Дэвид Митчелл - Литературный призрак [litres]

Жизнь и смерть этих одноклеточных была в моих руках! Что бы они сказали, узнай об этом? Как попытались бы отговорить меня? Как эти насекомые доказывали бы свое право на жизнь? Какие слова нашли бы? Как головастик может общаться с богом?

Вагон покачивался, поскрипывал. Лампы мигнули, погрузив его на мгновение в полумрак.

Не очень внятно.

Мне припомнились слова, которые Его Провидчество сказал нам утром: «Там, за пределами пределов, куда не простирается человеческий разум, я видел комету. Новая Земля грядет. Приближается час последнего суда над грешниками. Ускорив его чуть-чуть, мы всего лишь избавим несчастных от их жалкой участи. Дети мои, вы избранные, вы проводники Божественной воли!»

В эти последние мгновения, когда поезд подъезжал к станции, Его Провидчество укрепил меня, послав видение Будущего. Через какие-нибудь три года Его Провидчество войдет в Иерусалим. Тогда перед Ним склонится мусульманский мир, а папа римский и далай-лама будут искать Его благоволения. Президенты России и США передадут свои государства под власть Его Провидчества.

В июле все обсерватории мира зарегистрируют приближение кометы. Пройдя рядом с Нептуном, она достигнет Земли и закроет Луну, она будет полыхать на небе даже средь бела дня – над аэродромами, горными хребтами и стогнами городов! Нечистые бросятся навстречу этому чуду. И примут от него погибель! Земля подвергнется мощному микроволновому излучению кометы, от которого будут защищены только люди с высоким альфа-потенциалом. Несчастные же станут умирать, корчась в блевотине, выцарапывая себе глаза, задыхаясь от запаха собственной плоти, жарящейся прямо на костях. А выжившие начнут создавать Рай. Тогда Его Провидчество явит свою Божественную природу – она, словно бабочка, родится из куколки Его бренного тела.

Я сую руку в спортивную сумку с дырочками и на ощупь отвинчиваю крышку. Теперь нужно нажать три кнопки и удерживать в течение трех секунд, чтобы запустился таймер. Один. Два. Три. Новая Земля грядет. Тикают часы истории. Задергиваю молнию на сумке, незаметно ставлю ее на пол и украдкой задвигаю ногой под сиденье. В вагоне так тесно, что зомби ничего не замечают.

Да свершится воля Его Провидчества.

Поезд въезжает на станцию и…

Из канализационного люка доносится шум, но я не желаю, не желаю вслушиваться в слова.

Если когда-нибудь этот шум обратится в слова – не сейчас, конечно, еще не сейчас, может, и никогда… Что тогда?

Я смешался с толпой, которая двигалась к эскалатору. Прочь отсюда.

У меня за спиной поезд набирал скорость, погружаясь в удушливый мрак.

В потных ладонях покалывало. Чайка, важно прохаживаясь по подоконнику, смотрела на меня. До чего злое у нее лицо.

– Ваше имя, господин?

Старуха, хозяйка гостиницы, улыбнулась, будто храмовый божок. С какой целью, интересно знать? Чтобы я понервничал? Черных дыр у нее во рту больше, чем желтых зубов.

– Меня зовут Токунага. Бунтаро Токунага.

– Токунага… Красивое имя {7} 7 Токунага… Красивое имя. – Имя пишется иероглифами, означающими «вечная добродетель». . В нем есть что-то величественное.

– Никогда не задумывался.

– Чем занимаетесь, господин Токунага?

Опять вопросы. Без конца вопросы. Когда же нечистые угомонятся?

– Служу в маленькой компании. Ничем не знаменитая компания на окраине Токио. Работаю начальником компьютерного отдела.

– В Токио? Правда? А я никогда не бывала на Большой земле! К нам приезжает много отдыхающих из Токио. В сезон, конечно. Сейчас почти никого, сами видите. Я только раз в году езжу на большой остров, проведать внуков. У меня четырнадцать внуков, представляете? «Большой остров», – конечно, я имею в виду Окинаву, а не Японию. Там побывать я даже не мечтаю!

– Вот как?

– Говорят, Токио ужас какой большой город! Даже больше Нахи. Значит, вы начальник отдела? Как, наверное, гордятся вами родители! Просто замечательно. Вы уж заполните эту дурацкую анкету, сделайте милость! Я бы не стала вас утруждать, но дочка с меня спросит. Такой порядок, ничего не поделаешь. Лицензия, налоги, сами знаете. Очень утомительно, ей-богу. А куда деваться? И сколько времени вы проведете у нас на Кумэдзиме, господин Токунага?

– Полагаю, пару недель.

– Правда? Надеюсь, вам не будет скучно. Островок-то наш невелик, сами видите. Но рыбу лови сколько влезет или серфингом занимайся, а хочешь – ныряй, хоть так, хоть с аквалангом. А в остальном жизнь у нас очень тихая, очень. Не то что в Токио, думаю. А жена, наверное, скучает без вас?

– Нет, не скучает, – ответил я. Пора заткнуть ей пасть. – По правде говоря, у меня отпуск по семейным обстоятельствам. Жена скончалась в прошлом месяце. От рака.

Тут челюсть у старой карги отвисла.

– Боже мой, боже мой, – прошептала она, прижав ко рту ладони. – Вот ведь как… А я-то, дура, прямо по больному… Дочка сгорит со стыда за меня. Просто не знаю, что и сказать…

Старуха с виноватым видом засопела, что было вдвойне противно – изо рта у нее разило креветками.

– Да не волнуйтесь вы так. Смерть избавила ее от страданий. Пусть это жестокое избавление, но избавление. Не корите себя. Я немного устал. Вы не проводите меня в мою комнату?

– Да-да, конечно… Вот тапочки. Заодно покажу вам, где ванная. А это наша столовая. Идите за мной, ах, бедняга вы, бедняга… Подумать только, что вы пережили… Боже мой… Но вы правильно сделали, что приехали к нам… Кумэдзима, знаете, лечит любые раны. Я просто убеждена в этом…

После вечернего омовения я почувствовал усталость, которую не смогли одолеть никакие упражнения по альфа-медитации. Проклиная собственную слабость, я улегся в постель и погрузился в глубокий сон, почти бездонный.

Когда я все-таки достиг дна, то оказался в туннеле. Безлюдный туннель метро, кругом только рельсы и трубы. Моя обязанность – патрулировать туннель, охранять его от зла, которое обитает под землей. Вдруг ко мне подошел офицер и строго спросил:

– Что вы тут делаете?

– Выполняю приказ, господин офицер.

– Какой приказ?

– Охранять туннель.

– В Прибежище, как всегда, неразбериха, – присвистнул он. – Появилась новая опасность. Дело в том, что зло может поглотить вас, только если знает о вашем существовании. Пока вы храните свое имя в тайне, то недосягаемы для зла. Как вас зовут, патрульный?

– Квазар, господин.

– Да нет, как вас звали в прежней жизни? Ваше настоящее имя?

– Танака. Кэйсукэ Танака.

– Ваш альфа-потенциал, Кэйсукэ Танака?

– Шестнадцать целых девять десятых.

– Место рождения?

И вдруг я понимаю, что попался. Офицер – он и есть зло. Он расколол меня вопросами и теперь может поглотить. Последний шанс спастись – не подавать виду, что я обо всем догадался. Продолжаю что-то лепетать, но тут в туннеле появляется девушка. Она приближается к нам, в руках у нее футляр со скрипкой и цветы. Я видел ее где-то раньше. В моем грязном прошлом, до очищения. Зло в обличье офицера поворачивается к ней и начинает ту же игру.