Келли Маквильямс - Агнес на краю света

В те дни, Бет тоже чувствовал себя больной от беспокойства и надежды. Но она думала не о долгосрочной устойчивости Лощины.

Она думала о детях.

Из всех верующих в бункере выжили только дети. Никто не знал, почему взрослые погибли, в то время как дети открыли глаза и проснулись. Кинги, Херны, маленькие Джеймсоны, даже Магда выбрались вместе с Сэмом и близнецами. Но все их родители умерли… все до единого. Бет никогда не забудет, как они просто расплавились, как перегретое стекло.

Она так и не смогла опознать останки своих собственных родителей. Во всяком случае, не было времени ни на похороны, ни на скорбь. Все сироты нуждались в заботе. Ночной воздух был наполнен воплями детей, потерявших единственную жизнь, которую они когда-либо знали. Они молили о патриархах, о соблюдении законов, о своих мамах и папах.

Ночной кошмар. Бет не хотелось об этом думать.

Вместо этого она предпочитала помнить первые несколько новых семей, которые просочились в их безопасное убежище после того, как Дэнни отправил свои сообщения. Вентимильи привезли пять дойных коров; Розенштейны установили новую электрическую сеть; Маллены были экспертами по сельскому хозяйству в пустыне; а Буазы были семьей опытных школьных учителей, идеально подходящей для общины, где так много детей нуждалось в образовании.

Теперь город процветал, давая убежище четырем сотням крепких и растущих жителей.

— Вы слышали сегодняшнее сообщение? — Дэнни понизил голос, чтобы дети не услышали. — Прошло шестьсот дней, и не было ни одного сообщения о новой инфекции. С тех пор, как…

Ему не нужно было заканчивать. С того дня, как Бет и Агнес спустились в бункер, новых инфекций не было. Ни одной.

Люди утверждали, что в тот день инфицированные люди — как дети, так и взрослые — чудесным образом выздоровели. Во всем мире лихорадка остыла. Все, кто находился одной ногой в могиле, поправились.

Еще более странным было то, что через неделю после того, как Агнес и Бет спустились вниз, многие из Гнезд ожили… разморозились, как в сказке.

Это были счастливчики.

Миллионы окаменели, забившись в Гнезда из красного мрамора. Эти Гнезда навсегда останутся их пристанищем: пожарные команды были выведены из строя, и люди могли быть заключены в тюрьму за причинение вреда любому человеческому Гнезду.

«Они будут стоять как мемориалы красному времени, — объявила по радио женщина-политик. — Мы никогда не должны забывать о тех, кого потеряли, и о том, как нам повезло, что мы выжили».

Бет повернулась к Дэнни.

— Как ты думаешь, когда они наконец поймут, что все кончено?

— О, это никогда не кончится, — сказал он. — Мы были очень близки к вымиранию. Мы все еще близки. В большинстве мест не осталось никакой популяции птиц, и это наносит ущерб миру насекомых, который наносит ущерб всему человечеству…

Кори поднял руку.

— Избавь нас от урока естествознания, док. Нам пора отправляться в путь.

Бет смотрела в окно на их луг, где кучка ребятишек играла в догонялки. Ее ошеломило, что при всей науке в мире никто по-настоящему не понимал, как появился такой странный вирус, и почему так много людей внезапно вылечились.

— Может быть, нам стоит как-нибудь рассказать кому-нибудь, — вслух подумала она. — Возможно, кто-то должен знать, кто это сделал.

Дэнни выглядел огорченным.

— Пока нет. Что, если мир не готов услышать это?

Все замолчали.

Они все еще боролись с тем, что видели в бункере. Чудеса делают это — разрушают человека, изменяют его видение. Бет думала, что они будут бороться с тем, что они видели деяние Агнес, с их собственной точки зрения, до конца своих дней.

Она сменила тему разговора.

— Зик. — Ей нравилось так его называть. — Он в церкви?

Дэнни кивнул.

— А то. Готовится к воскресенью. Дню Господню, или как там у вас называется…

— После всего, что случилось, ты все еще не веришь? — спросила Бет, улыбаясь.

Он покачал головой.

— Боюсь, что нет.

Кори в притворном изумлении хлопнул себя по лбу.

— Ты, должно быть, потратил тысячу часов, помогая нам построить новую церковь. — Он помолчал, становясь все серьезнее. — И всё то, что мы делаем ради любви.

Дэнни пожал плечами.

— Церковь делает людей счастливыми. Вот что важно. — Он пристально посмотрел на Бет. — Ты ведь собираешься попрощаться перед отъездом?

Она нахмурилась.

— Конечно.

Кори взял ее за руку.

— Нам лучше поторопиться. Я хочу знать, как будет выглядеть Техас завтра в это же время.

Бет оглянулась. Сэм молотил пакетик чипсов, а близнецы были погружены в свои электронные игры. Так много изменилось — и так мало.

— Всем до свидания, — крикнула она. — Пожелайте мне удачи.

Близнецы бросились обнимать ее в последний раз.

— Прощай, Кори! До свидания, Бет! Присылайте подарки!

Вытирая слезы, она позволила Кори помочь ей забраться в грузовик.

Пора было отправляться в церковь.

Бет ужасно нервничала, входя в церковь.

Даже теперь, когда она была восстановлена, обновлена, девушка никогда не заходила внутрь. Присматривание за Кори, который чуть не умер, навсегда разрушило для нее церкви.

Если этого было недостаточно, то было то, что сделал Пророк.

В тот день, когда Гнездо растаяло, она поспешила за ошеломленными детьми вверх по лестнице бункера, планируя укрыть их в здании церкви. К тому времени, как она вышла, вдалеке клубился дым, и Кори уже бежал к ним.

Пророк принес себя в жертву на своей кафедре. Огонь быстро охватил стены, потолок, шпиль. Пламя рисовало ей картину разорения и отчаяния, которые она никогда не забудет.

Она крепко держала Кори за руку.

— Мне кажется, я что-то забыла.

— Расслабься, — успокоил он ее. — Это всего лишь нервы.

Бет огляделась вокруг, отмечая каждую перемену. Десятки окон пропускали свет, и ни один зловещий крест не болтался под потолком. Спасенные дети украсили стены фресками: изображениями Агнес и Бет, сияющих в самом сердце бункера, или изображениями их родителей и домов, которые они потеряли. А книги — так много книг! Переполненный вестибюль, тома Чужаков по каждому предмету, кропотливо собранные в небольшую, но растущую библиотеку.

А за кафедрой, грызя кончик карандаша, сидела Агнес.

Сердце Бет наполнилось гордостью.

Ее сестра заплела волосы в обычную косу, перевитую алой лентой. Но она сменила сарафан на джинсы и белую футболку, а ботинки — на белые кроссовки.

Агнес выступала в роли неофициального проповедника Лощины. Хотя Бет не посещала службы, она читала все проповеди в газете. Каждую неделю эти слова поражали ее. Чужаки и ветераны Ред-Крика покидали церковь, полные волнения, полные песен.