Александра Чацкая - Троллейбус без номеров [litres]

– Вот она, – сказал маленький Владлен, гордо задирая нос кверху. – Теперь я могу пойти заниматься своими делами? Хочу выстроить огромный ледяной замок!

– Ну, ледяной телевизор ты уже построил, – улыбнулся Владлен, часто моргая. Отчего-то он казался удивительно домашним и удивительно беззащитным. – Давай, беги, не буду тебя отвлекать. Поешь только сначала.

Маленький Владлен, не снимая сползавшую на глаза шапку с помпоном, быстро наложил себе салата оливье из миски, стоявшей тут же, на ледяном столе. Смолотил, поправил шапку и, налив себе еще чаю в термос, ринулся в лаз – строить новые ходы в своей ледяной пещере.

– Влад, что это? Почему мне не холодно? – удивленно улыбалась Саша. Все огорчения отошли на задний план, ведь она встретила своего друга, единственного человека, которому было на нее не плевать.

– Потому что я люблю снег. Я давно не видел снега, и в моих снах он теплый, как ватное одеяло, – ответил Владлен. Он, кажется, пришел в себя, а потому казался чуть менее отчужденным и пугающим. – А как ты тут оказалась? Я, видишь ли, не очень люблю Новый год – как ты могла догадаться – а потому хотел провести время в воспоминаниях, а тут ты. Что случилось?

Сбиваясь на словах и всхлипывая, Саша рассказала ему про мать, про свой собственный мир и про духовку. Саша боялась, что вот сейчас точно Владлен полностью в ней разочаруется и поймет, что никакая она не умная, не смелая и не здоровская – так, просто девчонка-слабачка, которая из-за любой ерунды бросается в слезы. Сейчас он покачает головой и посмотрит на нее с презрением, а потом вежливо попросит ее уйти, и Саша вновь останется одна.

Но Владлен не посмотрел на нее с презрением. Он внимательно слушал, смотря на Сашу с интересом и по-птичьи наклонив голову к плечу, а затем, когда Саша была уже готова разрыдаться, молча встал и обнял ее. Владлен был теплый, и Саше нравилось так стоять с ним и обниматься – что-то родственное она чувствовала в этих объятиях, будто материализовался несуществующий старший брат из снов, и пообещал заботиться о ней.

– Пойдем, выпьем чаю, – сказал Владлен, когда Саша закончила. Он нервно улыбнулся ей. – Я думал, что хотя бы у тебя все в порядке будет новогодней ночью. Лучше бы я ошибался.

– Но почему так, Влад? Почему мама говорит, что я живу в своем мире?

– Возможно, она права, – негромко отвечал ей Влад, наливая чай из чайника. Снег вокруг чайника не плавился и не стекал на пол холодными каплями, из чего Саша сделала вывод, что физика во снах своя собственная. Интересно, раз так, она могла бы полетать? – Потому что свой мир – это необязательно сумасшествие. Свой мир – это свой собственный взгляд на вещи, на людей и на события, и вовсе необязательно, чтобы этот взгляд был, как у всех. Знаешь, если ты живешь в своем мире, я бы хотел стать частью этого мира. Правда.

Саша растерянно улыбнулась. Никто никогда не говорил ей таких вещей, и никто никогда не понимал ее настолько хорошо. Ей захотелось снова разрыдаться от счастья, но она сжала кулаки.

– Ты знаешь, – она не рассказывала этого никому. Кроме Ани и доппельгангера в подземке. Что-то внутри ей подсказывало, что Владлен единственный, кто мог бы и в этом ее понять. Так что Саша собралась с духом начала свой рассказ. Пан или пропал, шаг вперед уже сделан, и назад повернуть нельзя. – Мне постоянно снится троллейбус. Без номеров. Там люди, которые зовут меня туда, откуда я родом. Это нормально? Что это значит, Влад?

Внезапно Влад, до этого сохранявший благодушно-покровительственное выражение лица, резко побледнел и поперхнулся чаем. Коричневые брызги осели на девственно чистом снегу. Он все кашлял и кашлял, пытаясь остановиться.

– Я что-то не так сказала?

– Нет-нет, все в порядке, – Владлен нервно улыбнулся. – Просто… я тоже видел этот сон. Много лет назад. Тогда мне было настолько плохо, что я не мог двигаться, не ходил в школу и лежал, подолгу смотря в одну точку. Прогуливал уроки, шатался по улицам и не собирался возвращаться домой, ведь дома меня ждало бы одно и то же. Я согласился немедленно, когда они спросили у меня – и знаешь, что они сказали?

– Что?

– Что мне нужно сначала найти свою сестру. Сестру, представляешь? А ведь я единственный ребенок в семье.

На мгновение Саша оторопела, ловля ртом воздух. Догадка – та самая, бредовая и неясная, сложенная из песен Рок-н-ролльщика и танцев на улице, из журчащей реки и птиц, из зеленого-презеленого леса – вдруг вертелась у нее на языке. Бред какой-то.

– Знаешь, раз уж нас все бросили, давай отпразднуем Новый год вместе, – сказала она. – Как истинно сумасшедшие люди, живущие в своем мире.

– Давай, – улыбнулся Влад.

Он позвал маленького Владлена, и тот вернулся, раздраженно сетуя на то, что так и не построил башню в замке. Вместе с Сашей, которая снова стала своего нормального роста – но так и осталась Владлену где-то по грудь – они поставили деревянный стол в центр комнаты. Ни окон, ни дверей, полна горница людей.

Саша уселась за стол и наложила себе порцию салата. Есть ей хотелось жутко, ведь она легла спать, оставшись без ужина. И правильно, прошипел мерзкий голосок в голове. Оставалась бы пару дней без ужина, не была бы такой толстой. Никто никогда тебя не полюбит. Никто не захочет с тобой разговаривать. Уродка. Даже Владлен общается с тобой исключительно из жалости – разве сдалось кому-то такому умному и доброму, как он, общение с тобой?