Борис Конофальский - Во сне и наяву

Светлана палкой придавила животное сверху, прижала посильнее; и вправду, сразу из-за глаз и ещё из одного бугра у жабьей попы стало вылазить вещество, похожее на желтоватый крем.

– Вот об этом я говорил, – произнёс голос. – Мне кажется, именно этим вы поразили то существо, что называете мальчиком.

Света и сама так думала, слюна жабы была похожа на воду, а это вещество было жирным, как сливочное масло. Девочка стала проворачивать палку и водить ею по спине жабы туда-сюда, чтобы равномерно распределить «крем» по острому концу своего оружия. Вот, теперь дело было сделано. Конец палки был чёрен от страшного вещества. Пусть только сунутся ко мне. Она была довольна.

«Спасибо тебе, добрая жаба».

Света вышла из развалин и, часто останавливаясь, всматривалась во всё, что казалось ей подозрительным; на все заверения Лю, что никакой опасности поблизости нет, она почти не реагировала. Выйдя на проспект, девочка побежала к парку. Ей пришлось оббежать одного марабу, что прикидывался старым деревянным столбом. И вскоре она выбежала на перекрёсток Гагарина и Бассейной. Тут Любопытный опять говорил ей, что всё спокойно. Ну, кажется, так и было. Над СКК висела всего одна медуза. Недалеко улицу быстро перебегала семейка огромных крыс. Вдалеке, на Бассейной, бродили две горбатые кошки. Но это совсем вдалеке. Птицы пролетели медленно и спокойно. Только после этого Светлана побежала дальше.

Ну, вот она, ограда парка. Девочка раньше не приглядывалась особо, а теперь стала рассматривать растения, что сплошной стеной росли за оградой. Да, это были странные растения, южные. Кусты с длинными острыми листьями, обвитые яркими, цепкими вьюнами. Деревца с мясистыми стволами. Ещё растения, похожие на большие каллы, с огромными листьями. И куча всяких, всяких других растений.

– Нам надо пройти ещё немного в северном направлении, – сказал голос. – Двести ваших шагов. Фикус там.

Света молча кивнула и пошла быстрым шагом в указанном направлении. И почти сразу увидела движение. Краем глаза сначала, но тут же повернула голову в ту строну.

Всё-таки марабу большие мастера прятаться на самом виду, перед глазами. Как она не увидала эту большую птицу сразу? А ведь Света осматривалась, стоя на перекрёстке, и не увидела. А теперь эта противная птичка, с огромным клювом в виде очень острого угла, неслась к ней почти беззвучно, быстро переставляя свои страшные, почти страусиные ноги и помогая себе прибавлять скорость короткими, но широкими крыльями.

– Опасность! Опасность! – сигнализировал девочке Лю.

«О, заметил наконец, – иронично подумала Света, – ну, слава Богу».

Время ещё было, можно повернуться и убежать. Было время, было, и она смогла бы. Но девочка вдруг поняла, что ей уже надоело всё время бегать. А потом прятаться и ждать, пока опасность отступит. Бегать, прятаться, ждать. Бегать, прятаться, ждать. Бегать, прятаться… Хватит уже. Не побежит она сейчас от какой-то тупой птицы. Девочка встала к опасности левым боком, чуть выставила вперёд ногу, а свою «жабью» палку, которую сжимала двумя руками, занесла над правым плечом.

«Ну, давай, уродец!».

А птица быстро приближалась, уже и глаза её круглые, глупые видно. Света же так и замерла с поднятой палкой. Двадцать метров, пятнадцать… Девочка удивлялась сама себе, но у неё и тени страха сейчас не было. Она ждала и предвкушала удовольствие, с которым врежет сейчас по этой страшной птичьей башке. Десять метров до птицы, вот-вот всё и случится… И вдруг тупая птица оказалась уж… не такой и тупой. Нет чтобы подлететь к девочке, получить палкой и кинуться с ней в драку. Ничего подобного, марабу вдруг затормозил, захлопав крыльями, и остановился. Постояв так в пяти метрах от Светы, поглядев на смелую девочку круглым глазом, а потом вдруг развернулся и пошёл прочь, покачивая своей головой в такт шага, мол, не очень-то и хотелось. Пошёл не спеша, но на всякий случай поглядывая назад. И этим даже чуть-чуть разочаровал Светлану. Впрочем, она радовалась, радовалась, потому что знала: она победила уродца. Девочка даже засмеялась, опуская палку:

«Иди-иди пока, и не лезь ко мне больше. В следующий раз я уже тебя так не отпущу».

