Александр Васильев - Дигитальное перо

Когда мы проникли внутрь, дверь заблокировалась автоматически. Мы оказались в узком пространстве. Надо было лезть наверх, куда вела небольшая лестница. Служебный люк на крышу не запирался, просто был плотно закрыт гидравлическими усилителями. Мало ли что могло случится на крыше допустим при ремонте, и рабочий мог всегда спустится сюда. Дверь в коридор может и не открыл бы, но от ветрового шторма бы спрятался. При такой погоде плохо укрепленные антенны выдирало, не то, что человека могло снести. Мы переглянулись, надо было исчезать отсюда и быстро.

Люк открыл я сам. И первое, что пришло мне в голову, что мокрый снег не всегда хорошая погода. Любви к ней у меня, конечно, не убавилось, но следы на крыше нас явно могли выдать. Менять что-либо теперь смысла не было, я только оглянулся назад к Грину и кивком головы указал, что нас ждёт. Тот всё понял и без слов, и взглядом сказал, что видимо всё равно теперь уже, так чего ж. Приподняв бровь, в том смысле, что понятно, но что ж делать, я посмотрел на Энжелу. Та, казалось, хладнокровно следя за нами, тоже участвует в этом разговоре, только мнения не высказывает. Что-то опасное читалось в её карих глазах, какая-то тень страха мелькнула за ними. Я вышел на снег, остальные последовали за мной.

До нужной лестницы мы добежали очень быстро. Мы начали спускаться, и я весь, как мог, обратился в слух. Спускаться удостоилось мне первому и крышу я уже не видел, но казалось, что если зрение в данный момент заменить на слух, то это восполнит немного утраченную способность знать – что же там в данную секунду происходит наверху! Но на самом деле всё было проще. Хотелось просто как-то контролировать ситуацию, хотя это было как раз невозможно. Что с того, если бы я услышал скрежет открывающего люка. Я, итак, двигался быстро, как мог. Мог бы я помочь Энжеле быстрее спустится на поребрик? Нет, не мог бы. Мне не хватало возможности ухватиться крепче. Я мог бы сделать только хуже. Будем надеется на её спортивные качества. Грин, кстати, пустил её вперёд и правильно, будем страховать её с обеих сторон. Надо было быстрее освобождать ей место и двигаться дальше, ближе к нашему окну. Что я и выполнял. А ещё предстояло преодолеть угол. Последний раз, когда я оглянулся до него, все мы, вцепившись в верхний бардюр, двигались друг за дружкой по поребрику. Мокрый снег срывался из-под ног, падая в тусклый свет улицы. Я дошёл до угла и, прижимая как можно ближе к стене, передвинулся за него. Звуков погони я так и не слышал. Может и с разведчиком нам повезёт?

Ведь везёт же нам с ветром, почти не дуло. Третье окно медленно приближалось по мере нашего шествия, позади Энжела, которая тоже преодолела угол дома, двигалась поодаль от меня. Грин же с видимым усилием, как будто забыв о своих спортивных тренировках, втираясь в гранит, наполовину показался из-за пройденной стены.

Я осторожно переставлял ноги, руки от адреналина начали немного трястись, но с этим можно было ещё справиться. Я надеялся, что остальные будут или в лучшей форме, или меньше бояться. Я думал, что, доверяя мне, концентрат страха в их крови не будет такой сильный. И, вообще, в их крови другой концентрат. И он точно сильнее страха. А что с моей кровью? Чего в ней сейчас понамешано? Только ли боязнь за других и за дело? Там внизу ещё четыре этажа до козырька, выступающего из этого здания для необычного архитектурного изыска. После него до земли ещё несколько десятков этажей, о которых думать не хочется. То, что козырёк завален сугробом снега – не спасёт. Думаю ли я, находясь на холодном воздухе, пропитанном насквозь сыростью, еле-еле цепляясь даже не за гранитный выступ, а за жизнь, только о Кристальном городе и друзьях? Может жаль мне ещё чего-то того, что не успел сделать? Чего-то совсем не связанного со всей этой жизнью, которую я выбрал: с работой, шутками, трёпом и застольями? Клюквенными коктейлями и точной стрельбой по мишеням? Есть может ещё что-то, куда всегда боялся сделать шаг, но всегда хотел? Куда хотел прийти независимо от того, где находился? Почувствовать то, что всегда было внутри, но без страха быть обнаруженным снаружи?

