Мэтью Рейли - Забег к концу света [litres]

– Я ничего не слышу, – сказал Грифф.

– В этом-то и проблема, – ответила Хэтти. – Ни пения птиц, ни трескотни белок. Никаких звуков животных.

Она была права. В парке стояла жуткая тишина, а в середине дня так быть не должно. Я оглядела деревья в поисках хоть какого-то шевеления – белок, или птиц, или еще кого, – но ничего не заметила, не было вообще никакого движения. Вдруг по небу с громким пронзительным криком пронеслась одинокая чайка, но это было единственное живое существо, которое мы видели.

Я поймала себя на том, что настороженно осматриваюсь в поисках единственного живого существа, которое точно находилось где-то здесь, – того лысого мужчины, но он не показывался.

– Не думаю, что гамма-облако заботит, к какому виду ты принадлежишь, – заметила я. – Оно убивает всех, у кого в мозгу есть электрические импульсы. Вероятно, количество выживших среди птиц, белок, енотов, крыс такое же, как и у людей, – менее одного процента.

Мы двинулись дальше.

Так как мы шли через парк на восток, было решено сделать остановку в частном саду позади музея «Метрополитен» – в том, через который мы входили в туннель, – чтобы посмотреть, почему в этом времени не получалось выйти через люк в пещере входа.

Добравшись туда, мы все одновременно нахмурились – люк сверху был придавлен машиной, классическим желтым городским такси. Автомобиль зарос сорняками и плющом, очевидно, что он лежал там уже очень давно. Позади кэба виднелись поломанные ворота и ограда садика, очевидно, от столкновения с машиной. Они так же, как и само такси, были покрыты многолетним слоем растительности. Неудивительно, что Бо с парнями не смогли выбраться из пещеры через люк.

– Кто-то въехал в сад на такси ? – спросила Верити. – Какая нелепая случайность!

Бо лег на землю, чтобы получше рассмотреть брошенную машину, и через несколько мгновений проговорил откуда-то снизу, из травы:

– Это не случайность…

Он поднялся на колени и посмотрел на нас:

– Все шины прокололи. Каждую из них проткнули ножом, чтобы убедиться, что машина сидит прямо на брюхе и придавливает люк. Кто-то сделал это специально.

Новости встревожили нас, но не повлияли на наше намерение проверить квартиру Верити в «Карлайле». Кроме того, была и другая причина идти туда – желание посмотреть на город с крыши здания. Когда мы добрались до восточного периметра парка и вышли на Пятую авеню, стало ясно, что Верхний Ист-Сайд находился не в лучшем состоянии, чем Верхний Вест-Сайд. Пятая авеню выглядела так же, как Сентрал-Парк-Уэст: теперь это было поле травы высотой по пояс, простиравшееся на север и юг. И особняки, и здания здесь тоже были разрушены.

По направлению к северу я увидела музей «Метрополитен». Он был разгромлен. Большинство его многочисленных окон вдребезги разбито. Бесценные статуи, которые когда-то стояли внутри, теперь валялись на улице, опутанные сорняками и вьющимися растениями.

Пересекая заросшую травой улицу, мы растянулись цепочкой. По направлению к югу величественный старый проспект выглядел как два железнодорожных рельса, уходящих к горизонту: здания по обе стороны улицы тянулись вдаль, постепенно сходясь. Однако вдалеке я заметила кое-что очень странное: Эмпайр-стейт-билдинг стоял под острым углом, драматически наклоняясь над Пятой авеню, словно гигантская версия Пизанской башни.

– Вода в подземке, должно быть, вызвала коррозию металла и оседание грунта, – сказал Бо. – Земля вокруг Эмпайр-стейт постепенно проседает. В конечном счете он рухнет.

Я уставилась на накренившийся небоскреб. Он олицетворял собой метафору, прекрасно подходящую ситуации, идеальный символ этого Нью-Йорка: громадина из стали и камня прежде демонстрировала силу воли города, его дерзкую браваду и финансовую мощь, а теперь от нее осталась лишь накренившаяся оболочка, пустая и разбитая.

Мы добрались до «Карлайл-билдинг». Поскольку электричество было отключено и лифты не работали, нам пришлось подниматься по пожарной лестнице. Наконец, спустя тридцать пять этажей, мы забрались на крышу, где всего девять дней назад (или двадцать два года и девять дней назад) Верити отмечала свой день рождения.

Терраса выглядела ужасно. Ее покрывал скользкий ковер зеленовато-черной плесени. Пахло просто отвратительно, и почти из каждой трещины в полу тянулись ростки растений. Но наше внимание привлекло не это, а вид на город, что открывался с высоты здания. Мы все ошеломленно смотрели на панораму Нью-Йорка.

Почти все здания в городе были повреждены. Либо окна были разбиты, либо виднелись следы пожара. Черные обуглившиеся пятна как шрамы покрывали многие из них. Некоторые, как, например, Эмпайр-стейт, опасно кренились. Другие полностью рухнули. Крыши многих строений были покрыты мхом и плесенью, как здесь, в «Карлайле». На фоне мрачного серого неба все это выглядело кошмарно.

Примерно в дюжине мест – на нескольких крышах и на земле в северной части парка – горели небольшие костры, от которых вверх поднимались тонкие столбы дыма. Это было единственное движение в пустом городе.

– Костры? – с опаской спросила я у Рэда. – Кто же их развел?

Брат поморщился:

– Может те, кто выжил? Или молния ударила?

Мисти указала на юг, в направлении отеля «Плаза» с его характерной крышей в парижском стиле. Все окна на верхних этажах были разбиты вдребезги. В одной из разгромленных комнат горел костер. На фасаде отеля, как и на здании «Сан-Ремо», виднелась огромная надпись:

ГОСПОДЬ

ЯВИЛСЯ

СЮДА

– Эй, Грифф, – усмехнулась Мисти, – по-моему, в «Плазе» больше не устраивают чаепития.

Я посмотрела на некогда величественный старый отель, вспоминая тот день, когда мы с Мисти и Гриффом пили там чай.

Рэд покачал головой:

– Растения не смогли бы так разрастись без большого количества осадков. Похоже, после того, как гамма-облако всех убило, на город обрушились сильные дожди и ураганы, типа Сэнди. Вы только посмотрите на парк! Я имею в виду, что он просто дико зарос.

И это было еще мягко сказано. Центральный парк прямо под нами выглядел как настоящие джунгли. Природа полностью захватила его многочисленные извилистые проезды и дорожки. Растительность парка уже начала поглощать «Метрополитен» – как змея, медленно поедающая крупное животное, она расползалась по всей западной стене огромного музея. В течение нескольких лет парк погребет под собой все здание.

– Я не верю, – пробормотала Хэтти. – Целый город… Я просто не могу в это поверить.

Потом мы всей компанией стали спускаться в квартиру Верити, а я в нерешительности притормозила позади.

– Ты в порядке? – спросил Бо, поравнявшись со мной.

– Мы не знаем, что там увидим, – проговорила я.