Кир Булычев - Сочинения в трех томах. Том второй. На днях землетрясение в Лигоне. Голые люди

В иной ситуации я был бы рад поехать на аэродром, встретить профессора, натравить на него журналистов. Лигонцы бы осветили его приезд в местной прессе. А вот сейчас профессор превратился в обузу. Революция или нет, стихийные бедствия будут продолжаться. Они не обращают внимания на политическую ориентацию правительства.

Тут меня отвлек телефонный звонок. Чешский посол хотел заехать после ленча. Договариваясь с послом, я продолжал в уголке мозга размышлять о профессоре Котрикадзе… В горах неспокойно… Николай Павлович не исключает военных действий на окраинах страны.

— Загляни в программу. Она должна быть в папке. Когда вылет в горы?

Саша держал папку открытой на нужной бумажке.

— Завтра утром.

— Почему такая спешка?

— Я думаю, что они задержались с отлетом из Москвы — шли переговоры, оборудование готовили…

— Ладно. Пока суть да дело, надо встретить их на аэродроме. Где представитель Аэрофлота?

— Наверно, уже там.

В дверь сунулись стажеры с очередным вариантом перевода. Я велел им подождать в приемной.

— Надо быть готовыми к любому варианту, — сказал я. — Кто-то должен поехать от нас.

— Собирался ехать корреспондент ТАСС.

— Исключено. Он не поедет. Ты же знаешь, по какому он проходит ведомству! Кто еще? Думай, тебя же учили.

— Думать не учат, — вздохнул Саша. — Это у меня в генах.

— Из посольства никем не могу пожертвовать.

— И из торгпредства, — развил мою мысль Саша.

— А что ты думаешь о Вспольном? На той неделе он просился в Танги.

— И вы его не отпустили.

— Не отпустил. Одного не отпустил.

— Разумеется…

— Не перебивай. Но язык он знает и в стране уже второй год. Как Дробанов?

— Завтра выписывается.

Мы оба понимали, что больше некого послать с учеными. Посольство наше маленькое, все заняты, особенно сейчас. Было бы из кого выбирать… А почему? Бывает так, ничего конкретного против человека не имею, а симпатии не ощущаю. То ли потому, что он слишком крутился на глазах у посла и старался быть полезным, то ли потому, что носился повсюду со своей еще не написанной книгой о Лигоне, то ли слишком часто называл меня по имени-отчеству, то ли он вроде бы толстый, но не толстый, вроде бы мягкий, но не мягкий…. Все это пустяки, субъективизм. Нормальный советский человек. Лучше многих.

— Вызови его, — сказал я Саше.

— Я уже звонил, — ответил Саша, пронырливый, но умный. — Он еще не добрался до своей конторы.

— Как дозвонишься, вели ехать немедленно. — Я знал, что Саша раздобудет Вспольного хоть из-под земли.

Вспольный появился после одиннадцати. Он вошел ко мне сразу после военного атташе, с которым я немного повздорил, указав на то, что его сотрудники опять просрали переворот, а шишки на меня посыпятся, так что я еще несколько секунд не мог на него переключиться. Вид у Вспольного был одновременно покорный и решительный. Он полагал, что я поручу ему написать эпохальный доклад министру, который никто из нас, простых смертных, создать не в силах.

Я спросил, как себя чувствует Дробанов.

— Я навестил его утром, Иван Федорович, — сообщил Вспольный. — Потому и задержался. В центре стоят танки.

Последнюю фразу этот дурак произнес, понизив голос, будто это была государственная тайна, которую положено было знать лишь мне.

— Я помню, что вы просились в горы, — сказал я.

— У вас изумительная память, Иван Федорович, — поделился со мной радостью Вспольный, поправляя круглые очки в тонкой золотой оправе. — Я побеспокоил вас этой просьбой исключительно в интересах дела…

Тут затрещал телефон, и мне пришлось объясняться с заведующим столовой, который интересовался, переходить ли на консервы, раз рынок закрыт. Вспольный сидел, сложа мягкие руки на животе, и изображал сочувствие.

— Удивительно, — сказал он, когда я повесил трубку, — какое отсутствие элементарной инициативы!

— Спасибо за заботу, — сказал я. — Считайте, что я вашу просьбу о поездке удовлетворил.

Он изумленно хлопнул светлыми ресницами.

— Но при одном условии. Вместе с вами едут два наших геолога. Они сегодня прилетают в Лигон. Вы их встретите, проследите за тем, чтобы они были размещены и груз был в целости. Вы ведь знаете язык?

— В умеренных пределах, — поспешил с ответом Вспольный. — К тому же ввиду сложности положения…

— Вот, возьмите эту синюю папку, там все документы. Самолет прибывает в двенадцать двадцать. По возвращении — подробный отчет в трех экземплярах.

«В наши дни… регистрируется до 100 тысяч землетрясений в год, более 10 сейсмических возмущений в час. Большая часть этих явлений, естественно, — и добавим: к счастью, — не представляет никакого интереса. Вот почему подавляющая часть населения нашей планеты может прожить всю жизнь, не испытав на себе последствий землетрясения. Возможно, читателю интересно все же ознакомиться с перечнем самых смертоносных землетрясений, вошедших в историю. Вот хронологический перечень сильнейших землетрясений:

373 год до н. э.: поглощен пучиной город Геликон (Греция), стоявший на южном берегу Коринфского залива.

1556 год, Шэньси (Китай): 83 тысячи человеческих жертв.

1755 год (1 ноября), Лиссабон: 60 тысяч погибших.

1811 год (16 декабря), 1812 год, Миссури (США): пораженная территория превышала 1500 тысяч квадратных километров.

1887 год (9 июня), Алма-Ата, Россия.

1908 год (29 декабря), Калабрия (Сицилия): число жертв достигло 100 тысяч человек.

1923 год (1 сентября), Канто (Япония): только в префектуре Токио 59 593 убитых, 10 904 пропавших без вести.

1960 год (29 февраля), Агадир (Марокко): число жертв в пределах 15–20 тысяч человек.

1960 год (май), Чили: разрушено 350 тысяч домов, погибло до 10 тысяч человек.

…Все эти катастрофы чудовищной разрушительной силы за последние четыре столетия истребили не менее 13 миллионов человек».

Когда самолет поднялся, оставив внизу раскаленный Дели, я откинул полочку перед своим креслом и разложил на ней сувениры. Я купил сувениров на сто двадцать три рупии. Отар изобразил великолепное презрение и сказал:

— На обратном пути ты сделал бы то же самое с большей пользой для родственников и любимых девушек. Теперь будешь три месяца таскать слоников и браслеты в чемодане и проклинать свою склонность к дешевой экзотике.

— Хорошо быть опытным путешественником, — ответил я. — Может, это мои первые зарубежные сувениры.

Отар потерял ко мне интерес и распахнул толстую газету. Он вел себя, как чиновник из ЮНЕСКО, который только и делает, что посещает отдаленные страны. Он немного пижон. Из принципа по утрам гладит брюки, даже если живет в кишлаке или в тундре. Нужды в этом нет, но какой-нибудь Александр Македонский тоже так делал, а Отар прочел о том в детстве и следует доброму примеру. Александр Македонский гладил брюки и покорил Персию. Отар Котрикадзе гладит брюки и станет академиком.