Артем Углов - Предел прочности. Книга четвертая [СИ]

Не понял, как оказался в комнате, натягивающим на плечи осеннее пальто, легкое не по погоде, потому как зимнее еще получить надо. Останавливаюсь на самом пороге: «ну и куда мчишься, Петр? Купить новую приставку, найти потертый диск с названием в виде трех цифр, дабы убедиться, что не ошибся? Лучше посмотри на часы - время позднее, на улице холодрыга, а у тебя даже теплой одежды нет. Скорость твоя ничего не изменит, наведешь только больше бестолковой суеты».

Скидываю пальто и сажусь на кровать, пытаясь успокоить подскочивший пульс.

Как там учила Валицкая: выбросить все мысли прочь и сосредоточиться на дыхании. И раз… гребанная змеюка, и два… это они что-то с памятью в «Доме» сделали. И раз… вскрыли череп, словно консервную банку ножом, и два… выпотрошили содержимое и напихали требухи. За девять дней, проведенных в Дальстане, я узнал нечто важное, секретную для Организации информацию, которая не должна была выйти за пределы узкого круга людей. Поэтому и поместили меня в подземный комплекс, решая, что же дальше делать: то ли геройски убить, с непременным некрологом во всех газетах, то ли амнезию подстроить. Стоп… дыши, Петр, дыши, не отвлекайся. И раз… Валицкая, сука!

Нет, так дело не пойдет, дыхательная гимнастика не помогает. Надо снова принять душ, спуститься вниз за мятным чаем, который вроде как нервы в порядок приводит. И вот я снова стою под тугими струями воды, раз за разом проводя ладонями по лицу, а из головы все никак не выходит раскачивающаяся световая панель.

Ее там и быть не должно, как же сразу не обратил внимания. Длинная, вытянутая, старого образца с двумя дугами элементов, в то время как в остальном участке стояли квадратные панели, использующие в качестве источника света тонкий материал, напоминающий фольгу.

«А как ты мог обратить внимание», - издевается внутренний голос, – «это же не реальность, где сознание работает в прямом эфире, это постобработка воспоминаний, как в отснятых материалах для фильма, когда на имеющиеся кадры накладываются спецэффекты. Остается только понять, кто наложил: ты сам или Организация постаралась, уж у них оборудования на визуальные эффекты хватит. Вон каким Палач вышел страшным – залюбуешься, а эпичное появление брата из стены - это же настоящий голливудский боевик. Особенно пафосно вышло с фразой: «ну здравствуй, брат…»

Кино и немцы…

Заснуть так и не удалось. Всю ночь бродил по комнате, сидел в углу, на кровати, на подоконнике. Таращился в окно на мрачно темнеющий осенний лес, где должен был находиться глупый филин, на все вопросы отвечающий вечное «угу». Легче сойти с ума, тогда бы точно избавился от царивший внутри бури, но вот беда: я прибывал в рассудке. Насколько полном, сказать трудно, но слюни не пускал – это точно, и логические цепочки худо-бедно выстраивал. А под утро так и вовсе пришел к гениальному умозаключению, содержащемуся в единственной фразе: если не можешь решить проблему, отпусти. Придет время, и все станет на свои места.

Озвучив выражение в слух, как-то сразу подуспокоился, начал было дремать, но тут прозвенел будильник. Надо было тащиться в отделение: заполнять командировочные документы, получать комплект зимней формы. Особой нужды в спешке не было, можно прийти и после обеда, и даже завтра, но я решил не откладывать дело в долгий ящик. Тем более что на улице заметно похолодало, а на телефоне обнаружилось аж шесть сообщений от разных служб, с требованием непременно зайти и расписаться. Вроде бы развитые миры, электронный документооборот в ходу, а бюрократия никуда не делась.

Третий раз лезть в душ за неполный день не стал. Лишь перекусил завтраком на скорую руку и вызвал такси.

- Чего ночью шебуршил? Мебель мне случаем не попортил? – интересуется любопытная хозяйка у стойки.

Посмотрел я на Лукерью Ильиничну, открыл было рот для ответной колкости, да и передумал. После бессонной ночи зубоскалить совершенно не хотелось, тем более с вредной женщиной, которая в искусстве этом изрядно поднаторела.

Собрался было уходить, но хозяйка мотеля меня остановила, извлекла из-под стойки белую коробку, перетянутую красной подарочной лентой.

- Забыла вчера вручить, столько времени лежит, пылится, - недовольно проговорила она.

- Что это? – уставился я на посылку. Никакой надписи, пояснительной открытки не прилагалось – лишь девственно белый картон.

- Без понятия, принесли на твое имя. Забирай давай!

Я осторожно взял коробку в руки, словно спрятанный внутри сюрприз мог рвануть в любую секунду. Принюхался, покачал в ладонях - посылка оказалась на удивление легкой. Потряс для порядка – не пустая, внутри явно что-то телепается. Сюрпризы… не люблю сюрпризы.

- А кто принес?

- Курьер, - вечно недовольным тоном бурчит хозяйка, а глаза так и просят: ну открывай же, открывай коробочку. А вот хрен вам, Лукерья Ильинична, можете и дальше захлебываться от любопытства, я коробочку в номере открою.

Не поленился, поднялся наверх, бросил посылку на кровать. Наплевав на предосторожности, сорвал подарочную ленту и... внутри лежала шляпа, обыкновенная широкополая шляпа, в точь-точь такая же, что сгорела в недавнем пожаре.

Ну надо же… Пальцами бережно беру за тулью, водружаю на голову, слегка поправляю поля – сидит как влитая. Здравствуй родимая, успел соскучиться по тебе! И плевать, что остальные считают клоунской, я-то знаю, каким должен быть аксессуар настоящего детектива.

Никаких посланий на дне коробки не ищу, и без того знаю чей сюрприз. В кои-то веки хочется поблагодарить эту персону, хотя самим подарком благодарность не подразумевалась: дарящий рассчитывал скорее на обратный эффект.

Спасибо, Мэдфорд, от души спасибо.

Пока ждал такси, успел выпить прописанные Валицкой лекарства, сходил на балкон, отморозил уши и снова вернулся обратно, проверил зуб на наличие кариеса, поразмышлял на тему безумия и как с ним бороться. А в машине даже вздремнуть толком не удалось: долетел меньше, чем за минуту.

Вылез из теплого салона в промозглый октябрь и бегом к крыльцу родного отделения. Входные створки с легким «пуф-ф» расползаются в разные стороны. Перед глазами мелькает галерея портретов из серии «ими гордится наша Организация», гулкий звук шагов в пустом коридоре эхом отдается в ушах. В холле непривычно пусто, а в вечно живом атриуме, где порою не протолкнуться от народа, словно на рынке в выходной день, шумел один единственный водопад, омывающий причудливые кубы.

Неподалеку тренькнул служебный лифт: ну надо же, я не один здесь, а то в голову начали закрадываться нехорошие подозрения. Поднимаюсь по ступенькам на третий этаж, а фантазия рисует одну картину ярче другой: световая панель, болтающаяся на перекрученном проводе, распотрошенные трупы за углом. И поди потом разберись, что есть реальность, а что галлюцинации и ложные воспоминания.