Сергей Юрьев - Шанс милосердия [litres]

– Я вас понимаю, капитан, – Тиглат кивнул и облокотился на стол. – Но, я думаю, прежде чем начать говорить обо всём всерьёз, строить конкретные планы, надо дождаться, когда очнётся госпожа Стан.

– Я уже говорила, но повторюсь: Вьорика во всём будет согласна с капитаном, – твёрдо заявила Наики. – Но решать что-либо в её отсутствие было бы крайне нетактично. Вы правы, профессор.

– Откуда тебе знать, что она думает? – неожиданно резко спросил Егор. – Она порой даже сама не знает, какая мысль ей стрельнет в следующую минуту.

– Работа у меня такая, дорогой мой капитан. – Наики едва заметно улыбнулась. – Впрочем, это очевидно для всех, кроме тебя, Егор.

– Ты на что намекаешь?!

– Я, можно сказать, и не намекаю…

– Так! Всё. – Капитан явно понял, что имела в виду Наики, и поспешил сменить тему. – В любом случае нам сначала следует отправить флаг-адмиралу отчёт со всеми последними данными и какое-то время постараться дождаться ответа. Но не сейчас. Сначала дождёмся последствий того, что сегодня произошло. А последствия, похоже, будут серьёзные.

– Возможно, даже скорее, чем нам кажется, – заметил Тиглат.

– Уже! – раздался голос «Вовочки».

– Что уже? – переспросил капитан.

– Уже началось! – Бортовому компьютеру явно не терпелось поделиться новостями. – Я включаю трансляцию с площади?

– Надеюсь, там никого больше не казнят? – со вздохом спросила Наики, и в этот момент объёмное изображение Мейдан-Малькута возникло прямо посреди стола.

Толпа и не думала расходиться. Кто-то, стоя на коленях, пялился в небо, кто-то прижимал к себе испуганных детей, кто-то бормотал молитвы. Были немногие, кто порывался уйти, но все выходы с площади перекрыли гвардейцы, которые были уже облачены не в древние доспехи, а в полевую серо-зелёную форму с золотыми галунами, каски и бронежилеты. И никчемные копья они уже успели сменить на самозарядные карабины с примкнутыми штыками. Несмотря на воинственный вид, их лица выражали ту же тревогу, что испытывали собравшиеся на площади горожане. Напряжение нарастало с каждой минутой. То там, то здесь кучковались группки людей, которые начинали что-то бурно обсуждать, активно жестикулируя, тыча пальцами в небо. Сумерки тем временем сгущались, беспокойство толпы нарастало, но до каких-либо серьёзных проявлений недовольства дело не доходило. Жители столицы всегда славились законопослушностью и дисциплиной, но сейчас явно назревал всплеск недовольства. И вот на стенах императорского дворца и Гýбы, ослепляя толпу, одновременно вспыхнули десятки прожекторов. Лучи беспорядочно рассекали площадь, люди отворачивались от нестерпимо яркого света, закрывали глаза ладонями, пытались спрятаться за спинами сограждан. В толпу втиснулись два отряда гвардейцев – один со стороны дворца, другой – из ворот тюрьмы. Они встретились в центре площади и начали теснить зевак подальше от железного кресла, образовав правильное кольцо, на котором и сошлись лучи прожекторов. В центре этого кольца уже стоял молодой человек в жреческом одеянии, а несколько техников уже тянули к нему провода и устанавливали микрофон. Похоже, шоу продолжалось. Как только аппаратура была установлена, молодой жрец поднял руки к небу и начал говорить:

– Воинственный Мардук, чей гнев подобен течению бурной реки, чье всепрощение подобно всепрощению любящего отца, без сна и отдыха взываю я к тебе, но ты не слышишь меня, ибо ты велик, а я ничтожен. – Толпа постепенно успокоилась и начала повторять за ним слова древней молитвы. – В отчаянии взываю я к тебе, но не слышу твоего ответа. Ослабело поэтому сердце мое, сгорбился я, подобно немощному старцу. Великий господь, Мардук, бог прощающий. Кто из людей способен понять суть твою? Кто никогда не совершал ошибок? Кто не грешил? Кому ведом путь твой? О, если бы был я праведен и не грешил, если бы всегда, проживая жизнь земную, мыслил о жизни вечной! Боги направили людей по пути несчастий, наказав им вытерпеть все, что ни будет послано им во испытание. Если я, слуга твой, согрешил, если я вышел за пределы закона, установленного тобой, забудь то, что я совершил по неразумности моей. Прости проступки мои, избавь меня от вины моей. Смягчи страдания мои, избавь от горя и страхов моих. Воинственный Мардук, позволь мне жить так, чтобы не уставал я петь хвалу тебе!

