Антон Сергеев - Сказка с (не)счастливым концом(?)

– Легко! – жизнерадостно улыбнувшись ответила та и указала на стул, стоящий у белой стены. – Садитесь вон туда.

Паша сел, и девица, включив небольшую лампу направленного света, подскочила к нему с фотоаппаратом.

– Подбородок повыше… Так, теперь голову чуть левее поверните. Правое плечо вниз, – она защелкала затвором. – Готово. Четыреста рублей.

– Возьмите. – Паша выложил пачку денег на стойку, вынул из нее требуемую сумму и убрал остальные купюры обратно, управляясь левой рукой. Правая все это время была засунута в карман куртки, но тут неожиданно выскочила на волю и со всего маха шлепнула ладонью по поверхности прилавка. Паша вздрогнул от неожиданности и одновременно с радостью почувствовал во вновь обретенной руке еле заметный зуд.

Гораздо более сильный эффект данное деяние произвело на девушку. Она подскочила чуть ли не на метр вверх и опрокинула чашку, стоявшую на краю прилавка. Очки соскочили с ее лица и упали на пол, лишь чудом не разбившись. Она осоловело уставилась на Пашу, не делая никаких попыток убрать деньги, которые заливала растекающаяся из чашки лужица чая.

– Простите пожалуйста, – пробормотал Паша и снова полез в левый карман.

– Вот, – он протянул девушке тысячную купюру. Та не сделала попытки взять ее. – Это вам, за неудобство. Понимаете, у меня тик. Он периодически возникает. Иногда все нормально, а иногда… – Паша положил деньги на столешницу, подальше от разлитого чая, и снова запихнул правую в карман. – Вы, пожалуйста, отправьте мои фото…

– Называй адрес! – мысленно обратился он к молчавшему ДЖАРВИСу.

– Отправьте мои фото на электронный адрес … – он повторил продиктованные ему буквы вслух.

– Я не запомнила, – слегка дрожащим голосом ответила девушка.

– А вы запишите. У вас очки упали. – Паша достал еще одну тысячную купюру и положил рядом с первой.

– Да-да, сейчас, – фотограф вышла из ступора и, нагнувшись, подняла очки. Затем нашла клочок бумаги и ручку. – Диктуйте, – сказала она, забирая с прилавка деньги.

Паша еще раз произнес адрес.

– Хорошо, в течение часа я пришлю их вам. А сейчас извините, мне надо работать. И прибрать весь этот беспорядок.

– Да, конечно. Еще раз простите меня, пожалуйста. – Паша попятился и вышел из павильона, аккуратно прикрыв за собой стеклянную дверь.

– Блин, эта рука меня до инфаркта доведет! – пожаловался он ДЖАРВИСу, спускаясь по лестнице на первый этаж ТЦ.

– Все идет по плану, не волнуйся, – ответил тот назидательным тоном.

– Да-да… Скоро моя правая людей колошматить начнет, а ты – «по плану», – вздохнул Паша. – Но, кажется, я что-то в ней почувствовал. Похоже, какая-то обратная связь все же появляется!

– Ладно, – продолжил он, не дожидаясь реплики ДЖАРВИСа, – Загляну-ка я в продуктовый. Надо ведь что-то на ужин купить, раз уж деньги остались.

Супермаркет «Минутка» напомнил Паше московскую сеть продуктовых магазинов, отличавшихся крайне невысокими ценами на не очень качественные товары. Контингент таких магазинов обычно состоял из пенсионеров, лиц неблагополучной наружности и прочих представителей социально-незащищенных слоев населения. Вот и сейчас Паша увидел пару бомжеватого вида детин, мнущихся у вино-водочного отдела. Бедновато одетые старики с явным вожделением косились на копченые сосиски и любительскую колбасу. Низенькая бабушка со сморщенным лицом перебирала картофелины в большом ящике, высматривая среди них наименее порченые.

Взяв на входе продуктовую корзинку на колесиках, Паша положил в нее пачку самых дорогих в магазине пельменей, два пакета макарон, упаковку куриных бедрышек синюшного оттенка, три больших плитки шоколада «Аленка» и, несмотря на протест ДЖАРВИСа, пару банок пива. По пашиным подсчетам, на все про все должно было уйти около тысячи трехсот рублей.

– Ну, а что? – оправдывался Паша , – Надо же мне хоть расслабиться после всех этих событий!

– Для этого не обязательно употреблять алкоголь, – урезонивал его ДЖАРВИС. – Я бы мог воздействовать на твой центр удовольствий, чтобы расслабить тебя.

– Вот только не надо этого, хорошо? Я уж как-нибудь по старинке, – отмахнулся от него Паша.

– Блин, как же обидно за людей, – он сокрушенно покачал головой, осматриваясь по сторонам. – Ладно, те два ханурика, которые на водку любуются. Но старики-то! Всю жизнь горбатиться и получить после этого подачку от государства в виде нищенской пенсии, на которую приходится выживать, выуживая в магазинах наименее испорченную еду… А многодетные семьи? Дети в детдомах? Больные, вынужденные просить милостыню на лекарства или собирать деньги в интернете?

– На философию потянуло? – спросил ДЖАРВИС.

– Ну а что? Я никогда не понимал, как может такое быть, что в наиболее обеспеченной ресурсами стране живет, нет… существует так много неустроенных, бедных, брошенных людей?

– А ты?

– А что я? Я, по крайней мере, могу… – Паша запнулся, вспомнив о недавних событиях. – Мог позволить себе хоть какой-то уровень потребления. И то, – продолжил он, – я не знаю, что будет со мной, когда я постарею и стану не нужен работодателю. Как можно прожить на пенсию в семь тысяч рублей, скажи мне? И это – еще не самая маленькая!

– А как эти люди живут?

– Да посмотри на них! Разве это жизнь? Это – выживание!

– Молодой человек! – мысленные излияния Паши прервал женский голос.

Паша обернулся и увидел старушку, которую он заметил раньше у коробки с картошкой.

– Молодой человек, помогите пожалуйста. – Женщине на вид было лет семьдесят, если не больше. Седые волосы были заправлены под бордовый берет, на исхудалом лице выделялся мясистый нос, которым старушка постоянно шмыгала. Глаза ее были воспалены и слезились. Тонкой рукой, похожей на птичью лапку, бабушка робко дотронулась до рукава пашиной куртки.

– Что случилось? – спросил Паша.

– Мне кажется, я увидела в дальнем углу хорошие картофелины, а дотянуться до них не могу, – сказала старушка. – Не поможете мне их достать?

– Да, конечно, бабушка. Пойдемте.

Паша вместе со старушкой подошел к ящику с картофелем. Действительно, в дальнем углу лежали, по виду, более-менее хорошие корнеплоды, тогда как с краю была насыпана одна гниль.

– Сколько вам? – обратился Паша к женщине.

Та потерла нос и по-старушечьи пожевала губами, – Давайте штук семь. Больше мне не донести. Я же тут еще морковку, лучок, молочко взяла, полбуханочки, сосисочек, – показала она на тележку, стоявшую рядом.

Паша выбрал семь крупных картофелин и положил их в тележку.

– Далеко живете? – подчиняясь внезапному порыву, спросил он.