Анна Семироль - Игрушки дома Баллантайн [litres]

– Говори со мной. Пожалуйста, говори еще.

С улицы доносится глухой хлопок, потом грохот взрыва, звон разбитого стекла и крик:

– Да здравствует демократия!

Элизабет делает глубокий вдох, считает до трех, выхватывает из корзины бутылку вина и изо всех сил бьет полисмена по голове. Звук удара совпадает со вторым взрывом. Полисмен мешком валится на пол.

– Сейчас, Брендон…

Девушка торопливо вытряхивает из рукава заточку, режет на себе юбку, вытаскивает из-за широкой резинки чулка отмычки. Вываливает из корзины сверток с ботинками, срывает второе дно, сует Брендону через решетку два револьвера:

– Если кто появится – стреляй.

Минута на возню с отмычками. Сбросить ненужную юбку, подхватить ботинки. Элизабет распахивает дверь в камеру, хватает Брендона за руку, неловко тычется губами в щеку. Нет времени на поцелуй, прости, все потом…

– Уходим. У нас единственный шанс.

Они бегут обратно через коридор, Элизабет тянет Брендона за собой. Девушка влетает в комнату охраны, захлопывает дверь, задвигает тяжелый засов.

– Их отвлекли, но ненадолго, – быстро поясняет она Брендону. – Нам в уборную. Где она здесь?

Ей кажется, что она тратит на поиски слишком много времени. Слишком долго они с Брендоном сдвигают тяжелый люк в полу.

– Прыгай, – умоляет она. – Скорее же! Прыгай и встречай меня.

Брендон неуклюже хлюпается в темноту канализации, секундой позже Элизабет приземляется к нему на руки. Быстро срывает с ног туфли на каблуках и несется по узкому тоннелю босая, увлекая Брендона за собой и слегка касаясь рукой щербатой стены.

– Скорее, – подгоняет она. – Здесь направо… Оружие не урони. Быстрее, милый! Доверься мне, я помню дорогу.

Хлюпает под ногами жидкая, зловонная грязь, над головой в переплетении труб попискивают крысы. Брендон и Элизабет в кромешной тьме перелезают через завалы мусора, бредут по колено в городских нечистотах, карабкаются по стальным лестницам, переходят по подвесным платформам. Не останавливаться. Только вперед. Не разжимать сцепленных пальцев, не оглядываться назад. Погоня слышна в отдалении, не видно даже отсветов полицейских фонариков.

– Скорее, скорее же! – шепчет девушка. – Еще немножко, давай же! Здесь наверх, забирайся скорее. На самый верх, Брендон, вылезаем!

Он подсаживает ее на лестницу, подтягивается сам. Роняет револьвер, но возвращаться уже нельзя. Подниматься тяжело, девушка с трудом переползает с одной перекладины на другую, у Брендона силы давно на исходе. Вот и крышка люка. Элизабет из последних сил долбит по ней кулаком.

– Эва-а-ан! Помоги-и-и!

Брендон добирается до самого верха, толкает люк наружу. Раз, другой – и тяжелый железный диск начинает двигаться, поднимаемый с другой стороны. Крепкие руки вытаскивают Элизабет, затем помогают выбраться Брендону.

– Привет! Ну и воняете же вы, ребята! – возбужденно орет Эван.

Вечерняя улица сияет фонарями. Безлюдно. Лишь вдалеке виднеется одинокий прохожий. Элизабет жмурится от электрического света, тяжело дышит. Брендон обалдело моргает, обтирает руки о грязные штаны.

Люк быстро прилаживают обратно, Эван подмигивает девушке:

– Быстро в машину. Тед знает, куда ехать. А я пока немного придержу полицию.

Он стаскивает с плеч ремни, удерживающие за спиной сварочный аппарат, и, насвистывая, принимается заваривать канализационный люк. Захлопывая дверцу авто, Элизабет видит в темноте белесый огонек ацетиленовой горелки. Миг – и машина отъезжает.

– Ни слова про вонь! – командует девушка Теодору и ныряет в объятья Брендона.

Они замирают на заднем сиденье, вжавшись друг в друга, переплетясь руками. Элизабет наконец-то разражается счастливыми слезами, Брендон баюкает ее, уткнувшись лицом в русые волосы. Машина мчится через пустынный город, Теодор изредка поглядывает в зеркальце заднего вида и улыбается.

– Люблю… – сквозь слезы шепчет Элси Баллантайн, сглатывает подступивший к горлу комок и повторяет торопливо и уверенно: – Брендон, я тебя люблю!

У въезда в старый док, давно пустующий и облюбованный одной из городских банд, их встречает Фанни. Ахает, долго причитает, брезгливо морщится, почувствовав аромат канализации, затем чмокает Элизабет в щеку и тепло улыбается Брендону. Теодор загоняет автомобиль на территорию дока, и местные обитатели запирают за ним тяжелые ворота.

В вечерней тишине долго не смолкает фальцет Фанни:

– От мужчин одни беды! Куда ни сунься – вляпаешься в дерьмо! Голубка моя, немедленно мыться! Мальчик, тебя это тоже касается! Что значит «потеряла ботинок»? Штаны целы? Ну, слава тебе, господи! Элизабет, что у тебя в волосах? Отмычка? Что ты хохочешь, маленькое чудовище?..

Третью неделю лайнер идет через Атлантику. Серая океанская рябь сливается с небом. Светает. Горизонт слегка обозначен бледно-розовым.

Русоволосая девушка, шатаясь, выходит из каюты, добегает до борта, перевешивается через ограждение. Освободив желудок, она садится на палубу, приваливается спиной к фальшборту и тяжело дышит, подставив лицо ветру. Услышав деликатное покашливание, открывает глаза.

В нескольких шагах от нее стоит молодая женщина в черном кружевном платье старинного покроя. Улыбается, приподняв правый угол рта.

– Доброе утро, мисс, – с трудом выговаривает девушка.

Молодая леди сочувственно качает головой.

– Ты хоть что-то ешь?

– Да. Понемногу.

– Держись. Когда скажешь ему?

Девушка каменеет лицом, глаза округляются. Молодая женщина смеется.

– Не бойся. Это девочка. И все будет хорошо.

– Но такого не может…

– С вами – может, Элизабет.

– Откуда вы… – начинает девушка и умолкает. Она на палубе одна.

Элизабет Баллантайн возвращается в свою каюту. Запирает за собой дверь, жадно пьет воду из оловянной кружки, ложится на узкую койку. Брендон спит, на его щеке отпечатался уголок подушки. Элизабет прижимается к нему, зарывается носом в светлые кудри и шепчет:

– Я тебя люблю, слышишь? Мы с тобой все преодолеем. Мы вместе. Свободны. Все будет хорошо. Я узнавала.

Часы в глубине дома бьют трижды. Сэр Уильям Раттлер, генерал, верховный главнокомандующий Его Императорского Величества, встает из глубокого кресла в рабочем кабинете и поднимается на третий этаж в покои своей супруги Элеонор. В доме закрыты ставни на окнах, у входа удвоена охрана. Все со страхом ожидают утра.

Снаружи бушует ад. Кричат люди, хлопают выстрелы, воняет гарью. С рассветом сэр Уильям обязан выйти на улицу и ехать в штаб на окраину города. Но пока у него есть три с половиной часа, чтобы побыть дома, с семьей.

Он подходит к двери спальни Элеонор, стучится.