Дмитрий Манасыпов - Дохлокрай

Вчера, когда в день перед Бельтайном, он тащил повязанного по рукам-ногам найденного на станции оборванца, навстречу вышла Пелагея. Замерла, прижав тонкую розовую ладошку ко рту, вытаращила огромные глаза-незабудки и… и молчала. Глупая девчонка.

Тяжелый шар для модной английской забавы лаунж-тенниса, набитый песком, отлично справлялся если ударить им по затылку. Обернув для начала в плотный кусок мешковины. Но и бросить его удалось крайне выгодно. Кинувшуюся в кусты девчушку он сбил сразу, погрузив в глубокий обморок. Уж что-что, а это ему, дипломированному врачу, стало ясно сразу же. Надо же, как повезло, кинулась в голову дерзкая мысль. Она же, зазнайка, заставила притащить Пелагею в дом. Оборванец нашел свой конец именно там, где надлежало оказаться паршивке, решившей сходить по землянику. В омуте за бором. Нет бы ему, возомнившему себя кем-то хитроумным, сбросить на дно ее, предварительно еще раз ударив по голове, чтобы не пришла в себя от студеной воды. Зазнался, притащил в подвал. И не удержался…

Тягучую страсть к человеческой плоти и крови подавить удавалось не всегда. Расплата ли то была за совершенные грешные дела, либо помутился рассудком, то неизвестно. Утаить останки погибшей, подвешенные на крючья подвала не вышло. Ведомые яростью сельские мужики отыскали с помощью смычка легавых, принадлежавших зажиточному Фролу, потайную дверь. Вынесли ее, вломившись гурьбой и выскочили назад, крестясь и высвобождая нутро от недавно съеденного. Некоторые плакали, взывая к своему жалкому Господу.

Потом его били, сильно и не жалея. Но не до смерти. И тут случился чертов мизинчик, что желал засушить и сохранить на будущее, держа в спирту и изредка любуясь.

– Стой, мужики! – Фрол, надвинув по глаза картуз с лакированным козырьком, сплюнул. – Негоже так. Надо отца Савватия дождаться…

– Не нада! – рубанул староста, Карп Кузьмич, затягивая веревку на шее доктора. – Не стоит ему мараться. На осине вздернем и вся недолга. Так, мужики?

Мужики рокотали вокруг, придерживая баб. Черно-багровое лицо доктора тянуло к себе, заставляло вцепиться пальцами, выгнутыми когтями, рвать зверя, изничтожившего невинную дитятку, раздирать его в клочья. Мужики не пускали, не желали женам, сватьям и сестрам брать такой грех на душу.

Повесить решили всем миром. Сил на крикнуть «на костер яво!» не нашлось. Ни у кого. Даже у отца злодейски умерщвленной Пелагеи. Так и порешили: веревку на шею, ту на осиновый сук и зарыть на неосвященной части погоста. Так, как издавна отцы заповедовали хоронить колдунов. В домовине, окружь скрепленной цепями, лицом вниз да придавив поверх земли каменьями потяжелее. Заложенный покойник, страх и ужас передаваемый ночами в сказках, им у села не был нужен.

Так и сделали. Не дожидаясь сумерек и возвращения священника из волости. Кузнец цепи нашел быстро. А домовина… готовая домовина есть всегда. Сняли переставшего долго дергаться приезжего доктора, обернувшегося на деле людоедом и чертовым слугой, уложили как полагается. Затянули железо, забросали землей в глубокой, куда глыбже обычной, яме. И натаскали с речного берега каменюк, наложив сверху.

И отправились восвояси, пить горькую и поминать светлую ребячью душу, получившую такую лютую участь от рук чертозная, прикинувшегося добрым человеком.

Деньги, бумажные ли ассигнации, серебряные рубли или пусть даже тяжелые золотые империалы, решают все. Везде и всегда. А жадность найдет дорожку к любому сердцу. Карп Кузьмич жадным был сызмальства. И получив по приезду докторишки добрую пачку катеринок, согласился, если что недоброе случится, сделать ненужное и неправильное. Вырыть его тело и перезахоронить. А за то, не при дневном свете и соседях-свидетелях, выломать из нижней челюсти два золотых моста. Жадность и неверие часто служат недобрую службу. А ведь неверие в Диавола есть глупость, так хорошо разъясняемая отцами Церкви своей пастве…

Староста и два его сына поняли ошибку слишком поздно. Понадеялись на святую воду и ружьишко с жаканом, прихваченное заодно с лопатами. К тому времени, как его освободили, Хозяин смилостивился и дал свой дар. И, вместе с ним, остальное. Золотые коронки Карп мог бы и забрать за случившейся ненадобностью. Коли остался бы жив. Новые зубы бывший доктор, бывший чернокнижник и действующий каннибал полюбил больше. Костяной частокол его мясорубки староста и его последыши ощутили на себе сразу же. Как сбили крышку гроба.

Ворона он сжег в камине. Его крылья и хвост. Остальное употребил для утоления неожиданно взыгравшего аппетита. Ничего, птиц у него достаточно.

Птицы, Божьи птахи, того самого Господа, что жесток и суров к чадам своим, его боялись, но не могли отказать просьбе, ни разу не сказанной вслух. Достаточно щелкнуть пальцами в перчатках и следующая уже летит к нему, садится на рукав и ждет приказаний. Так было, так есть и так будет. О таком ему не мечталось, хотелось большего, хотелось чего-то сытного, яркого и живого. Не вышло, но зато он остался вне постоянной воли Мрака, когда добрался до черного алтаря ложи в столице и вывернул свою суть, лишившись вечности, но не лишившись очень долгой жизни.

Длинное существование, когда ты не человек, хорошо многим. Особенно возможностью найти шанс сделать его еще продолжительнее. Ему такие варианты попались не скоро, да даже и не совсем еще попались, но не-жизнь приучила к терпению. Он пережил много и многих, половину прошлого века упиваясь красным соленым вином ненависти, гнева и смерти человеческого рода. И сделал все, чтобы те не истребили себя полностью, получив за это…

Кое-что получив от тех, кто сейчас скрывался за вывеской Института.

Божедом, сидя за столом, рассматривал ногти и ждал вечера. И встречи с теми, кто так частенько охотился за ним с самого начала новой жизни.

В бою с более сильным противником важна каждая мелочь. Сможет ли победить младшего Кличко Костя Цзю? Я не знаю. Теоретически, не попав под удар его кувалды, вымотав этого здоровяка, навтыкав огромное количество внешне не самых сильных ударов – да. Будет ли стараться Костя Цзю уравнять свои шансы в бою с младшим Кличко, если правила вдруг поменяются? Или, что неожиданно, их нет, а ставка – жизнь? Наверняка.

Моя противница до вхождения во Мрак не старалась заниматься спортом регулярно. Это запомнилось хорошо. Фитнесс, наверняка с не самыми лучшими инструкторами, не более. Лишний вес за зиму, как не старалась, так и не убрала. Это и плохо, и хорошо одновременно. Чем лучше состояние тела до перехода в темную сущность, тем опаснее сама тварь. Потому как Мрак дает своим новоиспеченным детишкам много бонусов. И физические параметры – в первую очередь. Как же уравнять шансы? Ослепить. Так мои шансы немного, но увеличатся.