Борис Конофальский - Во сне и наяву

Жаль бросать такую вкусную еду, но нужно было ехать. Дело, кажется, налаживалось. Если честно, Виталий Леонидович волновался. Он давно так себя не чувствовал. Что ни говори, а оказать услугу Рогатой Госпоже значило очень и очень сильно повысить свой статус, Роэ не собирался упускать эту возможность.

Он звонил Мартышке.

– Слушаю, – почти сразу ответил Мартынов. Так сразу, как будто сидел и ждал звонка.

– Подавай машину, – сказал ему Роэ.

А в ответ пауза. А пауз быть не должно.

– Мартышка, ты меня слышал? – в голосе Виталия Леонидовича появились нотки холодного раздражения.

– Мне ещё еду не принесли, – произносит Мартынов недовольно или обиженно.

– Мне плевать, – заканчивает разговор Роэман и отключается.

Ему и вправду плевать, а может, он даже и рад, что Мартышка не успел поесть.

Мартынов остановился, чуть проехав за светофор. И пальцем указал на улицу:

– Вон она.

Виталий Леонидович и сам увидал Ирру, он вышел из машины и пошёл к ней. Видок у неё был так себе, космы то ли засаленные, то ли мокрые, нечёсаные. Это существо и так было уродливым, а сейчас его уродство просто бросалось в глаза. А ещё от неё воняло потом и кошками. «Дура, могла бы принять нормальный вид, чтобы прохожие на неё внимания не обращали. Но ей, безмозглой, лень». Её дурацкий медведь был грязен, она его, кажется, не раз роняла на мокрый асфальт.

– Ну, порадуйте меня, милочка.

Ирра разевает рот, сипит что-то. Он качает головой. Ему не хочется быть с ней грубым, но он не понимает её:

– Не понял, ты взяла след? Говори по-человечески.

Она снова разевает рот, шипит, шипит, помогает себе руками, пытается что-то ему пояснить. Теперь он начинает понимать.

– А, след обрывается здесь?

Ирра кивает.

– Почему?

Она показывает ему, как прячет что-то в карман.

– Червь спрятался.

Нет. Ирра качает головой. И что-то шипит.

– Что? – спрашивает Виталий Леонидович, он начинает раздражаться и наклоняется к ней пониже, чтобы лучше слышать.

– Эщщ, – шипит существо.

– А! Вещь! Вещь? – он понял. – Это не сам червь, это вещь червя?

Ирра кивает: да, так и есть.

– Кто-то до этого места донёс его вещь, а потом спрятал её куда-то, и больше запаха нет?

Она кивает два раз подряд.

– Ясно, – Роэ лезет в карман за телефоном. Он знает, что делать. Ну, во всяком случае, в каком ему направлении теперь работать.

Вещь. Вещь, которая воняет гарью, которую червь приволок оттуда. Что это может быть? Конечно, что-то ценное. Он находит в списке нужное имя: Фисюк. И сразу делает вызов.

На том конце долго не отвечают, Роэ улыбается, он знает, что этот подонок специально не отвечает на вызов. Тянет время, а может и вообще не взять, сказав потом, что был не у телефона. Ничего, ничего, Виталий Леонидович ему это припомнит. Но тут связь установилась.

– Алло, – говорит Роэ, – петербуржская интеллигенция?

– Это я, – отвечает Фисюк-старший. – У меня для вас, Виталий Леонидович, пока ничего нет. Я работаю над вашей проблемой.

– Молодец, работай, работай, а пока скажи-ка мне, есть ли кто-нибудь из коллекционеров, нумизматов или знахарей, который работают с артефактами на улице Новорощинской или на Рощинской?

– Рощинская – Новорощинская? – кажется, Жан Карлович Фисюк не знает, где эти улицы.

– Это между «Электросилой» и Лиговским.

– А.. А, ну, понял. Там есть один человечек, сейчас точно скажу адрес. Подождите, Виталий Леонидович.

Роэман ждёт, и через минуту Фисюк снова «на проводе»:

– Заставская, двадцать четыре. Жёлтенький домик, трёхэтажный, кажется. Вход с улицы. Дверь на домофоне. Коля Ковальков. Это тип острожный, незнакомым не откроет.

– Барыга? Или лекарь? – спрашивает Роэ.

– Не лекарь, скупщик краденого, не брезгует ничем, покупает всё, кроме телефонов, – велосипеды, одежду, всё, что угодно, работает с наркоманами, с барыгами, с ворами.

– Квартира? – интересуется Виталий Леонидович.

Жан Карлович Фисюк диктует ему номер квартиры и сообщает:

– Если повспоминать, у меня ещё пара адресов будет, на Лиговском один тип есть, ещё на Верейской улице один мутный человек.

– Всех, всех вспоминай, а я пока этого Колю Ковалькова отработаю, – говорит Роэ и, не прощаясь, прерывает связь.

Он не прячет телефон, Ирра и Мартышка смотрят на него в ожидании, но он на них внимания не обращает. Виталий Леонидович находит нужное имя. «Лёлик». Сразу запускает вызов.

И когда на том конце отзываются, просто говорит три слова:

– Ты мне нужен.

– Я на совещании, – почти шепчут ему в ответ.

Но Роэ это не останавливает, плевать ему на всякие совещания:

– Дело срочное.

– Понял, – звучит из телефона, – где вы?

– Заставская, двадцать четыре.

– Далеко. По пробкам буду через час.

– Жду.

Он отключил телефон и пошёл к машине. Мартынов уже сел за руль, а Ирра осталась стоять. Она смотрела на Виталия Леонидовича: я всё сделала, что тебе ещё нужно? Он сразу понял её взгляд:

– Нет. Я тебя не отпускаю, ты мне ещё нужна.

Конечно, теперь она смотрела на него с ненавистью, но это его не пугало. Да, со всей этой нечистью нельзя забывать о безопасности, но бояться их тем более было нельзя:

– В машину, я сказал.

Ирра покрепче взяла медведя и, всё ещё глядя на Роэ с ненавистью, пошла к машине.

Мартышка вернулся в машину.

– Нужная квартира вон в той парадной. Отсюда нужно отъехать, мы тут на виду.

Он был прав. Виталий Леонидович локтем толкнул Ирру:

– Зайди в парадную, узнай, дома ли хозяева, сколько их, вещь червя там или нет.

Ирра молча вылезла из машины, пошла к нужной двери, встала около неё, стала ждать.

Мартынов перегнал свой «гелик» чуть дальше от дома и, повернувшись к Роэ, спросил:

– Чего ждём?

– Человека, – коротко ответил Виталий Леонидович.

– Мусора твоего, что ли? – уточнил Мартышка.

На этот вопрос Роэ ему не ответил. Он пытался разглядеть, что делает Ирра.

– Слышь, Роэ, пока время терпит, может, пожру схожу, жрать охота.

Виталию Леонидовичу и самому хотелось есть, но он мог терпеть голод, если надо будет, хоть неделю, хоть две. «И этот потерпит».

Он так и не ответил, и Гена Мартынов, подождав несколько секунд и поняв, что ответа не будет, отвернулся к рулю.

Сотрудник оперативно-розыскного отдела Восемнадцатого ОВД Петроградского района капитан Митрохин, которого знакомые звали просто Лёликом, был единственным человеком из всех, кого знал Виталий Леонидович, кто носил кожаную куртку. Коричневая потёртая курка, оттопыренный скрытой кобурой левый бок, короткая стрижка и крепкая фигура. У людей специфических профессий сомнений не возникало – это полицейский.

– Что за дело? – сразу спросил он после рукопожатия.