Макс Архандеев - Потерянные люди

– Да? – Чарльз сглотнул, собирая все оставшиеся силы, и встал.

Нужно просто добраться до лифта.

– Что же такого невероятного в моём спасении? – поддержал беседу Чарльз, надеясь отвлечь мэра от своего состояния.

– Как? Вы не знаете? – недоумевал мэр.

Чарльз остановился.

– Понимаете, – продолжил мэр, – мы все необычайно рады, что вы выжили. Но об этом ведь пока никто не знает . Такая трагедия. Множество спасательных капсул стартовало, но добралась только ваша. Никто не выжил. Никто, кроме вас, разумеется. Словно вам… дарован второй шанс.

Потея, Чарльз заглянул в лицо мэра. Он, учтиво улыбаясь, всё так же разглядывал Чарльза.

– Это что? – трясясь внутри, но как можно грознее спросил Чарльз. – Угроза?

Перед тем как отправиться в эту колонию, Чарльз понимал, что он будет персоной нон грата.

– Это… – начал мэр, задумавшись на мгновение, – совет.

Услышав долгожданный звуковой сигнал, Чарльз, не удостоив мэра словами или жестами прощания, прошёл в кабину лифта. Развернувшись, он увидел мэра, который так же не собирался удостоить его привычным для данной местности одзиги.

– Я надеюсь на тебя, – сказал мэр после очередного звукового сигнала, – вверяю себя в твои руки.

Двери закрылись. Чарльз глубоко выдохнул и медленно вдохнул.

Действительно ли он единственный выживший с того корабля? Он слышал какие-то обрывки информации. Если это действительно так, то он практически находился в заложниках у мэра, которого волнует только переизбрание.

«Мы не можем проиграть» – слоган кампании мэра. Под «мы», естественно, подразумевалось не менее шестидесяти процентов жителей колонии. Минимальное число голосов для победы в последнем туре. Семантика «не можем» в этом слогане должна была быть сходна с запретом. Что-то вроде «мы не можем делить на ноль». На деле получился какой-то предсмертный рык загнанного зверя, убеждающего себя в нереальности происходящего. Первая стадия – отрицание. И последнее слово – «проиграть». Отрицательная окраска в сознании избирателей. Сразу сеешь сомнения в собственных силах. Правильнее написать «Я должен выиграть».

«Я не могу проиграть». Чарльз практически видел это в каждом движении мэра. В каждом его слове. Всё его естество было занято компанией, а не городом. Кажется, что даже трагедия, случившаяся на орбите, не заботит его.

Как это ни странно, люди верили мэру. Первые несколько туров он прошёл без особых проблем, но дело было в том, что люди просто отдавали ему голоса, чтобы перейти в следующий тур.

Новая система выборов. Сложная математика на поводке у искусственного разума. «Социальный эксперимент» – галдели СМИ. «Социальный экскремент» – всегда проговаривал просебя Чарльз.

Чарльз смутно мог припомнить все нюансы, но помнил, что в целом, когда разобрался с системой выборов, провёл для себя аналогию с техасским холдемом.

Несколько туров. На каждом устанавливается порог голосов. После достижения определённой отметки ставка закрывается. Но!

Вы всегда можете поменять своё решение. Благодаря современным технологиям и специально сконструированному искусственному разуму это не сложнее чем заказать пиццу. Да, количество изменений решений ограничено, но, тем не менее, соверши кандидат непростительную ошибку, и количество его избирателей начнёт таять на глазах. И так продолжается до тех пор, пока не менее шестидесяти процентов жителей не отдадут свои голоса одному человеку, остальные голоса уже не важны. Не нравится наша колония – уезжай. Жестоко, но справедливо. В рамках эталонной демократии, разумеется.

На протяжении последних шести месяцев мэр закрывал свои ставки самым первым на протяжении всех туров, но сейчас, после гибели людей на орбитальной станции, его голоса таяли. А весь город был переполнен слоганами «мы не можем проиграть».

Если повторять человеку одно и то же на протяжении длительного времени, любой рано или поздно сломается. В его мозгу появиться маленькое зерно сомнений, содержащее в себе возможность того, что всё сказанное правда. И тогда дело сделано. Последующие повторения будут подпитывать это зернышко и рано или поздно оно взойдет, а человек будет у тебя в кармане.

Сейчас Чарльз был в кармане у мэра. Мэр прекрасно понимал, что Конфедерация не отправляет в колонии угодных политиков. Слишком уж опасно.

Вся эта мишура с наблюдением – просто для отвода глаз. Чарльз прибыл поддержать конкретного политика. Того, которого хочет видеть Конфедерация. Все это понимали. Да, колония была переполнена свободомыслящими гражданами, но никто не готов на славные перемены для всего общества в ущерб своей личной выгоде.

Чарльз поддержит необходимого кандидата, и тогда об Артуре позаботятся. Ему обещали спасти его. Достать его из кошмарного сна, в котором он оказался частично по вине Чарльза.

Оставалось только вспомнить имя нужного кандидата. Это мог быть мэр, а мог быть и не он. Он попытается вспомнить, кого ему поручили поддержать. Даже если вспомнит и это окажется не действующий мэр, как он должен поступить? Если мэр не соврал насчёт песчаных бурь, он не сможет связаться с кем-то вне города. Возможно, предложение мэра не было таким уж плохим. На Земле его особо никто не ждёт, а мэр обещает безбедную жизнь в колонии. В конце концов, спасение Артура, несмотря на все достижения современной медицины, находится в области фантастики. Достать ещё живой мозг из уже мёртвого тела… Никто не даёт ему никаких гарантий.

Чёртова надежда. Хоть врачи и заверяли, что всё из-за незаметно прогрессирующей болезни, за все эти годы Чарльз так и не смог отделаться от чувства вины за Артура. Может, ему было суждено умереть? Если бы не тот случай, что бы произошло? Возможно, Артур был бы уже мёртв из-за своей невидимой болезни?

Несмотря на частичную амнезию, Чарльза не покидала чувство, что он упускает из вида что-то намного более важное, чем выборы, Сектет, вся эта колония и даже жизнь Артура. Он должен был сделать что-то ещё…

Двери лифта открылись. Перед ним стоял человек с седыми волосами и такой же седой щетиной. Он был одет в тёмно-коричневую куртку и смотрел прямо на него, не отводя взгляд.

– Ну и чё? – скривив лицо, сказал человек, разведя руки в стороны.

Он был обладателем хриплого голоса. Вероятно, много курил.

В подтверждение догадке Чарльза наглый человек, не отводя от него глаз, медленно достал из кармана пачку сигарет и так же неспешно начал вытягивать из неё сигарету. Через коридор, стуча каблуками, к ним спешила девушка в брючном костюме.

– Здесь нельзя курить! – запыхавшись, сказала девушка.

– А я и не курю, – прохрипел мужчина, вставляя сигарету в зубы, и добавил вполголоса: – Тупая жестянка.