Илья Шумей - Крестоносцы пустоты

– Пока все ограничивается отдельными стычками между группами активистов, выясняющих, кто из них сильней жаждет добра и всеобщего счастья, – проворчал Овод, – Каким-то чудом до сих пор все ограничивалось буквально единичными жертвами, но я и ломаного гроша не поставлю, что так будет и впредь. Массовый взрыв – лишь вопрос времени. И вот тогда счет трупов может пойти на сотни, а то и тысячи.

– Существует хоть какая-то возможность повлиять на события?

– По мнению Урсы, медиаторская атака такого масштаба возможна только при поддержке высококлассного Мастера. А у нас на примете имеется один такой персонаж, с которым ты неплохо знаком и, более того, поддерживаешь регулярные контакты. В общем, нам срочно нужна консультация Киры.

– Ясно, – я понимающе кивнул, – не вопрос.

Любит же он макать человека носом, показывая ему его реальное место в этом мире! Урсула и Том – всего лишь «инструменты», а я – ключ для доступа к действительно важным персонам, и только. Да и Юля, скорей всего, тоже. Ведь у нее одной из нас оставались какие-то связи в Лиге, позволяющие при необходимости достучаться до самого верха. И тайна моей личной переписки или телефонных звонков на самом деле – пустой звук.

Интересно, у Овода хоть когда-то в жизни были просто друзья? Люди, с которыми ему было бы приятно общаться, а не только использовать их по необходимости?

– Не дуйся! – хмыкнул он, заметив резкую перемену в моем настроении, – Не забывай, что я тебя сегодня чуть ли не с того света вытащил. Помоги и ты мне теперь.

– Давай еще баланс подобьем, что ли, – своей попыткой оправдаться Овод на самом деле лишь усугубил проблему, – дебет, кредит, все дела…

– Тоже мне откровение! – с заднего дивана послышался вздох Урсулы, – Ты что, только вчера Сережку встретил? Он всегда таким был. Для него любой человек – набор полезных… или приятных функций, не более.

Последовавшая пауза затянулась на несколько бесконечно долгих минут. Нельзя сказать, что я вдруг загорелся желанием стушеваться, извиниться и взять назад свои необдуманные слова. Я все же говорил честно, искренне и не испытывал сожаления или раскаяния. Но вот мысль, что сейчас Овод остановит машину и высадит нас с Урсулой посреди голой степи, упорно не давала мне покоя. Быть может мне и в самом деле стоило проявить больше сдержанности?

– Вы же знаете мою историю? – заговорил он вдруг, – Как мои родители, желая мне самого лучшего, обрекли меня на муки пожизненной честности?

– Да, ты рассказывал, – я пока еще не понял, к чему он клонит, и старался высказываться максимально нейтрально.

– И вы полагаете, что было бы лучше, если бы я вместо откровенного разговора вешал вам на уши лапшу про верную дружбу и вечную любовь? Чтобы потом обмануть, предать и бросить? Так?

– Ну зачем же сразу лапшу? Можно же просто… помягче…

– Если твой электрический стул будет сработан из ценных пород дерева и украшен затейливой резьбой, то это сильно поднимет тебе настроение перед казнью? Или ты думаешь, что мне доставляет большое удовольствие оттягивать тот момент, когда я буду вынужден сказать вам все как есть? Больной зуб надо вырывать резко и не откладывать это дело на потом. Потом будет поздно.

– Рубить правду-матку зачастую проще, чем искать обходные пути, – проворчала Урсула.

– А смыть с себя весь макияж, скинуть одежду и выйти к людям в чем мать родила – тоже? – Овод в отчаянии всплеснул руками, – Я же сейчас стою перед вами абсолютно голый! Фигурально выражаясь, разумеется. Думаете, мне легко? Думаете, мне это нравится?

– Тебе просто нравится делать людям больно.

И вновь в салоне повисло тягучее молчание, нарушаемое лишь регулярными всхрапываниями Тома. Овод задумчиво побарабанил пальцами по рулевому колесу.

– Вас когда-нибудь предавали? – поинтересовался он, обращаясь к лобовому стеклу.

– Ну, с кем не бывало, – пожал плечами я, – Жизнь – она такая…

– Меня в свое время предали собственные родители, пусть и желая мне исключительно добра, меня предали мои сослуживцы, предало руководство, – машина резко вильнула, когда Овод, не сдержавшись, ударил кулаками по рулю, – Поверьте, я знаю, что такое настоящая боль! И я не хочу, чтобы вы когда-нибудь испытали ее по моей вине. Пускай мы лучше вдрызг разругаемся по причине моей болезненной честности, но я клянусь, что между нами никогда не будет лжи. Либо терпите, либо дальше топайте пешком.

– Извини, – я коснулся его плеча, и вовсе не потому, что машина и в самом деле начала замедляться, – у всех нас сегодня выдался тяжелый день.

– Да уж, – поддержала меня Урсула, – но Вашей Прямолинейности все же стоит иногда делать скидку на Нашу Мягкотелость, вы уж не обессудьте… Тс-с-с!

Том во сне всхрюкнул и заворочался, и девушка поспешила пристроить голову парня обратно на свое плечо, напевая ему какую-то импровизированную колыбельную.

Поскольку моя машина вместе с ключами осталась в городе, мне пришлось звонить Юле, чтобы она открыла нам въездные ворота. Сама она встречала нас на крыльце, качая на руках Кирюшку и беспокойно хмуря брови.

– Что стряслось? Где твоя машина? – она окинула меня критическим взглядом, – И где ты умудрился так измараться?

– Долгая история, – я осторожно, чтобы не разбудить малыша, чмокнул ее в щеку, – и неприятная. Подробности за обедом.

– Ты это специально, чтобы аппетит мне испортить… о! Здрасьте, дядя Сережа!

Я не удержался и сдавленно фыркнул. Когда один немолодой человек величает другого «дядей», то тут явно требуется серьезное и длительное лечение! Юля замахнулась на меня детской бутылочкой с компотом, и я поспешил отступить в дом.

Первым делом я вызвал назад свой транспорт, который оставил неподалеку от Коненковой площади. Машина отозвалась почти сразу и незамедлительно двинулась в обратный путь, что меня немало приободрило. Ну а после я набрал номер Киры, хотя и весьма смутно представлял, о чем именно я буду ее расспрашивать. Возможно, стоило подождать Овода и Урсулу, чтобы наш разговор вышел более предметным, но я не смог сопротивляться своему нетерпению.

Однако, к моему немалому удивлению, звонок завершился, не успев даже толком состояться. Система равнодушно объявила, что данный абонент в сети не зарегистрирован, и отключилась.

Память услужливо напомнила мне, что связь с удаленным островом – дело непредсказуемое, и соединение может обрываться по несколько раз на дню, пусть раньше ничего подобного и не случалось. Но вот интуиция упорно подсказывала мне, что причина вовсе не в технических проблемах, а в чем-то ином. И эта мысль невольно заставляла шевелиться редкие волосы на моем загривке. В столь «удачные» совпадения я не верил никогда.