Ростислав Гельвич - Русская колыбельная [litres]

– Надеюсь, вам удастся помочь Адкинсу.

Писк завершённого разговора. Отняв трубку от уха, Альберт поднёс её к глазам. Почти час прошёл.

Сзади раздался лёгкий шорох. Альберт обернулся и увидел спокойную и бодрую Лин, стоящую в дверном проёме его кабинета.

– Давно тут стоишь? – Альберт знал, что вопрос глупый, сонной, или только что подошедшей, Лин совершенно не выглядела.

– Не особо, но часть разговора слышала, – тон Лин был деланно-безразличный. – Давно за работой?

Альберт мотнул головой из стороны в сторону, одновременно с этим нервно сглатывая.

– Не особо. Встал раньше тебя, как обычно.

– Ага, – прищурилась Лин. – И что? В самом деле так сильно хочешь помочь этому своему Адкинсу?

– Это моя работа…

– Помочь, – с нажимом повторила Лин. – Это не «работа», это другое.

– Помочь, – кивнул Альберт.

Лин хотела сказать что-то ещё? Альберт снова почувствовал, что ему хочется фанейротима, а может даже присоединить к своим и её вискам провода, чтобы почувствовать, ощутить, понять.

У него зашумело в ушах, когда Лин, мягко ступая, покачивая бёдрами, подошла к нему вплотную. Вид у неё был такой, словно она сейчас скажет что-то плохое.

Но она улыбнулась. Очень мягко и даже слегка виновато.

– Сегодня выходной, – Лин прижалась к груди мужа. – Не надо думать о том, как помочь Адкинсу. Давай поможем друг-другу. Выберемся в город? Как давно мы этого не делали…

– И правда, – согласился Альберт. – Как давно.

Мысли о холодном воздухе, прогулке, уютном столике в кафе, не вызывали у него чувства вины.

– Хорошая идея, – произнёс он и, встав на цыпочки, поцеловал жену в макушку.

Воздух снаружи и в самом деле изрядно прохладен, за ночь стало еще морознее. Холодно, но не снега, ни метели, ни инея не наблюдалось. Лин всегда одевалась тепло, а вот Альберт погоду недооценил.

На самом деле, не так уж и печально. Ведь это отвлекало.

– Такси скоро будет, – сказала Лин. – Непривычно. Сколько мы не заказывали такси?

– Даже думать не хочу о том, что делать с машиной… – прищурился Альберт, вздрагивая под пальто. – Столько мороки.

– Я уже звонила. Механик сказала, что там работы часа на полтора. Она разберётся и пригонит машину сюда, я всё уже оплатила.

Альберт во все глаза смотрел на ранний Куара-Нуво, в котором что-то изменилось. Туман успел раствориться, и смог, обычно непроглядный из-за капелек воды в воздухе, теперь выглядел как запотевшее стекло. Альберт смотрел на тускло поблёскивающие небоскрёбы в центре, куда они собрались ехать.

Устроившись на заднем сиденье подъехавшего такси, Альберт прижался к плечу жены головой, та прижала к нему голову.

– Так давно не был в центре, – сказал Альберт. – Каждый раз по нему езжу, но гулял по нему очень давно.

– Да… – тихо ответила Лин.

Дальше они ехали молча. Районы спальных многоэтажек понемногу превратились в заполненные разными магазинчиками улицы. Альберт смотрел на идущих людей, не туристов, обычных людей, и вспоминал разговор с Зильберманом в его машине.

Толпы людей. Они отличались кожей, причёсками, одеждой. Альберт смотрел на них, не моргая, расфокусируя взгляд всё больше и больше. Всё в его поле зрения превратилось понемногу в цветные пятна, перетекающие друг в друга.

Альберт зевнул, ему хотелось спать, но, вместе с тем, и не хотелось. Пограничное состояние ему парадоксально нравилось – мозг Альберта устал и не мог отдать должное терзавшим его переживаниям.

Он и не заметил, как машина резко свернула и остановилась.

– Приехали, Альберт, – сказала Лин. – Выходим.

Они оказались в самом центре центра Куара-Нуво, рядом с казино, отелями и богатыми ресторанами.

– Мы с тобой прекрасно смотримся, – Лин выдохнула белое облачко, стряхивая с лацканов Альберта невидимые пылинки. – Научила я тебя одеваться, а?

– Ещё как научила, – суховато ответил Альберт.

Он взял Лин под руку.

– Куда пойдём? – спросила она.

– Веди. Ты бываешь в центре чаще.

– В таком случае… – она заставила его обернуться вокруг своей оси, встать спиной к ресторанам и казино. – Куда-нибудь не в такой центр.

Альберт сухо хмыкнул, почти усмехнулся.

– В «центр», но не в «такой центр», – сказал он. – Вполне в твоём духе.

Они двинулись вперёд, почти тем же путём, которым Альберт обычно ехал на работу. Мысль о том, что теперь он идёт по улице, а не сидит в машине, заставляла его улыбаться едкой, не очень приятной, как ему самому казалось, улыбкой.

Лин заметила это не сразу, а когда заметила, ткнула его в рёбра кулачком.

– Чего лыбишься?

– Всё кажется, что сейчас увижу себя едущего в машине, – признался Альберт. – А я в машине увижу идущего по улице себя, – продолжал он. – Я, когда еду часто смотрю вокруг. Мне не нравятся туристы.

– А кому местных они нравятся? – Лин пожала плечами.

– Не потому, что они туристы…

Альберт поёжился. Подмораживало. Хорошо было бы зайти куда-нибудь. Но мест, казавшихся ему хорошими, не было, только сплошные рестораны и казино.

– А почему же? – спросила Лин, не дождавшись, пока Альберт продолжит.

– Я всегда езжу через один район, – Альберт начал издалека. – Там однажды был какой-то праздник, и я ехал мимо. Это так красиво…

Лин смотрела на Альберта с искренним интересом, и тот подумал, что хорошо бы как-то передать ей то, что он чувствовал тогда, когда открыл окно и некрасивая радостная женщина в цветном окурила его душистыми благовониями.

Мысли о фанейротиме мелькнули уже который раз и сменились мыслями о холоде. Альберт еле-еле сдержал крупную неприятную дрожь.

Он поднял вверх правую руку и пошевелил пальцами, изображая что-то, сам не зная, что. Он думал, что Лин его как обычно высмеет, но та задумчиво произнесла:

– Кажется, понимаю о чём ты. Индийский райончик? Или какой-то другой?

– Не знаю… Но это было так хорошо. Больше я не заставал ни одного такого праздника. Подумать только, – сказал Альберт, вдыхая полную грудь ледяного воздуха, – ведь я такого никогда не видел! Ни до, ни после. «Эти туристы, погляди на них», – сказал он, дёрнув подбородком, указывая на людей. – Представляешь их на таком празднике?

– А нас? – Лин игриво улыбнулась. – Вот уж не думала, что ты антиглобалист.

– Что? Ничуть! – возмутился Альберт. – Это не вопрос глобализма, это… просто мы такие одинаковые и с этим ничего не поделать… – он чуть не произнёс слово «беспомощность», но говорить о работе с Лин явно не стоило. – Просто, если все короли, то никто не король. Если все одинаковые, то никого и нет?

Немного подумав, Лин ответила:

– Очень странная логическая цепочка.

– И всё-таки…

Лин ничего не сказала, прижавшись к нему.

– Не думай об этом. Всё есть так, как есть, и с этим ничего не поделаешь. Раньше надо было думать.