Роберт Хайнлайн - Свободное владение Фарнхэма [сборник litres]

Хью молчал. Джо полюбопытствовал:

– Ну? Что ты думаешь о моем плане?

– Я был о тебе лучшего мнения, Джо. Я всегда считал тебя джентльменом. Но, похоже, я ошибался.

– Вот как? – Джо положил руку на хлыст. – Ладно, бой, мы отпускаем тебя. Все.

Хью уходил из покоев Джо раздосадованным. Он понимал, что вел себя глупо… Это было преступно неосмотрительно. Как он мог допустить, чтобы разговор принял столь нежелательный оборот? Джо был необходим. До тех пор пока Барбара и близнецы не будут надежно укрыты в горах, Хью требовалась любая поддержка, на какую он мог рассчитывать: Джо, Мемток, Понс, кто угодно… Но на Джо Хью имел самые большие виды. Джо был Избранным. Он мог пройти куда угодно, мог рассказать Хью о том, чего он никогда бы не узнал, мог достать для него вещи, которые Хью не смог бы украсть. В крайнем случае Хью даже предполагал попросить Джо помочь им бежать.

Но после того, что между ними произошло… Идиот! Совершеннейший дурак! Рисковать судьбами Барбары и мальчиков только потому, что он не в состоянии обуздать свой чертов характер!..

Положение дел стало хуже некуда, и во многом Хью винил собственную глупость.

Тем не менее опускать руки не следовало. Он отправился к Мемтоку. Теперь, как никогда раньше, необходимо было найти какой-нибудь способ связаться с Барбарой тайно, поговорить с ней. А это означало, что нужна партия в бридж. Пусть даже в присутствии лорда-протектора, но он поговорит с ней, хотя бы по-английски. Ход событий требуется подстегнуть.

Когда Хью подошел к кабинету главного управляющего, тот как раз выходил из него.

– Кузен Мемток, можно вас на пару слов?

Всегда нахмуренное лицо управляющего прояснилось.

– Конечно, кузен. Но только нам придется немного пройтись, ничего? Неприятности, неприятности, неприятности… Как вы думаете, можно руководить большим отделом и не утирать кому-то сопли? Ничего подобного! Слуга при морозильнике жалуется главному мяснику, тот жалуется шеф-повару, а ведь вопрос чисто технический, и, по идее, Гну следовало бы связаться с технарями и все уладить самому. Как бы не так! Все идут со своими несчастьями ко мне. Ты ведь кое-что понимаешь в инженерном деле?..

– Да, – согласился Хью, – но теперь я немного отстал. Прошло слишком много лет.

«Около двух тысяч, друг мой! Но об этом я умолчу».

– Техника есть техника. Пойдем со мной, и позволь мне воспользоваться твоей просвещенной консультацией.

«Чтобы выяснить, не лгу ли я. Ну уж нет! Да я заболтаю тебя до смерти».

– Конечно пойдем. Если только мнение ничтожного слуги может иметь какое-нибудь значение.

– Все проклятый морозильник!.. С ним каждое лето что-нибудь не так. Скорей бы вернуться во дворец!

– Да позволено будет спросить, назначена ли дата переезда?

– Позволено, позволено. Через неделю. Так что у тебя есть время подумать о том, как лучше упаковать имущество департамента и подготовиться к отъезду.

– Так скоро? – Хью постарался сохранить спокойствие. Его голос не дрогнул.

– Тебя-то что тревожит? Ведь вам и паковать-то нечего. Пару папок и немного оборудования. А ты знаешь, сколько тысяч предметов предстоит перевезти мне? Сколько всего разворовывают, теряют или просто портят эти идиоты! Дядя милостивый!

– Да, должно быть, это ужасно, – поддакнул Хью. – Но осмелюсь напомнить, понимая вашу сверхзагруженность хлопотами: я просил вас известить меня в случае приезда их милости. А молодой Избранный сообщил мне, что их милость дня два назад приехал и уехал снова.

– Ты недоволен?

– Упаси Дядя! Я просто спрашиваю.

– Их милость действительно физически присутствовал здесь некоторое время. Но официально он не возвращался. Мне показалось, что он неважно себя чувствует, помоги ему Дядя!

– Да сохранит его Дядя! – искренне подхватил Хью. – Понятно, что при подобных обстоятельствах вы не решились испрашивать мне аудиенцию. Но осмелюсь выразить надежду на ваше участие в моей просьбе в следующий приезд их милости.

– Поговорим об этом позже. Нужно посмотреть, что там случилось у этих беспомощных…

Шеф-повар Гну и главный инженер встретили их у входа во владения Гну, и вся группа направилась в морозильник. Они прошли через кухню и попали в разделочную, где им пришлось задержаться, пока не принесли теплые одеяния, напоминающие парки. Однако Мемток отказался облачаться в ту, что ему предложили, он ворчливо заметил, что одежда слишком замызгана.

Разделочная кишела живыми слугами и была переполнена мертвыми тушами. На столах громоздились туши скота, груды рыбы, дичи и домашней птицы. Хью отметил про себя, что тридцать восемь Избранных и четыреста пятьдесят слуг потребляют уйму мяса. Помещение показалось ему угнетающим, хотя сам он в своей жизни забил и разделал немало животных.

Только жесткий самоконтроль, который он привык соблюдать в присутствии Мемтока и его «кузенов», не позволил ему проявить свои чувства, когда на пол перед ним упал кусок от разделываемой на столе туши.

Это была изящная, пухлая, очень женственная рука.

Хью стало нехорошо; у него заложило уши и поплыло в глазах. Он моргнул несколько раз, но рука не исчезла. Рука, очень похожая на маленькую ручку Киски…

Он осторожно вздохнул, стараясь подавить поднимающуюся в нем тошноту, и стоял отвернувшись до тех пор, пока не удалось восстановить полный контроль над собой. Ему внезапно открылась правда, до сих пор скрывавшаяся за странными намеками, двусмысленностями и совершенно непонятными шутками.

Пока Мемток ждал чистую парку, Гну разразился нервной тирадой. Он шагнул к разделочной доске, случайно пнул ногой изящную маленькую ручку, которая отлетела в кучу отбросов, и заявил:

– Вот это мяско вам не придется пробовать, управляющий, – если, конечно, не вернется старик.

– Я всегда все пробую, – холодно заметил Мемток. – Их милость требует, чтобы стол был отменным независимо от того, здесь он или нет.

– О да, конечно, – согласился Гну. – Именно это я всегда и твержу своим поварам. Но… Да вот хотя бы этот кусок прекрасно иллюстрирует беспокоящую меня проблему. Слишком много жира. Видите, он слишком жирен и после приготовления останется таким же. А все из-за того, что это мясо самки. Хотя, на мой взгляд, самое лучшее мясо, нежное, но упругое, у мальчиков, оскопленных не позже шести лет и забитых лет в двенадцать.

– Никто твоего мнения не спрашивает, – осадил его Мемток. – Значение имеют только вкусы их милости. А он считает, что самки более нежны на вкус.

– О, конечно, конечно, я согласен! Я ничего такого особенного и не хотел сказать!

– Ладно, успокойся, Гну. В принципе, я согласен с тобой. Я просто должен был заметить, что в данном вопросе твое мнение – и мое тоже – не имеет никакого значения. Я смотрю, они уже принесли ее. Наконец-то! Они что, расшивали ее бисером?