Герман Фальк - Третий Шанс [litres самиздат]

– Похвастаться! Вот я какой диаловый! Все смотрите!

– Нет, Энджела. Он хотел, чтобы мама за него порадовалась. Чтобы близкий, любящий и любимый…

– Да вот ещё! Кто там кого! Да он слово «любовь»…

– А такова природа мальчиков, – с улыбкой вмешался в разговор Энрике.

Коля, воспользовавшись паузой, огляделся. Разговоры в кают-компании замерли, дела остановились, и все следили за диалогом. То есть, теперь уже… Как это, когда трое общаются? А, неважно.

– Мальчики проявляют любовь не обязательно сюсюканьем. Может быть, ты и сама его воспитывала…

– Сама, конечно! Кто ещё мужское воспитание даст!

– Он любит тебя, Энджела, – продолжал Энрике. И говорил он так, что не верить ему было нельзя. Так, как он всегда говорил. – Ник прав. Ты делала всё, чтобы дети добились успеха в жизни. Чтобы стало именно так, как сейчас. И ещё, не нужно ревновать. Наши дети должны быть лучше нас. Ты же хотела быть лучше своих родителей? И это правильно. Мир должен развиваться, а значит, дети должны быть лучше нас. Умнее и правильнее. Ты показала идеальный пример, Энджела, каким должен быть сын. И ведь он… он же правда хотел поделиться с тобой радостью. И уж точно, прости за откровенность, не хотел вызвать ревность.

Энджела вздохнула и опустила голову.

– Он написал. – Она едва заметно всхлипнула. Или просто тяжело вздохнула. – Он написал, что мечтает меня покатать. Купил кусочек кожи, [как та, из которой] я шила. Чтобы [сделать] сидушку. Для меня. Только. Специальную.

На её глазах появились слёзы. Элли подбежала к ней, обняла, а Энджела уткнулась в её плечо и тихо заплакала. С едва заметной улыбкой.

Коля вздохнул и тихонько, бочком, по переборке просочился к выходу из кают-компании и направился в свою маленькую каюту. Вот так. Обычные для этих мест мелкие драмы. Так человек устроен – ему нужны события, а если их нет, человек или выдумывает из маленьких драм большие, или живёт чужими. Сколько людей здесь на «Джульетте»? И каждый, каждый(!) одинок. Здесь можно уйти от уединения, но нельзя от одиночества.

* * *

Была совсем осень. Уже не красивые разноцветные листья, а голые деревья с пропитанными влагой чёрными ветками, слякоть и грязь.

– На улице довольно мерзко, – меланхолично констатировал Дмитрий, глядя в окно на капли дождя, мягко исчезающие в газоне. Он сделал глоток кофе, продолжая смотреть на дождь за стеклом.

Вот так. На аперитив адвокат пил эспрессо, была у него такая традиция.

– А тебе не всё равно, какая там погода? – весело, с улыбкой от уха до уха, поддержал разговор Данила. – Не с барышней же встречаешься, коей вечерний моцион был бы уместен опосля ужина за куртуазной беседой.

Дмитрий поставил чашку на блюдце и внимательно посмотрел на собеседника.

– Данила… ты здоров?

– Здоров-здоров! – рассмеялся Данила, а потом смех как-то быстро сошёл на нет, осталась лишь грустная улыбка. – Должен же кто-то после ухода Дворянской на нормальном языке говорить. А то все вокруг, как я раньше. А ты же знаешь, я быстро учусь. Потому речь моя из примитивного средства передачи информации тотчас изменилась изрядно, напитавшись тем, что вкладывали в неё великие сочинители прошлого. Скажи, диалово!

– Типа того, – согласился Дмитрий и на вопросительный взгляд Данилы тут же пояснил: – Милена Голицына научила. А её Николай Афанасьев…

– Помню-помню, – поспешно перебил Данила, он не хотел развивать эту тему.

– Интересно, – задумчиво проговорил адвокат, – а мы сохраним этот язык для следующих поколений?

– Типа того, – немного неуместно ответил Данила, ещё не освоившись с новым оборотом. – Если и не мы, так останутся же люди…

– Да вы, молодой человек, пессимист!

– А вы, молодой человек, посмотрите по сторонам, да и скажите, отколь основу для оптимизма сыскать? Все, кто мог служить надеждою отечеству… – Тут Данила задумался и сбился на привычное: – Дим, а чёто Лондон всех пустил?

– Ты спрашиваешь, почему Соединённое Королевство предоставило политическое убежище Калинкину, Дворянской, Филатову и ещё пятерым гражданам России?

Данила нетерпеливо кивнул.

Подали закуски – «Перепелиное гнездо» для адвоката и «Листья клевера в черничном соусе» для финансиста.

– То, что замыслил Ходырев, в принципе, уже понятно всем правительствам мира. Захватить власть, ослабить страну и продать этот проект повыгоднее. Такой громоздкий, но геополитически привлекательный эксклюзивный товар. Затеял он проект на свои деньги, коих требовалось относительно, по его меркам, немного. А дальше стал предлагать на рынке, который, хотя бы и ограничен, но не безлюден. Купил Объединённый Халифат, получая влияние и на Китай с Индией, и на Европу. Заодно и у Ирана с Турцией поменьше фантазий о региональном доминировании будет. Причём открыто об этом Халифат не заявляет, да, думаю, и не будет.

Китай, как обычно, готовится выиграть, сдаваясь в плен, то есть, ведёт совсем уж непонятную игру – не усиливает Территории под Совместным Управлением, даже не препятствует созданию экстремистских ячеек на этих территориях, отдавая это на откуп российской администрации, зато взвинтил ставки в противостоянии с Халифатом в Австралии и Южной Америке. Европа тем самым втянулась в разбирательства в той части света, не бросать же США в этой сваре, ну и стало не до нас.

Полгода назад с нашей помощью они опомнились. С обеих сторон. Но с Китаем договориться не удалось, он играет странную многовариативную многоходовку. А Европа пошла ва-банк. Или мы наводим порядок у себя сами, или война с захватом территорий до Урала.

– А Халифат будет спокойно смотреть, как объект его инвестиций…

– А Халифат, проведав об этом, уже притормозил инвестиции и выдал Ходыреву ультиматум, мол, давай обещанный товар, не обременённый правами и требованиями третьих лиц.

– Постой. А мы чего?

– А мы Европе пообещали навести у себя дома порядок.

Данила замер, не донеся вилку до рта.

– Из Лондона? Навести порядок горсткой интеллектуалов из…

Дмитрий пожал плечами.

– Давай чуть позднее расскажу.

– Ну давай, – Данила всё-таки донёс вилку до намеченной цели и принялся активно пережёвывать листья клевера, а на нижней губе появилось пятнышко соуса, которую он сразу не заметил. – Всёрно неясно, как с Лондона порядок. Темболе… – Он осёкся, сделал паузу, улыбнулся. – Тем более, принимая во внимание происходящие в стране события. Шацкий…

– Забудь о Шацком.

– Следующий Федоренко. Выяснил я, что ты просил. «Лепестки и Бутоны» опосредованно принадлежат Федоренко. При том же, по моему скромному разумению, генерал представления не имеет, насколько твёрдые и прямые линии ведут к его персоне. И лишь невежде неизвестно, как эта компания выросла за полгода. Как старт сумасшедшего пинга. Почти восемьдесят процентов выручки приносят заказы компаний Ходырева и его товарищей. Федоренко же успел несколько раз стать прекрасным объектом для формирования компрометирующих сведений, сподвигнув государственных служащих на правонарушения, направленные на развитие сего романтичного предприятия.