Ксения Никольская - Двери открываются [litres]

Борис решил сделать перерыв и заняться картой памяти. Он на всякий случай зачистил контакты от ржавчины и уже был готов подключить её к устройству, как вдруг в дверь осторожно постучали. Он быстро запихнул карту обратно в рюкзак и схватил перо, до этого момента без дела лежавшее на столе. Юлиана Павловна робко вошла в комнату с небольшой чашечкой в руках. Борису вдруг показалось, что на чашке был нарисован маленький смешной слоник, пускающий в небо фонтанчик из брызг, но, конечно же, это было только клочком какого-то неприятного воспоминания из детства.

– Сынок, я тут компотик сварила из сушеных фруктов. Кисловатый, конечно, получился, сахар-то только в первом наборе дают. Но может ты попробуешь? Егор Семёнычу нравится…

Вдруг взгляд её упал на новый аппарат, который Борис расположил прямо посередине бывшего Васенькиного стола.

– Батюшки, это ж какая у тебя машина интересная! – с непритворным удивлением воскликнула старушка. – Это чтоб от террористов защищаться?

– Не, Юлиан Пална, это чтоб картинки рисовать, – гордо ответил Борис.

– Картинки? Прямо как в трансляторе?

– Ага. Я с детства мечтал научиться рисовать. У меня столько картинок в голове! Хотите, вам что-нибудь нарисую?

– Это ж сколько денег, наверное, стоит… – задумчиво произнесла Юлиана Павловна и тут же спохватилась. – Конечно нарисуй, сынок. А это бесплатно?

– Бесплатно, конечно, Юлиана Павловна!

– Ну рисуй, рисуй. Можешь… Васеньку?… И меня, чтоб я рядом стояла? Вроде как мы гуляем, он когда маленький был, мы часто гулять ходили…

Борис мог. Он уже представлял себе будущую картинку, и нужно было только перенести её на экран. В порыве долгожданного вдохновения он схватил перо и нарисовал небольшой заснеженный холмик. Подумав немного, он вывел очертания мужчины, чуть грузноватого, одетого в лёгкую куртку и резиновые сапоги, а рядом с ним – силуэт Юлианы Павловны в сером старушечьем пальто. Они стояли на холмике, держались за руки и как будто о чём-то разговаривали. А снег, окружавший их, сверкал миллионами искр, которые, сливаясь друг с другом, придавали ему особый – перламутровый – оттенок. Борис почти чувствовал эту морозную тишину, а снежные искры как будто приглашали его немедленно прокатиться по ним на старых детских санках, или прямо на попе. Борис отложил перо. Юлиана Павловна стояла рядом и тайком утирала слёзы краем застиранной хозяйственным мылом кофточки.

Борис допил компот и отдал чашку старушке. Она в последний раз посмотрела на рисунок и попросила стереть его, пока Егор Семёныч не увидел. Борис пообещал, что сотрёт, но втайне оставил картину в памяти устройства, подумав, что она будет хорошим началом его новой работы.

Когда соседка ушла, Борис вернулся к карте, которую ему не терпелось проверить. После нескольких попыток он наконец как-то криво соединил её с универсальным адаптером вычислительной машины и стал ждать реакции от терминала. Несколько секунд ничего не происходило, но затем экран высветил какую-то синюю полосу, а транслятор объявил:

«Обнаружено дополнительное устройство ввода, обработки и хранения информации. Модель: не найдена. Ревизия: не найдена. Содержимое: отсутствует».

Борис для приличия подождал несколько минут, но ничего так и не произошло. Пообещав себе покопаться в настройках чуть позже, он выключил устройство и пошёл варить вчерашнюю перловку. По пути на кухню он подумал, что неплохо было бы всё-таки завести подругу, потому что самому готовить обед ему не нравилось, а одним компотиком от Юлианы Павловны сыт не будешь.

