Сара Ведлер - Купид. Бесконечная ночь

Я поворачиваюсь к Скиннеру.

— Ты с ума сошел? Это же купид!

— Ты повторяешься, — холодно говорит Скиннер.

— Знаешь, что он сделает с твоей сестрой, если поймает ее?

Я не понимаю, что с ним происходит. До сих пор я считала, что он ни в чем не симпатизирует похитителям детей. Сейчас, когда впервые возникла одна из ситуаций, из которых состояла моя жизнь созерцательницы, дело вдруг предстало в совершенно другом свете.

— Ничего! Он ничего с ней не сделает, — отвечает брат Пейшенс резким голосом. Одной рукой он держит меня, другой указывает на лежащего на земле купида. — Парень скорее мертв, чем жив, разве ты не видишь?

Я медленно поворачиваю голову, следуя взглядом за вытянутой рукой Скиннера. Он отпускает меня, садится на корточки и приподнимает голову своего невольного родственника по крови. Приглаживает волосы назад и открывает лицо, которое выглядит так, словно его обожгли огнеметом. На коже множество ран, на лбу и щеках блестят кровавые волдыри. Купид жалобно стонет от боли, когда Скиннер поворачивает его голову, чтобы я могла увидеть насколько серьезны его раны.

— Наверное, мы ранили его во время погони.

В моем голосе холод и ни капли сочувствия. Однако я тоже сажусь на корточки перед купидом.

— Ты хоть раз спрашивала себя, почему они охотятся за детьми? Потому что они выглядят точно также, когда долгое время не используют целителей. Они испытывают ужасные боли и лишь целители могут облегчить их. Их мутированные тела посылают нечто, возможно импульс или гормон, который заставляет детей-целителей развивать в себе способности раньше, — следующее предложение дается ему нелегко, так как он больше не смотрит на меня. — Почему, как ты думаешь, у Пейшенс все произошло так быстро, стоило мне оказаться рядом с ней?

Несколько секунд я ничего не говорю. До сих пор меня никогда не интересовало, что именно купиды хотят от детей. И то, что они действуют из-за необходимости, не должно меня смягчить.

— Но они убивают целителей, Скиннер. Наверное, он как раз хотел отправиться на поиски беззащитного ребенка, из которого он может высосать все соки, пока ребенок не умрет. Я права?

Преследователь прикладывает неимоверные усилия, чтобы взглянуть на меня. От надменности, обычно присущей этим созданиям, не осталось и следа.

— Никто… больше не охотится, — тихо говорит он. — Детям Лондона ничего не угрожает…

Я долго смотрю на него. Его слова звучат так горько и искренне, и если как следует об этом подумать, они имеют смысл. До сих пор всегда было так, что купидов в некотором роде терпели в Лондоне. А кому среди промышленников так посчастливилось, что их ребёнок родился целителем, тот нанимал созерцателей, чтобы защитить их благополучие. Все остальные держались от преследователей подальше и боялись их.

Рабочие, однако, не во что не вмешивались. Даже если бы они хотели, они не могли пойти на риск и устроить кровавые бойни на улицах Хайворта, потому что такое поведение строго запрещено со времён рабочих восстаний. Они защищали своих детей сами, хотя и с горем пополам. Но с тех пор, как открыли сезон охоты на купидов, да ещё есть вознаграждение за их поимку, должно быть многое изменилось. Рабочие, видимо, стали прямо-таки кровожадными. Я не ожидала, что они вообще способны на такое и при всём желании, не могу объяснить это изменение.

— Ты прячешься здесь внизу, — предполагаю я.

Купид неуверенно кивает.

— Не только я… некоторые из нас… все, кого Слэйд не взял с собой.

Слэйд. От одного упоминания его имени я готова вытащить второй нож и здесь и сейчас прикончить преследователя. Все началось со Слэйда, в тот вечер в Вудпери. Он зачинщик всего этого, он тот, кто заключил грязную сделку с Дарианом Джедом Ли.

— Почему он не взял вас с собой? — хочет знать Скиннер.

Наш собеседник издаёт нервный смешок.

— Все произошло так быстро. Рабочие ворвались в наш квартал со всех сторон. Они были вооружены металлическими штангами и горящими факелами. Слэйд взял с собой тех, кто был ему важен и исчез с ними. А нас, оставшихся, бросил.

— Сколько вас ещё? — быстро спрашиваю я.

— Не знаю… мы разбросаны повсюду, небольшими группами по четыре или пять купидов… — он смотрит на меня своими белыми глазами, полными боли. — Нас было пятеро. Я единственный, кто остался. Остальных поймали.

— Когда вы были снаружи, верно? Чтобы охотиться! — я быстро встаю и отворачиваюсь. Как бы я ни старалась, у меня не получается сочувствовать этим созданиям.

Купид ничего не отвечает, но мне достаточно и его молчания в качестве ответа. Я наклоняюсь и засовываю руку в голенище сапога, чтобы все-таки достать запасной нож.

— Он беззащитен, Джо, — Скиннер хватает меня за плечи, прижимает к стене и внимательно смотрит на меня. — Я знаю, что ты хочешь его убить, потому что именно этому ты училась в школе созерцателей. У тебя никогда не было свободы выбора, и я понимаю это. Но позволь мне задать тебе один вопрос: Если бы ты медленно и мучительно сгорала живьем, разве ты не была бы готова на все, чтобы избавиться от боли?

— Тогда им не нужно выходить на свет! — дерзко отвечаю я.

— Глупости, даже лунный свет им вредит.

Я сильно качаю головой. Мне нельзя об этом думать, я не хочу полностью разрушить моё уже и так зыбкое мировоззрение и представление о самой себе. Я упрямо пытаюсь вырваться из хватки Скиннера, но он не отпускает меня. Купид наблюдает за нами со своего места, как будто его это не касается. Может это потому, что для чего-то ещё у него больше нет сил.

— Джо, послушай меня! — Скиннер обхватывает моё лицо руками. Он твёрдо смотрит на меня. — Всё меняется. Не всё теперь чёрное и белое. Ты не можешь продолжать идти по миру и дальше бессмысленно убивать купидов, как будто это решение всех твоих проблем. Пейшенс в безопасности от этого парня. Он бы даже не смог причинить ей какой-то вред. И у тебя сейчас другие заботы.

Он прав. Каждое его слово пронзает моё сердце, словно стрела, и всё же они такие верные, что их бесполезно отрицать. Что я здесь делаю? Зациклилась на этом одном преследователе, в то время как время тает на глазах. Медленно, но верно я серьёзно начинаю сомневаться в своём рассудке. Я показываю Скиннеру нож, затем медленно убираю его.

Он понимает мой жест, кивает, потом отпускает меня.

— Ты, — говорит он раненому ловцу детей. — Куда мы выедим, если продолжим ехать по туннелю до самого конца?

— В промышленный район, — бормочет преследователь. — Самую его южную точку, недалеко от границы в Ничейную Землю.

— Черт, — мой компаньон проводит рукой по глазам.

— Мы не можем пересечь весь район на машине Конроя.

Я забираю у Скиннера мой второй нож и прикрепляю обратно к поясу.