Кир Булычев - Сочинения в трех томах. Том второй. На днях землетрясение в Лигоне. Голые люди

Наступил короткий мягкий вечер. Я поспешил к своей спичечной фабрике. Как там дела?

По улице медленно ехали три грузовика, возглавляемые машиной «Скорой помощи». В грузовиках стояли больничные койки. Зеленые и синие наколки медсестер покачивались над ними. Перевозили госпиталь. Я подумал, что в этом есть определенное отсутствие гуманизма, так как больным трудно выдержать длинную дорогу к Моши.

Я ожидал увидеть фабрику тихой, покинутой всеми, ибо сейчас все заняты собственным спасением. Мое удивление было безграничным, когда я, подходя, понял, что фабрика полна народа, что там горит свет, слышны громкие звуки и крики. Может, какие-то злоумышленники, пользуясь беспорядком и анархией в городе, пытаются нажиться на моем добре? Я побежал, спеша выяснить, в чем дело.

Никто не охранял ворота. В вечернем сумраке по двору носились люди, во всех окнах горел свет, из распахнутых ворот главного цеха кучка людей, схожая с муравьями, выволакивала нечто сверкающее под лучами фонарей.

Так как я был один, без охраны, я осторожно, стараясь оставаться незамеченным, подошел поближе. Похитители были плохо одеты. Станок, который они пытались выволочь наружу, был очень тяжел и громоздок, и в тот момент, когда я приближался, один из тросов порвался, и те, кто тянул за него, упали на землю. Это происшествие вызвало взрыв хохота со стороны остальных.

Кто-то тронул меня за плечо. Я быстро обернулся и узнал управляющего.

— Какое счастье, что вы пришли, господин хозяин, — сказал он. — Я обыскался вас по городу, никто не знал, где вы. Нам нужен еще один грузовик. Вы близки с господином майором и сможете это сделать.

— Грузовик? — спросил я, осознавая, что мой управляющий замешан в этом акте вандализма.

— Конечно. Мы вытаскиваем крупные станки из главного корпуса, а распиловочный корпус решили разобрать. Видите?

Подняв голову, я, к своему ужасу, убедился, что несколько человек, взобравшись на крышу соседнего помещения, разбирают ее.

— О! — вырвался у меня вопль сожаления.

— Не правда ли, великолепная идея? — спросил идиот-управляющий. — Этим мы защитим пилораму от пожара или повреждения упавшими балками… Моя идея.

Он ожидал, что я поглажу его по головке за этот разбой.

Я наконец обрел дар речи.

— Что все это значит?! — воскликнул я, перекрывая общий гам. — Кто позволил губить мою фабрику?

Полагаю, что в тот момент я был страшен. Я редко позволяю себе впасть в гнев, но не советую кому-нибудь сталкиваться со мной в эти минуты, как нельзя сталкиваться в джунглях с бешеным слоном.

При звуках моего голоса постепенно наступила тишина. Люди бросали работу и медленно, с некоторым страхом подходили поближе, чтобы послушать, что происходит.

— Разве вы не знаете, господин, — спросил меня управляющий, — что завтра у нас в Танги землетрясение?

Он сказал это так, словно в Танги раз в месяц бывало землетрясение и по этому поводу устраивались подобные развлечения.

— Ну и что? — поинтересовался я.

— Если будет сильное землетрясение, то вся фабрика погибнет.

— Кто вам сказал, что будет землетрясение?

— Но это везде написано. Уже вывозят людей.

— Людей, — повторил я. — Людей. При чем здесь моя фабрика? Пускай все люди спешат домой, чтобы позаботиться о своих близких. Зачем вы их отрываете от семей?

Я в самом деле был возмущен небрежением управляющего к нуждам рядовых тружеников.

Я сделал над собой усилие и закончил спокойно:

— Я благодарю всех, кто не пожалел времени, чтобы помочь своему хозяину, и я не забуду ваших стараний. Можете идти по домам.

Никто не двинулся с места.

— В чем дело? — спросил я управляющего.

Из толпы выдвинулся человек в рваных джинсах и повязке на голове. В руке у него был разводной ключ.

— Не беспокойтесь, хозяин, — сказал он. — Тем, кто спасает оборудование, с самого утра будут поданы грузовики. Детишек уже отправили, а добра у нас немного.

— Нам потом обещали дома построить! — крикнул кто-то из толпы. — Новые дома.

— А за сверхурочные хозяин заплатит?

Это было уже открытой провокацией. Этих наивных людей водят за нос.

— За что платить? За то, что вы фабрику разрушили?

— Но ведь завтра землетрясение, — подсказал мне растерянно управляющий, словно я забыл об этом.

— Вас обманули, — сказал я так, чтобы все слышали. — Все это обман, чтобы нас разорить и погубить! Военные хотят поселить здесь людей из Лигона. У них тесно, они давно хотят захватить наши горы.

— А ты сам, хозяин, разве не из Лигона? — крикнул кто-то, и в толпе захихикали.

Но я не сдавался.

— Вот вас выселят из Танги, а обратно не пустят.

— Если так, то зачем им фабрику разбирать? — спросил идиот-управляющий.

— Вы его не слушайте, — сказал, обернувшись к остальным, человек с разводным ключом. — Мы его не знаем. А то завтра тряхнет — и нет фабрики. И все мы без работы.

— Я ваш хозяин, это моя собственность. Я призываю вас разойтись. Тех, кто не подчинится, увольняю.

Толпа растерянно молчала. Чаша весов колебалась. Но опять вмешался мой основной оппонент:

— Им лучше, чтобы все погибло, только бы не досталось правительству. А нам что на хозяина работать, что на правительство. Правительство даже будет больше платить. Это я вам точно говорю.

Толпа зашумела одобрительно, и я понял, что мое дело проиграно. Мне было ясно, что за этим скрывается жестокая и коварная рука майора Тильви.

— Господин хозяин, — шептал мне на ухо управляющий, — лучше уйдите отсюда. Люди злые, они могут вас обидеть. Они боятся остаться без работы. Уйдите.

— Нет, — произнес я твердо. — Я забочусь об интересах рабочих. Их обманывают. В этот момент их семьи гонят в горы, а они, наивные, разбирают машины, чтобы военным было легче увезти их в Лигон.

— Гони его! — крикнул кто-то. Но более осторожные прислушивались к моим словам. Другой голос возразил:

— Надо проверить. Какой смысл хозяину свою фабрику губить? Может, он знает что-то.

К сожалению, решение, к которому пришли эти люди, оказалось совершенно неприемлемым для меня. Какая-то горячая голова предложила послать одного из них в комендатуру, узнать, как там дела, заглянуть по домам. А меня, пока суть да дело, запереть на складе.

Я сопротивлялся как тигр. Но эти темные озлобленные люди, столь далекие от понятий законности и порядка, сволокли меня к темному складу, и я услышал, как звякнул засов. Лишь зарешеченное окошко связывало меня с миром. И меня охватил ужас. Я почувствовал себя погребенным заживо. Меня не успокоил даже шепот управляющего, который вскоре подошел к окошку и сказал:

— Я вас, как только станет потемнее, выпущу.

Он не понимал, что мне не к кому бежать, некого молить о помощи. Снаружи слышались голоса, крики, и я на всякий случай удалился в дальний угол склада и спрятался там, ибо опасался, что, вернувшись, посланец принесет приказ перевести меня в тюрьму. Я слышал, как он вернулся и как возбужденно переговаривались рабочие. Потом они вновь принялись за разрушение фабрики, забыв обо мне. Лишь через час до меня случайно донеслись слова: