Артем Углов - Предел прочности. Книга четвертая [СИ]

- Эй, - снова кулачок тычет под ребра, - ты меня вообще слушаешь?

Как же ты, блять, достала!

Кажется, рыжая Нанни что-то такое в моих глазах прочитала, потому как обиженно задрав носик, убежала вперед. Ничего, Петруха, еще чуть-чуть, еще немного осталось. Музыка впереди играет все громче, впереди виднеется арка зала, из которой наружу, в сумрак коридора, то и дело вырываются лучи неонового света.

И что за гадская работа досталась: ходишь постоянно туда-сюда, малолеток перепивших на себе таскаешь. Одна боярыню из себя корчит, вокруг все крепостные, только что плетью сечь не велит, другая кулаком в бок тычет, словно я не охранник на службе, а одноклассник ее, с коим можно позаигрывать и глазки построить, походя, от нехрена делать. Может усы отрастить, чтобы старше казаться и внушительнее? Так ведь не растут, один пушок детский.

Перехватив за талию начавшее было сползать пьяное тело, сворачиваю в зал, где разворачивалось основное действо, вернее подходило к концу. В центре танцпола всего один парень, стоящий в раскоряку. Его главная цель не танцевать, а удержаться на своих двух, и с этой задачей он худо-бедно справлялся. Щурюсь, пытаясь разглядеть остальных: целующаяся парочка на диване, трое у барной стойки, то ли пьют, то ли разговаривают. Хотя какой в бездну разговор, в этаком-то шуме, когда в собственных мыслях начинаешь путаться.

Делаю шаг вперед и спотыкаюсь о невидимое препятствие, едва не рухнув вместе с ношей на паркет. Пьяное тело подмышкой, подвергшееся встряске, оживает, начинает неразборчиво бормотать. Впрочем, девушку хватает ненадолго: через пару секунд она снова умолкает, повиснув на плече. Смотрю под ноги, с трудом различаю лежащего человека: бедолага не дополз до выхода, вырубившись прямо на пороге.

А где остальные гости, их здесь человек двадцать должно быть, если не больше. Пока растерянно кручу шеей, ответ сам находит меня – в темном углублении открывается дверь. Появившаяся в проеме Нанни машет рукой, приглашая войти внутрь.

«Иди, иди», - злорадствует внутренний голос, - «а ну как изнасилуют».

Вот же ж гнида!

«Воронов, ты ходячий магнит для неприятностей», - внутренний голос все никак не угомонится, - «вспомни, чем для тебя закончилась последняя вечеринка в иномирье».

Кавалеры с дамами, порхающие по танцполу подобно мотылькам, совиная маска и девичий смех. Перед глазами мелькает обнаженное тело Алины Ольховской, столь явственно и близко, что кажется, протяни руку и коснешься пальцами бархатной кожи. Красивое лицо с идеальными точеными чертами - вот оно, совсем рядом, мягкие губы начинают шептать, обжигая дыханием.

Стоп, так нельзя! Понимаю, что начинаю вырубаться на ходу, погружаясь в промежуточное состояние между сном и явью. Злюсь на окружающий мир, на начальство, подсунувшее дурацкую подработку хрен пойми кем, но больше всего на себя самого, с завидной регулярностью влипающего в истории. Перехватываю тело двумя руками, трудяги мышцы давно ноют под тяжестью ноши. Не расслабляться, ни в коем случае нельзя расслабляться, остался сущий пустяк: закидываю Люсиль внутрь и ухожу – точка.

Упорно иду вперед, шаг за шагом приближаясь к цели - рыженькая Нанни заботливо придерживает дверь. Переступаю порог и оказываюсь в комнате без мебели, то есть совсем, абсолютно – пол представляет собою сплошную постель, усыпанную подушками и полуобнаженными телами, разбросанными в хаотичном порядке. Кто курит кальян, кто обжимается – переплетены конечности нескольких человек. До оргии не дошло, но запах секса буквально витает в воздухе, проникая в ноздри. Парочка парней курит в углу кальян, явно наплевав на пожарную безопасность. Тут даже стены войлоком обиты, а ну как полыхнет. Спешно отвожу взгляд от любителей подымить, потому как один другому в трусы руку засунул и активно шебуршит.

- Бросай, - слышу голос рыженькой за спиной, словно держу не человеческое тело, а мешок с картошкой. Наклоняюсь, аккуратно опуская девушку на мягкий пол, и та моментально сворачивается клубком, поджав коленки к подбородку.

- Смотрите, какой заботливый, - раздается женский голос и отовсюду несутся смешки, как по команде.

Всё, больше здесь делать нечего. Разворачиваюсь, чтобы уйти, но рыженькая замерла в проходе, опершись спиной о косяк. Одну из ног выставила в качестве шлагбаума, перекрыв единственный путь к отступлению.

- Куда-то торопишься? - интересуется она, недвусмысленно скользя пальцами по выпуклой груди. Декольте у маечки глубокое, стоит слегка потянуть вниз и глазам откроются заманчивые перспективы. Напролом действуешь, милая, совсем топорно, потому как даже будучи обыкновенным парнем, а не охранником при исполнении, сто раз бы подумал, прежде чем с тобой связаться. Осталось только табличку на шею повесить с надписью «развожу лохов», для совсем уж тупых и непонятливых. Скучно стало компании, решили покуражиться за счет новичка молоденького? Только вот не выйдет. Тебе бы, милая, искусству обольщения у Алины Ольховской подучиться, та в умении запудрить мозги была великой мастерицей, до сих пор когда вспоминаю, колено ныть начинает.

Пытаюсь включить голову, но у той сегодня проблемы, работает с перебоями. Вместо решения выдает музыкальную мелодию, которую наигрывали днем в репетиционном зале. А может, не мудрствуя лукаво, оттолкнуть рыжую козочку с порога и пойти напролом?

«Запомни, парень, ни при каких условиях не касаться хозяйки или ее гостей. И упаси тебя Вселенная ненароком толкнуть или задеть их – вылетишь за милую душу», - именно так звучало одно из первых наставлений Дугласа. То бишь пройти напролом не получится, а та словно мысли читает, издевается: строит глазки, проводит острым кончиком язычка по губкам, как в дешевом эротическом фильме.

- Мне нужно вернуться на пост, - строго отвечаю, поймав на себе взгляд наглой рыжей. Понимаю, что казенными фразами Нанни не прошибить, таких легко не угомонишь, они что котята, заигравшиеся с клубком. И все бы ничего, только вот в качестве игрушки выбрали меня, и именно меня планируют размотать по ниточкам.

- Мне нужно вернуться на пост, - повторяю упорно.

- Слышь, ты че, тупой, - за спиной раздается громкий голос. Разворачиваюсь в пол-оборота и вижу того самого дылду, которого рыжая Нанни доставала в холле, то и дело хлопая по макушке. Парень явно раздражен, и даже не думает этого скрывать: то ли дурь не в ту половинку мозга ударила, то ли обижен невниманием девушки, которая переключилась на другого.

«Я тебе не соперник, дебил», - хочется сказать, но не могу, а вот дылда за словами в карман не лезет.

- Кому сказано, сядь и не отсвечивай. Юли, ты где такого тупаря надыбала, он младше нас, а морду такую важную сделал. Слышь, охрана, лицо попроще и в угол, знай свое место.