С таким вихрем в голове открывать окно было ещё сложней, чем предполагалось. Под конец я уже, не сдерживаясь, врезал ногой по раме. Окно поддалось, открылось и, осторожно перехватившись, можно было пробраться внутрь. Я спрыгнул с подоконника на пол, сразу отлегло, как будто с плеч отцепился и ушёл по своим делам повисший до этого момента человек. Появилась подвижность, я обернулся назад к окну и протянул Энжеле руку. Она не сразу за неё ухватилась, взявшись поудобней за проём окна. На себя я потянул посильнее, чтобы быть уверенным, что она благополучно приземлится. В один собранный прыжок она оказалась около меня. Но в эту же секунду со стороны улицы мы услышали резкий непонятный звук.

Мы оба бросились к окну, а там близкий нам человек, для кого-то Грин, а для кого-то обладатель бесценных зелёных глаз падал вниз на уклонную небольшую крышу заваленную снегом. Страшнее звука его падания я ничего в жизни не слышал. Я готов был прыгнуть за ним, но вместо этого удерживал готовую сделать это Энжелу. Она вывернулась из моих объятий, я стоял, глядя ей в глаза и не дыша. Тогда она со всего маху влепила мне звончайшую пощёчину, что вывело меня из оцепенения. Я снова стал слышать. И соображать.

– Он может быть жив и прекрати истерику, на этом месте мы ему не поможем, – стянув её за ворот куртки и заставив присесть, сказал я, сам почти упав на колени. Она размазывала слёзы по щекам, наши шарфы оказались стянутыми на горло. Я вынул свой карманник и протянул ей, – звони в медскор и беги за мной, не отставаясь, машина пусть прибудет к восьмому подъезду. Мы попытаемся его спасти.

Уже на бегу я громко проговорил ей адрес, который надо было сообщить медикам. Это был триллион раз озвученный адрес Парнаса, но в этой ситуации я и сам бы мог его забыть, не то, что она. Но жалеть себя или её времени не было. Смотреть на то, отстанет ли, тоже не было. Думать о последствиях тем более. Я просто знал дорогу к этому месту и бежал туда со всех ног. Звать помощь, на мой взгляд, было промедлением, хотя может это была и ошибка. Я не хотел об этом думать. Я знал, что сейчас в этом мире, в этом времени и месте быстрей всех до него добраться мог только я, и я не хотел терять ни секунды. Я слышал, как сзади на бегу Энжела, сбиваясь от прерывистого дыхания, рассказывает диспетчеру, куда ехать, я прыгал через ступеньки в пролетах лестниц, не боясь грохота, я не задерживал вдох при срабатывании карты, я выбил бы стекла дверей, если бы она не справилась. Казалось, даже пресловутый разведчик не смог бы меня остановить.

Комната, куда мы бежали, была застеклённой террасой для обозрения города с вершин Парнаса во время фуршетов и благотворительных вечеров. Вообще, здесь был совмещённый с ней зал для подобного рода мероприятий, хотя роскошные по костюмам гостей, а не по сути, презентации всех научных направлений, наверняка, проводились тут же. В принципе террасу изначально и не планировали, но молодые архитекторы отстояли пространственное расширение для банкетной аудитории, как она обозначалась в проекте. Они считали саму идею оригинальной и, как ни странно, необходимой. Даже приглашенный для большего веса и консультации психолог был с ними согласен. Конструкционно терраса была беспрепятственным дополнением к основному пространству.