Борис Конофальский - Во сне и наяву

– Я? Нет. Не хожу, – отвечала Света всё ещё чуть растерянно. Но внимание одноклассниц было ей приятно.

– Понятно, – Бельских поджала губы, – а загораешь ты под жарким петербургским солнцем.

Но тут в класс ввалился Пахомов, он, ни с кем не поздоровавшись, сразу идёт к ней.

– Фома, овца тупая, ты чё, не можешь остановиться, когда тебя просят? – говорит Пахом. Он нависает над ней всем своим огромным ростом и хочет ей дать щелбан, уже руку тянет к её лбу, но Света её перехватила.

– Отвали, Пахомов, – говорит она негромко и смотрит на него снизу вверх, но без какого-либо намёка на страх.

Но Пахомов очень сильный, рука у него как из бетона, его согнутый для щелчка палец всё ближе к её лбу, и он ещё ухмыляется, видя, что Светлане удержать его руку нелегко. Наконец он пересилил её, щёлкнул по лбу. Щёлкнул и засмеялся. А у Светы на глаза навернулись слёзы. И хорошо. Ей очень не хотелось, смотреть на своих одноклассников.

– Овца стрёмная, – Пахомов вырывает свою руку, но больше не лезет к ней, отходит от её парты и плюхается довольный на свой стул.

Весь класс молча смотрит то на Пахомова, то на Свету. А девочки, которые только что разговаривали с ней, отворачиваются и начинают говорить о своём.

«Пахом урод». Настроение Светланы испорчено. А так хорошо всё было. Она хотела встать и уйти, но тут пришла учительница.

Девочка ушла из школы уже на следующей перемене, сбежала с уроков, протиснулась мимо охранника на выходе, когда тот отвернулся. Ей было тяжело. Тоскливо. У неё не было в классе друзей. Ни одного друга, ни одной подруги. Раньше были, а сейчас нет. Никто не хочет ни дружить, ни даже общаться с девочкой, у которой проблемы с родными и которая второй год ходит в школу в одной и той же спортивной одежде и рваных кроссовках. Ну, дружить пусть не дружат, но хотя бы…

Когда Пахом лез к ней при всех, никто из девочек за неё не вступился. Не одёрнул этого дебила. Ну, с мальчишками всё ясно, никто из них с этой каланчой ссориться не захочет. Пахом не дурак подраться. Его даже одиннадцатиклассники побаиваются. Но девочки… Даже не крикнули ему ничего, хотя всё видели. Наверное, им было всё равно.

Прийти домой и сказать папе, что сегодня отменили уроки? Нет, он поймёт, что она сбежала, и расстроится. Нужно было погулять немного. В богатом городе без денег делать нечего, пойти особо некуда. Она с удовольствием выпила бы чашку капучино. В кофейной сети «Этлон Кофе» можно было купить стакан отличного капучино всего за сто тридцать рублей. Но сто тридцать рублей – это половинка «Столичного» и два килограмма хорошей картошки.

С кофе придётся подождать, пока у папы не улучшится положение с деньгами. Папа всё ждёт февраля, в феврале у него будет последний платёж по кредиту, что он взял на медицинскую кровать и всё остальное оборудование для мамы. Света этого тоже ждет. Лишних семнадцать тысяч в месяц. Это хорошие деньги. Можно будет купить новую одежду близнецам, они из своей уже выросли. Лишь бы папа выдержал, Светлана видела, как за последние полгода устал отец. Человек, который не может передвигаться без костылей, работал на двух работах почти без выходных. На сколько его ещё хватит? Дотянет ли он в таком темпе до февраля? Девочка об этом даже думать не хотела. Впрочем, ей скоро шестнадцать, и она тоже сможет работать, хоть немного, например в КФСи. Света слышала, что там платят копейки, но там можно выбирать время работы, поэтому там много студентов. И она хотела там поработать. Размышляя об этом, она вышла на Московский проспект и пошла в сторону от дома. В сторону центра. Прошла библиотеку, прошла площадь Чернышевского с памятником ему самому. Она знала, куда шла. У неё не было какой-то определённой цели, просто она хотела дойти до сто пятьдесят первого дома по Московскому проспекту. Зачем? Ну… Девочка не могла ответить на этот вопрос однозначно. Просто в этом богатом доме, за охраной, за камерами, за забором с пиками, проживал человек по фамилии Мельник. Мерзкий человек. На всём белом свете не было человека, которого девочка ненавидела так же, как его. Это он на своём огромном «Ленд Ровере» ударил папину «Мазду». И даже попытался убедить милиционеров, что правила нарушил папа. Что в столкновении он, Мельник, не виноват. Хотя сам при этом пересёк сплошную. Это было зафиксировано камерой видеонаблюдения. Но у этого урода были деньги и знакомства. И судья, конечно же, подкупленная им мерзкая тётка, вынесла решение об обоюдном нарушении. Обоюдном. Может, папа и поборолся бы, но тогда он ещё даже ходить не мог, ему по кускам собирали кости в ногах. Суд состоялся без него. И этим дело не ограничилось. Мельник, его страховая и лизинговая компания, которой принадлежал разбитый «Ленд Ровер», подали на папу в суд ещё раз. И этот суд, приняв во внимание, что нарушение ДТП было обоюдным, решил разделить лизинговый платёж за машину, не подлежащую восстановлению, между виновниками ДТП. И теперь папа должен был платить каждый месяц тридцать шесть тысяч двести двадцать рублей. Маминой и папиной пенсии по инвалидности, да ещё зарплаты с двух работ семье Светланы хватало бы на всё, даже на кредит, не будь этого огромного ежемесячного платежа. Иногда Света приходила к богатому дому этого урода, чтобы увидеть его хотя бы из-за ограды. Она даже мечтала, что когда начнёт работать и заработает деньги, то купит как-нибудь себе пистолет с глушителем. Подстережёт его тут, около въезда, около автоматических ворот, и застрелит его. Главное в этом деле – не попасть в полицию. Этого она, конечно, боялась, случись такое, кто тогда будет помогать отцу, кто будет разговаривать с мамой? Что будет с близнецами? Тут ей нужно было всё обдумать. Дело, конечно, было непростое. Но сделать его Света очень хотела, этот Мельник, урод… Ведь это он виноват в том, что мама так болеет. Что папа стал инвалидом. Конечно, он, ну а кто, не папа же в самом деле?

Света прошлась вдоль забора, постояла немного и пошла домой: лучше она посидит с мамой и даст отцу лишний час поспать. А про школу что-нибудь соврёт.

Когда переходила Московский, девочка чуть ускорилась, чтобы успеть на зелёный сигнал светофора, случайно посмотрела в сторону и увидела её. Это опять была та самая элегантная, высокая женщина, в больших солнцезащитных очках, антиковидной маске, в красном платке и чёрных перчатках. Она тоже переходила проспект и шла чуть позади девочки. Света немного удивилась, но с другой стороны… Просто эта дама живёт где-то рядом.

Её одежда всё ещё реально воняла… Тем же, чем и вчера. Запах никуда не делся. Но Света стала к этому привыкать, странно, запах она всё ещё чувствовала, а вот соответствующих реакций на него не испытывала. Ну запах, ну воняет, но терпеть-то можно.