Шло лето 2034 года, и Государство готовилось к новой эпохе. Ни один простой человек в то время не мог и представить себе, на пороге каких перемен он находится, и во что в скором времени превратится его существование. Люди вяло шли по своим делам, и даже природа не подозревала о том, свидетелем чего ей предстоит стать. Обезумевшее летнее солнце упорно обдавало липкой жарой раскалённые улицы, щедро посыпанные смердящими городскими оходами и голубиным, вперемешку с людским, помётом. Кипящий от зноя воздух то и дело пронзали крики ласточек, пролетавших по выцвевшему багряному небу и не решавшихся опуститься ниже уровня плавящихся крыш. В городе хозяйничал ветер, не спасавший от жары, но создававший видимость хоть какого-то движения. Он равнодушно гнал по асфальту всё, что ещё не было съедено жарой: фантики, пустые сигаретные пачки, пакеты с логотипами местных торговых точек и скомканные газеты, развернув которые можно было увидеть на первой странице изображение довольно молодого и очень серьёзного человека, выступающего перед десятком рабочих в форменной одежде. «Встреча президента Союзного Государства С. А. Малинина с профсоюзом шахтёров» – гласил заголовок.

Одну из таких газет подобрал профессор Государственного Университета Хозяйственного Управления Владимир Иванович Рогов. Сначала он хотел защитить с её помощью свою уже лысеющую голову от убийственных лучей солнца, но, увидев статью, остановился прямо посреди улицы и начал читать. «Во время встречи с работниками шахты Госугледобыча Южного федерального округа президент ответил на вопросы, волновавшие всю общественность региона. Из-за продолжающихся по всему Государству забастовок Сергей Малинин был вынужден прервать свой летний отпуск и назначить внеочередные совещания с представителями различных министерств и ведомств. Итогом совещаний была разработка нового плана по выходу из кризиса, с которым президент ознакомил шахтёров. По итогам встречи профсоюзом было принято решение продолжить забастовку до выполнения Правительством каждого из предъявленных требований».

На фотографии Малинин выглядел похудевшим, усталым и каким-то чужим, а бастующие шахтёры, обступившие президента как хищные звери, казалось, были готовы разорвать его в клочья прямо под объективами камер. Владимиру Ивановичу было жалко Сергея, и эта жалость имела под собой одну очень давнюю, но очень важную историю, которая когда-то полностью изменила его жизнь. Он теперь часто и не без сожаления вспоминал эту историю, особенно на фоне последних событий.

Двенадцать лет назад на кафедру Рогова вошёл один из студентов старшего курса факультета государственного права. Вежливо обратившись к профессору по имени и отчеству, студент заявил, что выбрал его в качестве руководителя своего дипломного проекта и хотел бы обсудить с ним возможность сотрудничества. Этим молодым человеком был, естественно, сам нынешний президент Союзного Государства Сергей Анатольевич Малинин. Рогов поначалу хотел отказаться, сославшись на очень плотный график лекций, которые он читал полупустым аудиториям, и большое количество работы по перекладыванию бумажек на кафедре, но что-то в глазах студента вызвало в нём необъяснимый профессиональный интерес. Владимир Иванович усадил Малинина на продавленный стул, налил ему растворимого кофейного напитка и стал расспрашивать о содержании дипломного проекта. Студент и профессор проговорили до самого вечера, каждый раз цепляясь за новую тему, споря, соглашаясь и вновь расходясь во мнениях. Когда уборщица Надежда Мефодьевна пришла на кафедру с треснутой шваброй и погнутым ведром без ручки, Владимир Иванович засобирался домой. «Что же ты, студент, революцию задумал?», – шутливо спросил он у Малинина на прощанье. Надежда Мефодьевна охнула, перекрестилась и принялась ещё более яростно тереть полусгнившие доски паркета. «Кто знает, Владимир Иванович, кто знает…» – подмигнул ему Сергей. И, действительно, никто не знал, пока, в 2036 году, новый всенародно избранный президент не вступил в свою законную должность.