– Странно… – задумчиво произнёс Тиглат.

– Что странно? – спросил капитан.

– Это очень редкая и древняя молитва. Её здесь почти никогда не читают на службах. – Он хотел добавить ещё что-то, но в этот момент юный жрец начал свою речь:

– Люди Ниневии, люди Империи, люди Аппры! Я обращаюсь ко всем, ибо сегодня нас постигло великое горе. Но счастье, озарившее наш путь, стало многократно сильнее страданий, выпавших на нашу долю. Наш боголюбивый Государь, величайший и мудрейший из властителей, когда-либо правивших в мире, хранитель порядка, блюститель справедливости, любимый и почитаемый всеми своими подданными, внушающий трепет врагам император Одишо-Ашшур двенадцатый, только что пал от рук подлых заговорщиков. – Последнюю фразу он произнёс размеренно и чеканно – так, что каждое слово, каждый звук мгновенно входил в сознание толпы, словно гвоздь, вбитый в дерево по шляпку одним уверенным ударом молотка.

Несколько секунд прошли в абсолютном безмолвии, но вскоре с разных концов площади начали раздаваться слабые стоны. Несколько десятков дам лишились чувств, но плотно стоящая толпа большинству из них не дала упасть.

– Вот гнида, – прошептал Тиглат, склонившись над изображением юного жреца, замершего в эффектной позе – раскинув руки, тот будто пытался обнять всех, кто видит и слышит его.

– Кто гнида? – несколько растерянно спросил капитан.

– Не узнаёте? Это тот самый мерзавец, который похитил Флору.

Жрец смахнул с лица невидимую слезу и вновь начал вещать:

– Коварные интриганы, иноземцы, составившие так называемый Тайный Совет, долгое время втирались в доверие к высокопоставленным сановникам и военным, стремясь посулами и лживыми речами управлять волей Государя. Они-то и пытались внушить нашему великому императору, что не стоит признавать божественной сущности Небесной Девы, что явилась в этот мир, чтобы спасти нас и наши души, избавить наш мир от жестокости, алчности и прочих грехов. Но они не могли предвидеть, что она явит чудо, что она сама принесёт себя в жертву, что она заставит всех нас раскаяться в своём неверии. Едва государь заявил о том, что он уверовал в то, что Флора Озирис – посланница всесправедливейшего Господа нашего Мардука, и собирался отменить жестокую казнь, мерзкие иноземцы вонзили в него свои кинжалы. Но они просчитались! Напрасно они надеялись, что это подлое убийство останется безнаказанным. Явленное нам чудо, этот небесный свет, эта жертва проникли в души, овладели сердцами, пробудили лучшее, что в нас есть. Я, Ур Шаррум, внимал её речам! Мне она передала своё учение, чтобы я мог донести его до каждого из вас! Она передала мне свой закон и свои заповеди, которым надлежит следовать каждому, кто стремится к истине и праведности. Меня должны были казнить в числе тех, кто невинно принял мученическую смерть, не пожелав отречься от учения Божественной девы, но бесстрашный туртан Ивия Шалит и мудрый рища-гяшуш Арбел Хилин уберегли меня от смерти, поскольку они тоже уверовали в истинное учение и стали его ревностными приверженцами. Эти славные бесстрашные мужи смогли уберечь нашу великую Империю от лжепророков, которые годами толкали нас к краю пропасти, искушали нас ложными ценностями, пытались сделать нас бессловесными орудиями осуществления своих мерзких планов. Сейчас их чёрные души терзает Эрешкигаль, владычица подземного царства. Отныне верховным правителем Империи стал славный туртан Ивия Шалит, да живёт он вечно! Все военачальники, чины Ночной Стражи и Службы Общественного Спокойствия, шурты и гражданские служащие переходят в его непосредственное подчинение. А теперь расходитесь по домам и приготовьтесь к вечерней молитве Божественной деве Флоре, дарующей ним мир и покой, истинную веру и чистоту помыслов. И помните: душа, что даётся нам, изначально безгрешна, мир, подаренный нам богами, прекрасен и совершенен, но злу, что вторгается в него извне, открывают путь наши слабости, податливость соблазнам и недостойные мыслишки – корысть и зависть, сладострастие и гордыня, трусость и подлость. Зло – это болезнь, от которой только мы сами способны излечить себя, следуя заветам Божественной девы Флоры. На этот праведный путь уже ступили бесстрашный туртан Ивия Шалит, справедливейший рища-гяшуш Арбел Хилин, многие другие имперские сановники и я – верховный святитель храма Божественной девы, наместник её на земле, тот, кто всегда слышит её голос. Мои уста – это её уста!