как хочет Бог.

И все же…

Лицо отца помрачнело.

— Агнес, ты решила бунтовать?

От эха слов сестры у нее волосы встали дыбом. Она посмотрела в сторону гостиной, где в янтарном свете ночника спали дети.

— Но кто позаботится об Иезекииле? — выпалила она.

Отец поставил стакан на стол.

— Бет. — Он произнес ее имя мрачно, как проклятие. — Она всегда была легкомысленной, но ей придется научиться делать то же, что и ты.

Ей просто нужно научиться.

Но отец не знал и половины всего.

Сможет ли Бет справляться с уколами Иезекииля и встречаться с Чужачкой по ночам?

Даже если бы Бет и смогла, ей уже было пятнадцать. У Пророка тоже может быть брачное откровение для нее. А Сэм, следующий по старшинству, еще долго будет ребенком.

— Послушай меня, — строго сказал отец. — Твой союз с хорошим человеком может все изменить для этой семьи. Как ты знаешь, Бог никогда не считал нужным дать мне другую жену из-за плохой истории нашей семьи… и я имею в виду не только твою мать.

Агнес почувствовала тошноту. Но в то же время ей было любопытно. Отец никогда не доверял ей раньше.

— Это… как-то связано с тобой? С твоей семьей?

Отец понизил голос:

— Да. Моей бабушкой была Сара Шайнер, вторая жена Пророка-основателя. Его любимая жена, на какое-то время. Но она упорно сопротивлялась. В конце концов, она сбежала от него. Сбежала к Чужакам.

Агнес еще не слышала, чтобы кто-то сбегал из Ред-Крика.

— Она сбежала по собственной воле?

Отец кивнул.

— И обрекла своих детей до третьего и четвёртого колена. Сара Шайнер долгое время была проклятием для нашей семьи, но я сохранил свою праведность, и Бог видит это. Если ты выйдешь замуж за такого уважаемого патриарха, как Мэттью Джеймсон, Бог и Пророк узнают, что мы искупили свой грех.

Мысли Агнес кружились, впитывая эту историю, которая, казалось, вызывала столько же вопросов, сколько и давала ответов. По какой-то причине ее мысли обратились к лесу на краю луга — к границе, которую ей было запрещено пересекать.

Когда дед Пророка впервые приехал в Ред-Крик, еще до того, как были построены фермы и расчищены поля, правоверные охотники ловили мелких животных и сдирали с них шкуры. Ходили слухи, что ловушки все еще валяются на лесной подстилке… ржавое железо, готовое щелкнуть челюстями от одного прикосновения. Если наткнешься на одну из них, спрятанную под грудой листьев, она сломает твою ногу одним яростным укусом.

Семейное проклятие. Старая история.

Агнес казалось, что она медленно истекает кровью в знакомой прохладной кухне.

— Когда свадьба?

Она не могла заставить себя сказать « моя свадьба».

— Мэттью желает жениться на тебе в следующее воскресенье.

Она вцепилась в стол так, что заболели костяшки пальцев.

Воскресенье. Так скоро, когда ей нужно было только время.

— Отец. — Она сглотнула. — Я хочу попросить об одолжении.

Он сощурил глаза. Должно быть, в прошлом ее мать-Чужачка часто просила об одолжениях — почитать газету, принять запрещенную таблетку от головной боли, — пока не прекратила эти попытки.

— Что еще?

— Бет должна научиться. Мне нужно время, чтобы подготовить ее.

«Да простит меня Господь».

Он понизил голос.

— Есть что-то, что я должен знать о твоей сестре?

Ловушка.

Поспешно, чтобы отец не вытащил сестру из постели в эту самую минуту, Агнес покачала головой. Тогда впервые на ее памяти она солгала человеку Божьему.

— Бет не может управляться с хозяйством одна. Она не знает, где уроки у детей, или как накрахмалить воротнички. Буквально сегодня у нее сгорело печенье, а это целых четыре доллара на ветер.

На самом деле Агнес сожгла печенье. Оставшись наедине с делами, она торопилась.

— Разве она не сможет обучиться всему за неделю?

Агнес снова покачала головой, борясь со странной болью-ложью, разрывающей ее изнутри. Неделя была достаточным временем, чтобы научиться крахмалить воротнички и печь печенье. Но отец и сам ничего не знал о том, как устроен дом, не говоря уже о том, что Бет много лет тянула свои обязанности… более или менее, в зависимости от настроения.

Но теперь, когда на кону стояла жизнь Иезекииля, Агнес готова была ухватиться за любую соломинку.

— Это еще не все. У нас есть расписание, которому нужно следовать, расписание для работ в саду. Не думаю, что Бет даже знает, сколько нашей еды там выращивается.

Агнес почувствовала, что отец начинает скучать. Исполнив свой долг, он ничего так не хотел, как налить себе еще стакан молока, расстегнуть собственный накрахмаленный воротничок и лечь спать.

— И сколько времени тебе понадобится, чтобы научить ее всему этому?

Она ухватилась за соломинку.

— Месяц? Два?

Он забарабанил пальцами по столу.

— Божья воля, однажды явленная, должна быть исполнена быстро. Это будет выглядеть так, будто ты сопротивляешься. И как это отразится на мне?