Антон Сергеев - Сказка с (не)счастливым концом(?)

Крики не смолкали. Наоборот, они стали еще громче. Лариса Антоновна смогла даже различить несколько голосов. К смутно знакомым мужскому и женскому примешивалось еще какое-то низкое рычание, словно Трямкины завели себе собаку.

– Да замолчите же вы, ироды! – громким шепотом проговорила Лариса Антоновна, беспокойно прислушиваясь, не раздастся ли из комнаты плач Семы. Так и случилось. Рысцова уловила тихое всхлипывание сына и, бросив половник возле кастрюльки, выбежала из кухни. Каша осталась на огне.

Денис Игоревич Купцов мучался головой. Помнится, его батя, упокой господь душу этого ублюдка, частенько с бодуна повторял одну и ту же поговорку: «Сон алкоголика краток и чуток». И Денис Игоревич, в кои-то веки, склонен был согласиться со своим усопшим папашей и его максимой.

– Хорошенько мы вчера врезали с пацанами! – бормотал он себе под нос, шаря трясущимися руками по пустому холодильнику в надежде найти хоть что-нибудь, что помогло бы ему облегчить страдания. – Ебать, у меня ж помидорчики где-то были! – простонал Купцов, с раздражением захлопывая дверцу. Четырехметровая кухня – не позволяла особенно разгуляться, но тотальный ее обыск все-таки затянулся на добрых сорок минут. Результата это не дало.

– Твою в коромысло! – Денис Игоревич постепенно входил в состояние холодного гнева. – Емана в рот! Эт че ваще такое, а!? – он заполз в ванную и прильнул было к раковине, но ледяная вода напомнила ему о нескольких не слишком приятных сутках, проведенных в местном вытрезвителе, и Купцов на морально-волевых побрел обратно в комнату. Там он упал на продавленное кресло перед телевизором и нажал на пульте кнопку ВКЛ.

Этого героического усилия над своим организмом Купцову оказалось достаточно, чтобы его руки бессильно поникли, свешиваясь до самого ковролина. Экран старенького кинескопного телевизора засветился, а затем до Купцова донесся протяжный речитатив бородатого батюшки, освящавшего какие-то ракетные комплексы. Это был канал «СПАС», который частенько помогал Денису Игоревичу набраться достаточно святости, дабы не чувствовать себя полным говном, каким он, собственно, и являлся.

Когда Купцову стали слышаться какие-то крики и возня, он подумал, что это – последствие вчерашних возлияний, и осторожно помотал головой, чтобы отогнать морок. Но шум начал становиться все громче и громче, а затем и вовсе перерос в один протяжный не то вопль, не то звериный вой.

– Вашу мать, да отъебитесь вы наконец! Человеку и так плохо! – крикнул Купцов, набравши немного воздуха в свои помятые легкие. – Ну до чего люди дошли, чисто твари! – буркнул он сам себе и сделал звук в телевизоре погромче.

Святость так и сочилась с экрана, обволакивая Дениса Игоревича. Он мог буквально ощущать ее запах. Она отдавала маринованными помидорами. Пальцы левой руки Купцова вдруг стукнулись о что-то стеклянное.

– Аминь, емана! – Денис Игоревич поднял с пола литровую банку и, тихонько хрюкнув, сделал большой глоток.

– Пааш, – непривычно вкрадчиво позвал Морган. – Мне нужно кое-что тебе сказать.

Паша, тем временем, вел борьбу с самим собой, и голос Моргана прервал пламенный спич осторожной стороны его натуры, которая убеждала Пашу как можно скорее покинуть Россию. «Оставь эту проклятую всеми богами страну тем ослам, которым нравятся кляпы, страпоны и кожаные трусы» – говорила она. – «Через двадцать лет китаезы будут биться здесь за остатки Московского княжества с какими-нибудь индусами. Тебе это надо? Не трать свои лучшие годы на безнадежное дело!»

– Что? – отозвался Паша, протирая глаза. За окном тянулся типично-унылый зимний пейзаж средней полосы. Они ехали уже часов шесть, и солнце постепенно клонилось к закату, подсвечивая окружающую серость оранжевым оттенком. Паша уже успел схомячить три большие плитки шоколада, но окончательного решения по поводу своих дальнейших действий так и не принял.

– Трямкин…

То, как Морган произнес фамилию друга, всколыхнуло пашино сердце.

– Что Трямкин? Говори скорее, что тянешь?

– Он и его мать погибли… Были убиты при допросе касательно твоей персоны. Зверски убиты.

– Черт, Морган, если это какая-то гнусная шутка, я клянусь… – перед пашиными глазами всплыла картинка. Похоже, это был стоп-кадр из видеоролика. На полу знакомой уже Паше комнаты, в луже чего-то темного, лежала кукла без обеих ног и ру… Паша наклонился, и его шумно вырвало на резиновый коврик.

– Романо, ты в порядке? Что за фигня? – встревожился Тамаш, притормаживая и прижимаясь к обочине двухполосной трассы.

– Убери от меня эту чертову херню! – прорычал Паша и сплюнул остатки шоколада, которые застряли за его зубами.

– Что? – непонимающе спросил цыган, обернувшись на своего пассажира.

– Я не тебе. Поезжай дальше, – Паша помотал головой, чтобы отогнать гнусное зрелище, возникшее перед ним.

– Надо хотя бы убрать все это, – Тамаш остановил машину рядом с сухим кустарником, росшим у обочины, и разблокировал двери.

– Я сейчас, – Паша выскочил из джипа и вытряхнул в придорожный сугроб полупереваренное содержимое своего кишечника, а затем насыпал на коврик три горсти снега и, как мог, протер его.

– Все, поехали, – он забрался обратно в теплый салон и потер руки друг об друга, чтобы побыстрее согреть их после снежной ванны.

– Хорошо, – пожал плечами Тамаш. Он не стал задавать лишних вопросов, что очень обрадовало Пашу.

– Зачем ты показал мне эту жуть? – обратился Паша к Моргану, когда машина вновь набрала крейсерский ход. – Это… Серега? – уточнил он слегка запнувшись.

– У тебя были сомнения. Их надо было развеять, – поведал сверхразум. – Да, это он.

– А по-другому никак нельзя было меня убедить? – язвительно спросил Паша. – Мог бы еще покрупнее картинку сделать!

– Ты действительно этого хочешь? – переспросил Морган. Паше иногда казалось, что его инопланетный гость издевается над ним.

– Твою мать, конечно же, нет! – рявкнул Паша. – Кто сотворил с ними такое? Как это вообще случилось?

– После того, как ты побывал у Сереги в гостях и разминулся у подъезда с его матерью…

– Так это она на меня собак спустила… – подумал Паша.

– … она, очевидно, обнаружила своего сына в невменяемом состоянии после ваших совместных возлияний и решила поинтересоваться, кто стал причиной всего этого. Выяснив личность гостя, Алевтина Петровна…

– Что за Алевтина Петровна? – рассеяно переспросил Паша. Он пребывал в легком шоке от осознания того, что друг, с которым они еще вчера выпивали горькую, погиб из-за него.

– Мать Трямкина! – с легкой тенью раздражения в голосе ответил Морган. – Ты меня слушаешь?