Тахера Мафи - Вообрази меня [сборник litres]

– Пообещали себя друг другу? – хмурюсь я.

– Да, ну как… – Назире сложно подобрать слова, она машет руками, собираясь с мыслями, зато Уорнер, сидя в своем кресле, вдруг выпрямляется. Похоже, он понял.

– Да, – тихо произносит он. Его раздражение как рукой сняло. – Помню, отец что-то говорил о том, как важно объединить наши семьи. К сожалению, воспоминания о нашем общении остались, в лучшем случае, смутные.

– Да, родители с обеих сторон лелеяли эту мысль ради политических интересов, однако Лена в тебя влюбилась, возможно, влюблена и сейчас, и всегда была повернута на идее стать твоей женой. Она мне все уши прожужжала про то, как выйдет за тебя замуж, как мечтает о вашем будущем, какие у вас будут дети…

Я кошусь на Уорнера, пытаясь считать его реакцию, вижу гримасу отвращения и, что удивительно, успокаиваюсь.

– Помню, – продолжает Назира, – как она даже тогда говорила, какой ты бесстрастный, какой холодный и как однажды, когда вы поженитесь, она сможет объединить в базе ваши семейные профили и обеспечить необходимый допуск, чтобы отследить твое…

Самолет резко и сильно встряхивает.

Назира замирает, не успев договорить. Уорнер вскакивает на ноги. Мы все бросаемся в кабину.

Мигают огоньки, пищат сигналы тревоги. Назира проверяет аппаратуру, Уорнер одновременно делает то же самое, потом они обмениваются взглядами.

Еще один рывок, я больно стукаюсь обо что-то острое и металлическое. Выдаю набор ругательств, и почему-то, когда Назира протягивает руку, чтобы помочь мне встать…

…у меня срывает крышу.

– Кто-нибудь объяснит, что, черт возьми, происходит? В нас стреляют? – Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, осматриваю мигающие лампочки, по кабине разносится мерное «бип-бип». – Чертово дежавю! Так и знал!

Назира делает глубокий вдох. Закрывает глаза.

– Никто в нас не стреляет.

– Почему же…

– Когда мы вошли в воздушное пространство Океании, – объясняет Уорнер, – их база зафиксировала наличие несанкционированного судна. – Он бросает взгляд на экран. – Они знают, что мы здесь, и не рады.

– Так, понятно, но…

Еще один резкий рывок, и я на полу.

Уорнер даже бровью не ведет. Назира оступается – надо заметить, грациозно – и падает в кресло пилота. Она, похоже, приуныла.

– Хм-м, ладно… Что происходит? – У меня сбивается дыхание. Сердце бешено скачет. – Нас точно не обстреливают с неба? Почему вы такие спокойные? У меня что, сердечный приступ?

– Нет у тебя никакого приступа, и нас не обстреливают с неба, – повторяет Назира; ее пальцы летают по панели, подкручивая регуляторы, работая с экранами. – Они активировали дистанционное управление судном. Взяли под контроль самолет.

– И ты не можешь переключиться на ручное управление?

Она качает головой.

– У меня нет полномочий аннулировать официальное распоряжение Верховного главнокомандующего.

Минута молчания, а потом она выпрямляется. Поворачивается к нам.

– Может, это и к лучшему. Я, например, не знала точно, как нам приземлиться, а это, должно быть, хороший знак. Получается, они хотят, чтобы мы вышли живыми… так?

– Совсем не обязательно, – тихо произносит Уорнер.

– Да, точно, – хмурится Назира. – Я просто размышляла вслух. Сама вижу, что ошибаюсь.

– А мы что, должны покорно сидеть сложа руки? – Паника начинает отступать. – Ждать, пока они не посадят наш самолет, а потом, когда самолет посадят, не окружат нас с вооруженными солдатами, а потом, когда мы выйдем наружу, пока не убьют, а потом… потом – все, мы – трупы? Такой план?

– Такой, – пожимает плечами Назира. – А еще наш самолет могут направить в океан или еще куда-нибудь и разбить.

– Бог мой, Назира, совсем не смешно.

Уорнер выглядывает в иллюминатор.

– Она и не шутила.

– Отлично. Я спрошу еще раз: почему психую только я?

– Потому что у меня есть план, – отвечает Назира. Она снова бросает взгляд на приборную панель. – У нас четырнадцать минут до приземления, и этого более чем достаточно, чтобы все детально рассказать.

Я вижу свет.

Яркий, оранжевый, он трепещет перед моими закрытыми глазами. Практически сразу начинают проявляться звуки; они какие-то хриплые. Я слышу собственное дыхание, потом слабое пиканье. Металлическое «шшшшш», порыв воздуха, чей-то смех. Шаги, еще шаги, чей-то голос зовет…

Элла

Как только я собираюсь открыть глаза, меня накрывает жаркая волна, прожигает до костей. Сильная, всеохватная. Сжимает мне горло, душит.

Внезапно немеет все тело.

Элла , обращается ко мне голос.

Элла

Послушай

– В любой момент.

Сквозь туман в голове прорывается знакомый голос. Андерсон. Я судорожно вцепляюсь пальцами в хлопковые простыни. Чувствую вес тоненького одеяла, укрывающего нижнюю часть моего тела. Чувствую, как колют и жгут иголки. Как накатывает боль. А потом осознаю, что не могу пошевелить левой рукой.

Кто-то прокашливается.

– Уже дважды это успокоительное не сработало как надо, – произносит голос. Незнакомый. Злой. – Иви нет, и все здесь летит к чертям.

– Иви внесла существенные изменения в структуру тела Эллы, – говорит Андерсон, и мне становится интересно, кто же его собеседник. – Возможно, что-то в ее новой физической оболочке препятствует быстрому распространению лекарства.

Слышится мрачный смешок.

– За последние два десятка лет дружба с Максом обеспечила тебя многим, но степень по медицине туда не входит.

– Это всего лишь теория. Я думаю…

– Меня не волнуют твои теории, – прерывает собеседник. – Зато меня волнует вопрос, какого черта ты решил, что ранить наш ключевой объект – хорошая идея, когда поддержание ее физического здоровья и психической стабильности критически важно для…

– Ибрагим, будь благоразумен, – перебивает Андерсон. – После того, что случилось в прошлый раз, я просто хотел убедиться, что все работает как следует. Я лишь проверял ее вер…

– Нам всем известно, Парис, пытки – твой фетиш, однако новизна твоего напрочь больного воображения поистерлась. Время на исходе.

– Это не так, – спокойно отвечает Андерсон. – Всего лишь небольшая заминка. Макс сразу же все исправил.

– Небольшая заминка? – грохочет Ибрагим. – Девчонка потеряла сознание. Риск регрессии остается высоким. Объект должен находиться в стазисе. Я дал тебе карт-бланш с девчонкой, потому что, честно, не думал, что ты окажешься таким идиотом. Потому что у меня нет времени с тобой нянчиться. Потому что и у Татьяны, и у Сантьяго, и у Ази, и у меня, у нас дел невпроворот, мы пытаемся выполнять и твою работу, и работу Иви, в дополнение к своей собственной. В дополнение ко всему остальному.

– Я прекрасно справлялся со своей работой. – В голосе Андерсона пробивается лед. – Никто не просил тебя вмешиваться.