Артем Углов - Предел прочности. Книга четвертая [СИ]

Не заметили, как дошли до широкой аллеи художников, заросшей вековыми дубами. Мелкие камешки шелестели под подошвами ботинок, над головой едва слышно шумела листва: легкий ветерок таки сподобился посетить под вечер район Монарто. По краям вдоль бортиков расположились многочисленные мольберты, столы с кисточками и красками, карандашами всевозможнейших цветов и размеров. Мастера, именно так именовали себя сами художники, сидели на раскладных стульчиках, активно зазывая случайных прохожих.

- О, кого я вижу, сколь чудесная пара влюбленных! Вам непременно, юноша, слышите меня, сию секунду следует заказать портрет своей очаровательной спутницы. Санто ла витто… до чего изящные ямочки играют на щечках, когда дама изволит улыбаться, а эти по-аристократически тонкие линии носа. О, я уверен, под темными очками скрываются озера кристальной чистоты, - басил бородатый дядька, не хуже старины Герба.

Про парочку влюбленных, это он зря. Юлия, словно опомнившись, вырвала ладонь из моих пальцев и сделала шаг в сторону. Исчезла милая девушка, с которой гуляли по улицам, весело шутя и смеясь. С которой было хорошо, и которая напоминала о старых добрых временах, когда… а впрочем, не важно. Потому что на ее месте возникла стервозная и надменная госпожа Кортес Виласко.

- Возвращаемся в особняк, - отдала она приказ и решительно зашагала прочь. Пришлось прибавить ходу, дабы догнать.

Внутри неприятно саднила рана, словно это я был виноват в происходящем: воспользовался слабостью напуганной девушки.

В задницу все: богемное Монарто с его пирожками, гребаное поместье и гребаную работу вместе с гребаной хозяйкой. Сегодня же вечером иду к Майеру и пишу заявление на увольнение. Пускай дальше сами разбираются, ищут фантомных хакеров, а у меня Палач в «нулевке» объявился.

Зол, ох и зол я… Не пойму только на кого или на что: на Юлию, что шарахнулась от меня, словно от прокаженного, или на глупость ситуации в целом.

Догоняю девушку и дальше идем молча, по широкой аллее сквозь праздно шатающуюся толпу зевак. Теперь точно вижу, что это понаехавшие: не станут местные останавливаться перед двумя поэтами, затеявшими среди улицы дуэль четверостиший.

Наш Антуан был грозный малый,

Не столько грозен, сколько мал.

Долетает до ушей ехидный обрывок, продекламированный в ночи тонким, срывающимся голоском: то ли девчонка молодая, то ли юноша вида бледного. Мода на катрены успела порядком набить оскомины: строфы рифмовали все кому не лень, и колкостями обменивались прямо посреди улицы или кафе. Что для местных обыденность, для приезжих диво дивное.

Я зазевался всего лишь на пару секунд и потерял объект из вида. И как в такой обстановке мужики умудряются работать, непонятно. Где, где ты, Кортес Виласко? Ага, вижу впереди спину Лесничего, значит объект должен быть неподалеку и точно – вижу спешащую девушку.

- Какой типаж, какая фактура. Молодой человек, ваш анфас так и просится…, - дорогу преграждает настойчивый зазывала-художник. Но я не барышня кисейная, чтобы теряться в подобных ситуация. Чутка повернул корпус, плечом вперед и путь свободен – прошел как раскаленный нож сквозь масло. Даже растерявшегося дядьку толком не толкнул, так – потеснил малость. Сказывались многочисленные тренировки на рынках, где бегал за мамкой, порядком нагруженный сумками. Или на День города, когда площадь Ильича набивалась под завязку, и нужно было сильно постараться, чтобы подобраться к сцене поближе.

Аллея заканчивается, дальше идет проезжая часть, обыкновенно загруженная транспортом, но не сегодня. По причине выходного дня и наплыва туристов, прилегающую территорию сделали пешеходной зоной: поставили ограждения, разместили предупреждающие знаки.

- Может сбавишь шаг? - кричу девушке. И Юлия неожиданно слушается, замерев ровно посередине дороги. Черные линзы солнцезащитных очков уставились прямо на меня.

- Что за детский сад? Взял за ручку, и госпожа соизволила обидеться? Извиняйте пожалуйста, больше не будем.

- Не в этом дело, - холодным тоном отвечает она.

Мне бы заткнуться на этом и тему дальше не развивать, но вдруг накатило волной. В бездну… все равно увольняться решил.

- А в чем тогда? В милом Франсуа, по которому тоскуем третий месяц или вдруг вспомнили, что охранник из дикого мира?

- Ты что несешь?

Сам толком не понимаю, какой-то горячечный бред. Но остановится не могу, злость внутри дикая и обида, словно вернули забытые воспоминания из прошлого, те самые, далекие, когда гуляли со Светкой по парку, и все было хорошо: впереди ждала жизнь, полная надежд и счастья. Вернули и тут же забрали, вырвав из груди с корнем.

- Моя личная жизнь тебя не касается. Или забылся, кому служишь, - зазвучали знакомые нотки, полные надменности.

Только я не слушаю: провожу пальцами по верхней губе и смотрю на ладонь – чисто. Странно, нос ощущает тяжелый запах крови, а во рту появился знакомый привкус металла. Поднимаю глаза и вижу яркую вывеску, зависшую в воздухе за спиной девушки. Неоновые буквы складываются в слово «опасность»,алым цветом на невидимом циферблате горит тонкая стрелка: где-то около десяти часов, может половина одиннадцатого.

Поворачиваю голову в указанном направлении и вижу полотно дороги, огибающее парковую зону и уходящее вдаль. Неспешно прогуливаются люди, стоят мобильные тележки с товарами: воздушными шариками, сладкой ватой и безделушками в виде сувенирной продукции. Кругом царит праздность и веселье - выходной день в районе Монарто. Поднимаю взгляд чуть выше и наблюдаю кусок звездного неба, абсолютно чистого, без единого облачка, зажатого стенами пятиэтажных домов,

Что за… Из-за громады левого здания вылетает ослепительно белая точка и замирает. Нет, не замирает, а движется в нашем направлении. Несется с огромной скоростью, увеличиваясь в размерах и превращаясь в автомобиль. «Но сегодня же нельзя, здесь пешеходная зона», - мелькает запоздалая мысль.

Драгоценные секунды уходят на осознание столь простого факта, после чего я открываю рот и начинаю кричать:

- Код красный, всем с дороги! Повторяю, код красный!

Ору, как последний идиот, словно обыватели знают о цветовой дифференциации. Ору на автомате, не задумываясь, как делал тысячу раз на тренировках. Краем глаза вижу, как неподалеку старый дедок хватает молодую пару, и тащит прочь: то ли бывший военный, то ли просто человек опытный. Основной же толпе наплевать: в лучшем случае оборачиваются на источник шума, глазея с неприкрытым любопытством.

Уходят драгоценные секунды, утекают песком сквозь пальцы. В три шага сокращаю расстояние до Юлии, пытаюсь взять за руку, но девушка шарахается в сторону, и моя ладонь хватает пустой воздух. За черными стеклами глаз не видно, но и без того понятно: девушка напугана.