Анна Семироль - Игрушки дома Баллантайн [litres]

Он мрачно кивает, привлекает ее к себе. Элизабет шепчет:

– Я его боюсь. Он… чудовищный.

Брендон смотрит на генерала прямо и зло. «Вы слышите? – говорит его взгляд. – Чем вы, второй человек в империи, можете повлиять на ситуацию?» Раттлер молчит, думает.

– Родной, расскажи, как ты. У тебя очень усталый вид, – просит Элизабет.

«Элси, я работаю над транслятором. День и ночь, надеясь… глупо, конечно, но я верю, что, если сделаю заказ в срок, император будет снисходителен к тебе. Во мне живет надежда, что наш самодержец откажется от планов на тебя. Поймет, что нельзя…»

– Брендон. Не обманывай себя и ее, – негромко говорит Раттлер. – Император – это государство. Это система. С ней не торгуются, она глуха к мольбам маленьких шестеренок.

– Но вы же… – начинает Элизабет и тут же умолкает.

– Я делаю все, что могу, девочка. Но я не всесилен, – покаянно разводит руками сэр Уильям.

Девушка понимающе вздыхает, подтягивает шерстяной носок.

– Брендон… Мы играем в игру, в которой нам не выиграть, да?

Перерожденный грустно кивает.

– Есть только один способ это остановить. Игра прервется, если один из игроков выйдет из нее. Верно?

«Да», – отвечает он, помедлив.

– Любимый, дописывай свою программу спокойно. От меня покорности они не дождутся.

– Что за мысли, Элизабет?! Подумай о ребенке!

Элизабет Баллантайн улыбается разбитыми губами.

– Мы с малышкой все равно умрем. Если не от темного знания, так нас убьют по приказу императора. А я ада боюсь, сэр Уильям. Больше, чем виселицы.

«Нет никакого ада! – отчаянно жестикулирует Брендон. – Был бы – я бы знал!»

– Ад – это не место. Это последствие поступка, который я не хочу совершать. Простите. Я свой выбор сделала.

– Стивенс, я требую ответа. Кто дал вам право поднимать на девочку руку?

Раттлер в ярости. Эхо его зычного баса мечется в коридорах, заставляя всех присутствующих в здании озираться и тревожно прислушиваться.

– Какого дьявола вы позволяете себе распускать руки, позорите честь мундира? Это поступки мужчины?

Полковник расправляет плечи и невозмутимо отвечает:

– Я выполняю приказ. В приказе значилось: «заставить любой ценой».

– Если этой ценой окажется жизнь Элизабет или ее ребенка, я расстреляю вас собственноручно! Или вы настолько тупы, что не понимаете, что от ее состояния зависит конечный итог вашей работы? Угрозы, побои – какими методами еще вы готовы воспользоваться?

– Господин главнокомандующий, вы то бледнеете, то краснеете. Нервы вредят вашему здоровью, мой генерал. Позвольте предложить вам коньяку?

Стивенс подходит к окну, берет с подоконника бутылку дорогого коньяка и два бокала. Раттлер стоит, опершись ладонями на стол, старается выровнять дыхание.

– Сердце пошаливает? – участливо интересуется полковник. – Сэр, в вашем возрасте надо беречь себя от потрясений. На вас и так слишком много обрушилось за последнее время. Угощайтесь, сэр Уильям. Прекрасный коньяк, мне привезли из…

Он умолкает, щелкает пальцами, припоминая.

– А, неважно. Это действительно хороший коньяк. Хотите видеть мои методы работы? Тrès bien. Я предлагаю вам через неделю подъехать и поприсутствовать при обучении вашей подопечной. Девица отвратительно воспитана, глупа и постоянно закатывает истерики. Пришлось разок ударить ее, чтобы привести в чувство. Не рассчитал силы, виноват. Но такого больше не повторится, – примирительно добавляет он.

Раттлер брезгливо морщится.

– Идите к дьяволу со своим коньяком.

– Как изволите, сэр.

Взгляд генерала останавливается на листе бумаги, лежащем на столе Стивенса. Он берет его в руки, еще раз пробегает взглядом по строчкам.

– Живой ягненок, сорок черных свечей, стилет, мел… Что это за чертовщина, полковник?

– Заказ Баллантайна. Сказал, что необходимо для проведения ритуала перерождения.

Генерал возвращает бумагу на стол, идет к двери.

– Сэр Раттлер, – останавливает его Стивенс.

– Что вам еще от меня нужно?

– Хотел сказать, что ваша дочь, возможно, жива. – Он внимательно наблюдает за лицом главнокомандующего, ожидая реакции, и продолжает: – Я ее подвез до города и отпустил. Так что дайте ориентировку отряду ликвидаторов, господин генерал.

Раттлер смотрит в пол, его лицо остается строгим, не выражает ни удивления, ни радости. Он качает головой и коротко бросает:

– Спасибо. Распоряжусь. До встречи через неделю. Без меня никаких ритуалов с участием Элизабет! Даже в качестве зрителя, полковник.

– Слушаюсь, сэр. Еще один момент, господин главнокомандующий.

– Что еще?

– Сенатор Баллантайн просил о встрече с его куклой. Я сказал ему, что посодействую, и взял с него обещание сотрудничать с нами.

– Говорите об этом с Брендоном. Ему решать, хочет он встречи с Байроном или нет, – отмахивается сэр Уильям.

– Не думаю, что в этом вопросе стоит учитывать мнение куклы.

Генерал покидает рабочий кабинет Стивенса, поднимается на третий этаж. У двери в конце коридора скучает надзиратель. Увидев главнокомандующего, охранник тут же отпирает замок. Брендон все так же сидит на койке, девушка дремлет, лежа головой у него на коленях. Солнечный заяц из стеклянного шара на столе давно переполз в угол комнаты.

– Элизабет, – окликает генерал.

– Да, сэр Уильям?

– Нам пора уходить. Я приеду к тебе через неделю. Мне обещано, что за это время никаких твоих встреч с Байроном не будет и Стивенс к тебе не прикоснется. Я тебя очень прошу: продержись. За это время я придумаю что-нибудь.

Генерал дожидается Брендона за дверью, давая возможность им с Элизабет попрощаться без свидетелей. Они выходят на улицу, и Раттлер нехотя сообщает:

– Тебя хочет видеть Байрон. Стивенс настаивает на вашей встрече.

«Сейчас?»

Сэр Уильям разводит руками.

– Ты можешь отказаться.

В комнату под крышей водонапорной башни Брендон поднимается один. Двое охранников у двери рассматривают его с нескрываемым интересом, нарочно долго возятся с замком и засовом.

– Сенатор Баллантайн, к вам посетитель, сэр. У вас десять минут.

Байрон сидит в кресле и листает толстую тетрадь в темном кожаном переплете. Брендону достаточно одного взгляда, чтобы узнать единственный уцелевший дневник Кэрол.

«Здравствуй. Зачем звал?», – равнодушно спрашивает перерожденный.

Баллантайн бросает тетрадь на стол, потягивается.

– Здравствуй, мой ангел. Надо же, действительно цел и невредим.

«Зачем звал?», – повторяет Брендон.

– Подойди вон к тому окну. Посмотри.

Брендон послушно выглядывает. Байрон следит за ним, не вставая с места, удовлетворенно кивает. Услышав тихий смешок, Брендон оборачивается.

«Чему ты радуешься?»

– Я увидел именно то, что хотел. Выражение твоего лица. То, как ты смотрел на ее окно. Все, можешь уходить. Я нашел то, что мечтал заполучить столько лет.