Сергей Юрьев - Шанс милосердия [litres]

Церемония казни продолжалась, и толпа не уставала восторженными воплями сопровождать каждый всплеск ревущего пламени, уносящего чью-то жизнь. И вот площадка, где ожидали своей участи приспешники самозванки, опустела. Наступила такая тишина, что Флоре на мгновение показалась, что она лишилась слуха. Но вот какая-то глупая ворона, хлопая крыльями, взлетела с карниза над входом в тюрьму, в толпе кто-то чихнул, на чьих-то плечах захныкал ребёнок. Двое тюремщиков неспешно и деловито разматывали опутывающие её верёвки, третий пребывал в готовности подхватить её падающее тело, но она нашла в себе силы устоять на непослушных ногах и даже сделать шаг, затем второй, третий… Главное дойти. Все эти люди – жалкие, обманутые, несчастные – должны увидеть, как Флора Далл-Озирис, возродившаяся из небытия, сама дойдёт до железного кресла, сама сядет в него и примет смерть как освобождение от вериг плоти. Та, что воскресла однажды, может воскреснуть вновь. Главное – показать им всем, что она не страшится смерти. Что смерти вообще не бывает. Что у каждого есть надежда.

– Ундáна… – кто-то неуверенно крикнул из недр толпы.

– Ундáна! – поддержало его несколько голосов.

– Ундáна!! – всё громче и громче скандировал хор, становясь всё более многоголосым.

– Ундáна!!! – подхватила вся площадь.

Так было даже легче. Выкрики толпы задавали ритм шагам. Смерть врага. Смерть, приносящая радость. Очищение. Торжество справедливости. Заслуженная кара. Ундáна! Ундáна!! Ундáна!!! Будет ли кому-нибудь из них стыдно за эти крики, когда всё кончится? Вряд ли… Кто-то искренне верит в то, что Флора Озирис – зло, которое нужно уничтожить. Кто-то оказался здесь по принуждению и знает, что выделяться из толпы смертельно опасно. Кому-то просто всё равно, лишь бы его не трогали. Надо попрощаться. Надо что-то сказать. До железного кресла остался лишь шаг. Надо что-то сказать, прежде чем сесть на него.

Она повернулась к креслу спиной и подняла руки к небу, глядя, как на плоскую крышу Гýбы ложится алеющий диск закатного солнца. Как ни странно, толпа мгновенно замолкла. Мейдан-Малькут… Кто-то говорил, что голос того, кто сидит в железном кресле, разносится до самых краёв этой площади. Даже шёпот слышно. Настало время проверить. Да, самое время…

Флора сделала шаг назад, почувствовала, как нога прикоснулась к тёплому ещё после предыдущей казни металлу.

– Я не прошу у вас прощения, – произнесла она негромко, но, судя по выражениям лиц, её услышали. – Но я готова простить каждого из вас.

И в этот миг в зените вспыхнуло ещё одно солнце, разгоняя сумерки нестерпимо ярким голубоватым сиянием. Толпа всколыхнулась. Кто-то пытался бежать, кто-то упал на колени, кто-то закрыл глаза ладонями, началась давка, раздались нестройные выкрики, переросшие в гвалт, первые ряды отшатнулись от центра площади. Даже гвардейцы, стоявшие в оцеплении, смешали строй. Новое солнце трепетало в небе, словно раскалённая ртуть, и вдруг превратилось в сверкающее кольцо, которое стремительно ширилось, разбегаясь ко всем сторонам света, а потом исчезло, опоясав линию горизонта, как будто кто-то огромный и всемогущий швырнул шарик планеты в огненную лузу.

Боги есть. Они ждут. Они дали знак!

Флора спокойно уселась в кресло. Боли она не почувствовала, но в последний миг ей показалось, будто сквозь яростное пламя к ней тянется множество рук, и тысячи глаз смотрят на неё с мольбою.

Уже через долю мгновения она сидела на мягкой траве, и прохладный ветер обдувал ей лицо, а перед глазами неспешно текла река, за которой останавливается время. Но она знала, что ей не обязательно переправляться на тот берег. Скоро придёт богиня. На этот раз Инанна откроет ей все тайны бытия и укажет путь в лучший мир. А может быть, просто оставит её в покое…

30 октября 2923 года, борт «Владимира Комарова»

– Что ты наделал? – Вьорика посмотрела на капитана с нескрываемым изумлением.

Остальные вообще потеряли дар речи. Наики вцепилась обеими руками в плечо Тиглата, глядя на ослепший экран. Электромагнитный импульс после взрыва «мины» на время вывел из строя все следящие устройства. Когда трансляция с места массовой казни в Ниневии восстановилась, на железном кресле была лишь очередная горстка пепла, а толпа будто окаменела, напряжённо вглядываясь в то, что осталось от Флоры Далл-Озирис, посланницы богов, призванной исполнить древнее пророчество.

– Извините, Егор, но мне тоже очень интересно, зачем вы это сделали, – поинтересовался Тиглат, едва оправившись от потрясения.

– Я надеялся её спасти, – отозвался капитан, не отрывая взгляда от ожившей «картинки» с места событий. – И они бы не посмели её казнить после такого… чуда. Но вы же видели.

– Да уж, после того, что ей пришлось пережить, жить точно не захочешь. – Чувствовалось, что Вьорика едва сдерживает слёзы. – Значит, всё зря?

– Вот и всё… – В дверях рубки появился господин Соуч, который в последнее время вообще редко появлялся на людях и почти всё время проводил в грузовом отсеке в обществе своего основного системного блока. – Все прогнозы – псу под хвост. – Он поймал испепеляющий взгляд Вьорики и на всякий случай отступил на пару шагов.

– Вьорика, а не будете ли вы так любезны попросить «Вовочку» повторить запись последних минут э-э-э… церемонии? – попросил Тиглат.

– С комментаторами или без?

– С ними, – уточнил профессор. На территории Империи все сколько-нибудь значительные казни сопровождались радиотрансляцией Имперского радио, где два комментатора непринуждённым диалогом описывали происходящее во всех подробностях – как будто речь шла не о лишении жизни людей, а о популярном шоу или спортивном состязании.

– «Вовочка»!

– Я!

– Ты слышал?

– Дурацкий вопрос.

– Покажи. Только я уйду. Не хочу этого больше видеть. – Вьорика торопливо вышла, и за ней тут же последовала Наики, справедливо полагавшая, что бортинженер нуждается в немедленной психологической, а то и в медицинской помощи.

«Кто у нас на очереди?» – началась трансляция.

«Шурта Службы Общественного Спокойствия Зераб Диял, виновен в том, что, находясь в сговоре с самозванкой, предложил ей выступить с напутственной речью на торжественных проводах резервистов Катушшаша в действующую армию. Именно он дал толчок её стремительной карьере…»

«Бывший шурта!»

«Да, конечно! Больше того, он не только бывший шурта, но и бывший человек. Разве может считаться человеком тот, кто посмел плести сети заговора?»