Глен Кук - Темная война

— Хорват, Побуда нам сказала… — начала Марика.

— Идите к Блазу.

Они нашли молодого самца, который пришел в стаю всего два года назад.

— Ага, — сказал он. — Хорошо. Идем. — Он повел их в кладовую. — Тут слишком темно. Кублин, принеси фонарь.

Марика, нервничая, ждала. Она не заходила в эту часть логова с тех пор, как была слишком маленькой и несмышленой. Все правила шли прахом…

Появился Кублин с масляным фонарем. Блаз взял его и протолкнулся через закрывавшие вход шкуры. В кладовой было прохладно и темно. И всякой всячины в ней обнаружилось еще больше, чем на чердаке.

Но там было аккуратно прибрано, что вполне соответствовало любви Хорвата к порядку. Блаз ходил вокруг, внимательно разглядывая содержимое кладовой. Марика смотрела во все глаза. Самец вернул фонарь Кублину, после чего начал складывать кожаные мешочки и запечатанные глиняные сосуды в лапы Марике:

— Давай отнеси это к очагу.

Слегка раздраженная его тоном, Марика послушалась. Блаз последовал за ней, неся свой груз. Аккуратно сложив принесенное, он усадил щенков, после чего дал Кублину и Марике по ступе с пестом. Устроившись между ними и обхватив ногами котелок, он достал нож.

Марика ошеломленно уставилась на него. Котелок был медным, а нож железным.

Открыв кожаный мешочек, он достал керамической ложкой горстку сухих толченых листьев и высыпал их в ступу Марики:

— Растолки в порошок. Мне нужно десять раз по столько же.

Марика занялась скучной работой. Блаз повернулся к Кублину, и в его ступку тоже отправились сухие толченые листья, но другие, от которых тотчас пошел острый запах.

— И ты тоже — десять раз по столько же, Кублин.

Марика вспомнила, что Скилджан приняла Блаза за то, что он разбирался в травах и другом подобном намного лучше Похсит.

Но чем они занимались?

Блаз принес несколько предметов, которые у Марики ассоциировались лишь с приготовлением еды. Сито. Разделочную доску. Терку. Поставив терку в котелок, он срезал восковую печать с глиняного сосуда и извлек несколько сморщенных, похожих формой на мета корней, которые растер в котелке. Запахло горечью.

— Достаточно, Марика. — Взяв у нее ступку, он высыпал ее содержимое в сито и выбросил в очаг крупные комки, которые добавили травянистый аромат к тысячам населявших логово запахов. — Еще девять порций. А у тебя как дела, Кублин? Да, отлично. Высыпай сюда. Хорошо. С тебя тоже еще девять.

— Тебе не страшно, Блаз? — спросила Марика, видя его странное спокойствие.

— Я такое уже повидал. Когда я был еще щенком, наше стойбище осадили кочевники. Они свирепы, но ума им недостает. Стоит убить нескольких, и они убегут, а вернутся лишь тогда, когда съедят своих мертвецов.

— Брр… отвратительно.

— Не более отвратительно, чем они сами.

Закончив растирать коренья, он отложил терку, снова просеял содержимое котелка и взял разделочную доску. На этот раз в открытом им сосуде оказались мертвые насекомые величиной с последний сустав самого маленького пальца на лапе Марики. Разрезав каждое вдоль и поперек, он соскреб кусочки в котелок. Покончив с насекомыми, он открыл очередной сосуд, в котором, как сперва показалось, содержалась лишь молочного цвета жидкость. Однако, вылив ее в котелок, он вывалил на доску несколько десятков жирных белых личинок.

— Что мы делаем, Блаз? — поинтересовался Кублин.

— Яд. Для наконечников стрел, копий и дротиков.

— Ого! — Марика едва не выронила пестик.

— Сейчас он безвреден, — усмехнулся Блаз. — Если не считать их. — Он показал на личинок, которых осторожно резал на куски. — Все это нужно будет долго варить на медленном огне.

— Мы никогда не пользовались ядами, — заметил Кублин.

— Когда кочевники в последний раз явились в стойбище стаи Дегнан, меня тут не было, — ответил Блаз.

Марике послышалось в его словах некоторое высокомерие.

— Тогда тут никого из нас не было, — возразила она. — Это было еще в те времена, когда всем заправляла бабушка.

— Тоже верно. — Блаз вскрыл очередной сосуд с личинками, а потом еще один.

Кублин и Марика закончили толочь листья. Блаз резал личинок, пока до краев котелка не осталось меньше трех дюймов. Отнеся котелок к подготовленному Хорватом треножнику, он подвесил его над огнем и подозвал щенят.

— Сейчас разожгу огонь, — сказал он. — А вы будете его поддерживать, чтобы он оставался таким же. — Он сунул в котел длинную деревянную ложку. — И помешивайте каждые несколько минут. Иначе насекомые стремятся всплыть, а личинки — утонуть. И старайтесь особо не дышать паром.

— Как долго? — спросил Кублин.

— Пока не будет готово.

Марика и Кублин страдальчески переглянулись. Щенкам всегда поручали самую занудную работу.

У другого очага охотницы и Мудрые все еще пытались вытянуть из пленника хоть что-нибудь полезное, но тот все так же отказывался говорить. Из-за постоянно входящих и выходящих мет в логове заметно похолодало.

— Похсит, похоже, просто наслаждается, — заметила Марика, помешивая яд и мысленно повторяя его формулу.

Она опознала все ингредиенты, и ни один не был особой редкостью. Когда-нибудь эти познания пригодятся.

Взглянув на Похсит, Кублин судорожно сглотнул ком в горле и сосредоточился на огне.

Шло время. Орудия затачивались, превращаясь в оружие. Изготавливались грубые дротики, копья и стрелы. Самцы и старшие щенки день за днем упражнялись с еще более грубым оружием. Первоначальная лихорадочная суета постепенно утихала, поскольку ничего так и не произошло. Дозорные не обнаружили признаков неминуемой атаки кочевников. И вообще никаких их следов.

Не миновал ли кризис, не успев начаться?

Пленник издох, не рассказав ничего интересного, — как Марика и ожидала. Охотницы выволокли его наружу и зашвырнули за частокол, где он и валялся в снегу перед воротами, безмолвный и изувеченный. Как предупреждение.

Марика жалела, что ей так и не представилась возможность поговорить с пленником. О землях за пределами Жотака она почти ничего не знала.

Вынужденное заточение злило охотниц, хотя их беспокойство во многом было надуманным. Зимой им зачастую приходилось и дольше оставаться в стойбище. Возникали споры насчет того, стоит ли открывать ворота. Мороз пожирал запасы дров.

Скилджан и Геррьен держали ворота на замке.

Погода будто вступила с ними в сговор.

Заступив на пост на сторожевой вышке, Марика не увидела ничего из того, что рассчитывала увидеть. Она пробыла там недолго, но успела замерзнуть. Все вокруг покрылось слоем предательского льда. Самцы, не занятые другими делами, расчищали снег и возводили помосты за частоколом, чтобы охотницы могли метать оттуда оружие. Некоторые пытались откалывать камни от груды, хранившейся на случай возможного набега, но это давалось им нелегко — ледяная буря превратила груду камней в подобие айсберга.