Сара Ведлер - Купид. Бесконечная ночь

Оковы смыкаются вокруг меня. Между тем уже знакомое мне чувство. Я осматриваюсь и замечаю движение в стеклянной кабине. Два, может, три человека. Кажется, одна из них женщина, двое других мужчины. Я перевожу взгляд дальше. Моё плохое предчувствие теперь настолько сильное, что оно изнутри давит на мою грудь, делая оковы слишком тесными.

Дверь открывается, и я узнаю его по походке. Я закрываю глаза, не хочу его видеть, не хочу верить в то, что они настолько бессовестные. Слышу, как фиксируются оковы, потом всё же открываю глаза. Напротив меня сидит Скиннер, всего в нескольких метрах, но в то же время вне досягаемости. Его левый глаз красный и мутный, правый смотрит на меня, губы бледные, а глаза окружены тёмными кругами. Но кое-что резко контрастирует с его жалкой внешностью: его решительный взгляд.

— Скиннер, — шепчу я. — Мне…

— Значит так, если ты в этот момент слушаешь, отец, то у меня есть для тебя несколько жалоб, — Скиннер без усилий заглушает мой голос, говоря твёрдо и громко. — Комфорт оставляет желать лучшего, как и обслуживание. А еда просто дерьмовая!

Я так поражена, что на одно мгновение у меня отвисает челюсть. Но потом я понимаю: Скиннер не хочет, чтобы я извинялась перед ним за что-либо, потому что это показало бы нашим врагам, насколько он для меня важен. Насколько мы важны друг для друга. А это только подтолкнёт их к новым злодеяниям.

Внезапно раздаётся смех, похоже, он исходит с потолка над нашими головами.

— Отрадно слышать, парень, но твоего отца здесь нет.

Я узнаю голос учёного, этот тот же самый человек, который пытался выудить из меня информацию во время моего первого допроса. Теперь он, видимо, придумал новый, более многообещающий метод.

— Я с удовольствием передам ему твою жалобу, но сомневаюсь, что тебе будет от этого какая-то польза.

— Как жаль, — бормочет Скиннер. Он всё это время не отрывает от меня глаз.

Я тоже заставляю себя смотреть на него. Черпаю силы из стойкости, которая, похоже, всё ещё наполняет его после всего этого времени, проведённого здесь внизу.

— Разве не хотите узнать, почему вы здесь? — продолжает учёный. Его голос звучит почти радостно.

Я полна решимости не задавать никаких вопросов, чтобы не делать ему одолжение. Мы со Скиннером молчим.

— Хорошо, как хотите. Но я всё равно объясню вам. Поскольку мы устали от вечных разговоров с вами и вашего неразумного отказа сотрудничать, теперь мы хотим дать вам последний шанс, чтобы облегчить совесть и заработать свободу. Метод очень прост: сейчас мы будем задавать вам вопросы, как уже делали всё это изнурительно долгое время. Если вы откажитесь отвечать, как уже отказывались всё время, случится вот это, — внезапно через моё тело проходит быстрый и сильный электрический разряд. Я удивлённо распахиваю глаза и вижу, что со Скиннером происходит тоже самое.

— Однако, — весело продолжает учёный, — это будет происходить только с вашим товарищем, и каждый удар будет немного сильнее, чем предыдущий. Так что правила игры просты: если хотите спасти близкого вам человека от боли, просто ответе на наши вопросы.

Скиннер всё ещё смотрит на меня, а я смотрю на него. Он не проявляет никаких эмоций, точно так же, как и я. И пока мы так сидим и ждём первого вопроса, шок внутри меня внезапно сменяется боевых духом. Убеждением, что мы не позволим им победить.

Я смогу это вынести, говорить взгляд Скиннера.

И я знаю, что мой говорит то же самое.

— Джоллет Сомервилль, — начинает учёный. — Когда ты видела Пейшенс Ли, свою подопечную, в последний раз?

Я сжимаю губы.

— Повторяю, когда ты видела Пейшенс Ли в последний раз?

Мой пульс учащается, как раньше, когда я понимала, что где-то по близости находится купид, и драка неизбежна. Я ничего не говорю, ничего не делаю, даже не качаю головой. Только смотрю на Скиннера, который, несмотря на свои увечья, прекрасен и хотя привязан к стулу для пыток, выглядит таким гордым, словно король. Хотя, наверное, немного безумный король.

Я слышу жужжание тока, затем удар проходит через его тело. Его мышцы заметно сжимаются, глаза закрываются, но как только всё заканчивается, он снова смотрит мне в глаза.

Всё хорошо, — кажется говорит он, всё прекрасно.

— Скиннер, — учёный не использует его настоящее имя, может потому, что он всё равно на него не отзовётся. — Когда ты в последний раз видел свою сестру Пейшенс? Где она находилась, когда тебя выводили из холла? Я знаю, что ты был в полном сознании.

Глаза Скиннера устремлены на меня, и меня успокаивает тот факт, что я не вижу в них ни сожалений, ни жалости. Он знает, что я достаточно сильная, и это даёт мне немного уверенности в себе.

Учёный повторяет свой вопрос, и я подготавливаюсь. Сжимаю кулаки, полностью сосредотачиваюсь на жжении в израненных пальцах. И выдерживаю первый удар током.

— Джолетт. Пейшенс знаком план этого здания? Ей знакомы чертежи? Кто-нибудь ей рассказывал что-то о конструкции катакомб?

Я молчу. Окружающие нас дружинники таращатся на нас со Скиннером. Они очень удивлены тишине, царящей между нами.

— Ответь на вопрос, Джолетт!

Я вообще ничего не делаю. И не отвожу взгляда, когда тело Скиннера подвергается второму удару тока, когда его руки сжимаются вокруг подлокотников стула, а из горла вырывается хрип.

— Скиннер. Пейшенс Ли знакомы планы или чертежи этого здания? Она знает о них по рассказам?

Он сидит неподвижно. Если бы его грудь не поднималась и не опускалась, можно было бы подумать, что он умер. Дружинники вокруг нас качают головой. Они удивлены, что он ничего не говорит, хотя только что сам испытал, насколько болезненным был второй удар током.

Электричество пронзает моё тело, с невыносимой интенсивностью нагревает все клетки в миллисекунду. Но потом всё заканчивается, и со мной ничего не случилось, за исключение того, что сердце бьётся немного быстрее.

— Джолетт! — голос учёного больше уже не звучит так спокойно, как в начале. — Ты говорила Пейшенс Ли, что делать, если вы проиграете в бою? Ты давала ей план побега? Какой-нибудь план Б?

Хотелось бы мне, чтобы всё было именно так. Но я ничего ей не давала. Я стойко молчу, уставившись на совершенное лицо Скиннера.

Его губы растягиваются в довольной улыбке. Это улыбка мальчика, которому нечего терять и никогда не было, и это самое прекрасное, что я видела за последние дни, которые кажутся веками. Она придаёт мне силы, позволяет держать рот на замке, когда третий удар током трясёт его тело. И она позволяет пережить самой этот третий удар. Тяжело дыша, я прихожу в себя. На лбу выступил пот, все мои клетки буквально трещат. То, что мы здесь делаем, вредно для здоровья, но мы сможем это выдержать.

— Как ведёт себя Пейшенс Ли в стрессовых ситуациях? Что она делает, когда становится опасно? Она сохраняет хладнокровие или склонна делать глупости?