Довольная собой, Света пошла дальше, пока голос не сказал ей:

– Вот, напротив этого места, в ста шагах в парк, и растёт фикус.

Света ещё раз поглядела вслед уходящему марабу и свернула к заграждению. Да, за оградой сплошная стена всякой зелёной растительности. И она даже не успела дойти до самой ограды, как из зелёной массы прямо перед ней на забор плюхнулся здоровенный… кузнечик, только без задних ног, но зато с огромными жвалами. Он был длиной с руку девочки, только раза в три жирнее, цвета он был насыщенного коричневого, и так как голова этого мутанта со страшными жвалами через решётку не пролезла, он вытянул в сторону Светланы метровую коленчатую лапу, усеянную страшными и острыми крючьями.

От неожиданности девочка отпрянула, от отвращения к кузнечику поморщилась, но в ней ещё жил дух победы над марабу, и она, сжав свою жабью палку покрепче, отбила ею колючую лапу, а после загнала острый её конец прямо таракану в грудь, в самую серёдку, в место, откуда у него вырастали лапы. Загнала с хрустом, и даже уже не морщилась. Ещё тараканов она не боялась! Уродец, провисев пару секунд на ограде, соскользнул с палки и свалился вниз.

– Прекрасная работа! – услышала Светлана привычный спокойный голос. – Кажется, вы начинаете обживаться в Истоках.

Да. Светлана и сама так думала.

– Но сейчас было бы благоразумно вернуться к себе. Или временно отступить к полям мха, – продолжал Лю.

Света и сама так думала – ещё до того, как она расправилась с тараканом, она видела, что с севера, от жабьего холма, в её сторону тащатся две медузы.

В прошлый раз она забыла про это. Но теперь, вернувшись в депошку и заперев на засов дверь, девочка скинула куртку, поглядела в окно и, убедившись, что никого на улице нет, достала из рюкзака новую майку и при помощи ножа вырезала из неё небольшой кусочек ткани пять на пять сантиметров, достала узелок с монетами, из него вытащила золотой. «Десять рублей 1904 г.». Она спрятала остальные монеты обратно, а эту завернула в вырезанный из майки лоскуток. И уже этот маленький свёрточек спрятала, как в прошлый раз, за щёку. Она вдруг подумала, что раны на щеке и десне очень быстро зажили. Это было удивительно. А ещё она потрогала щёку, из которой недавно хирург вытащил какую-то личинку. Но даже места вскрытия не смогла нащупать. Она даже на другой щеке поискала, думала, что перепутала щёки. Но и там не было ничего, что напоминало бы ей про жука-могильщика. Как следует обдумать это она не успела.

Зонт был сломан, он, конечно же, был стар, но ещё мог хоть как-то защищать её от дождя. Правда, как только она вышла из парадной, дождь прекратился. Отлично, а то бежать с зонтом было неудобно. Девочка свернула в арку и сразу перешла на лёгкий разминочный бег. Ну и, конечно же, почти сразу почувствовала, как промок её левый кроссовок. Когда отводила братьев в садик, то смогла не промочить ног, а тут… Осень. Ей и впрямь нужна была новая обувь. И новые треники. И новая куртка. А может быть, даже и туфли с юбкой, она лет сто уже не носила юбки. И колготок целых у неё не было. Она ещё не добежала до детской площадки, а второй кроссовок уже тоже промок. Ну, и ладно. Света чуть ускорилась, на ходу пробуя языком рваную ранку во рту. Теперь она перенесла монетку со значительно меньшим ущербом; да, повреждение было, но на этот раз всё обошлось без кровавых фонтанов изо рта. А монетка – вот она. Света уже посмотрела цены. Одно это уже вдохновляло девочку, на одном из московских сайтов такую же предлагали за сто восемьдесят тысяч рублей! Сто! Восемьдесят! Тысяч! Да пусть у неё какой-нибудь ненормальный купит хоть за сто шестьдесят. Она бы сразу согласилась. Главное, пока никому не говорить об этой монетке, особенно Пахому. Она не хотела снова буцкать какого-то барыгу. Уж лучше найти кого-то с паспортом и выставить монету на аукцион, как он там называется? «Конрос», кажется. Вот только кого? У кого из её знакомых, кроме папы, есть паспорт?