Владимир Шорохов - Сеятели

Город затаил дыхание, – все были на своих местах. Бомбардиры готовы были в любую секунду начать заряжать катапульты, а лучники, устроившись в тени, дремали. Когда ещё будет время, чтобы отдохнуть.

От баррикады к баррикаде бегали связные, горожане шептались, а пекари отмеряли положенные каждому пайки. Город ждал смерти.

– Что происходит?

– Что они задумали?

– Почему молчат?

– Почему не атакуют?

Нет ничего хуже, чем ждать. Лучше сразу умереть, но не подвергаться этой мучительной пытке ожидания. Войска на стене догадывались, что случилось. Они радовались, но тут же понимали, что враг придумал что-то более изощрённое, чем просто штурм.

* * *

– Сколько времени прошло? – спросил Шарт у своего подчинённого.

– Пять дней.

– Пять, – задумчиво повторил. – Выслать разведку.

– Нет! – почти крикнул белый жрец.

– Что? – Шарт не позволит какому-то сумасшедшему ему перечить.

– Нет! – всё так же громко, чтобы было слышно всем, повторил Сандико. – Я сам пойду.

– Вас убьют.

– Вы же не разведчик.

– Идите, – приказала королева, прекратив тем самым всякие споры.

* * *

Ворота открылись, и жрец в сопровождении таких же, как он, белых призраков отправился в сторону лагеря матувских войск. Он не знал, что там впереди. При его жизни никто и никогда не доставал эликсир. Рука ныла, напоминая о том, что он сделал, но Сандико поступил правильно. Всё, как было описано.

Они миновали ров, но в нём никого не было. Их никто не окрикнул, не приказал стоять и не пустил в их сторону стрелу. Жрец остановился, вместе с ним остановились ещё пять таких же служителей древним богам. Сандико достал из-под плаща мешок, открыл его и, не произнося ни слова, надел противогаз. То же самое сделали и остальные. Накинув на голову капюшон, чтобы со стены не было видно, что у них на лице, тронулись дальше.

Смерть – вот что они увидели через пару сотен метров.

– Не прикасаться к нечестивым, – напомнил Сандико и, переступив через пожелтевший труп, пошёл к палаткам.

Ещё кто-то сопротивлялся, полз по земле, оставляя после себя розовую полосу. Кто-то просто рыдал, вытирая руками уже не глаза, а то, что от них осталось. Слышались голоса, но в них звучали слова о смерти и прощении.

Жрецы шли дальше, обходя братские захоронения. Они впервые видели, как Боги могут покарать. Страх затаился у них в душе, но Сандико шёл дальше к той самой красной палатке, у которой развивался вымпел Драги. Ему нужно было найти её.

Но и тут царила смерть. Охраны не было: она либо умерла, либо бежала от этого ужасного места. Жрец, уже не опасаясь нападения, вошёл в шатер. Кажется, что даже сквозь фильтр он ощутил кисло-горький запах разлагаемых тел. Лицо передёрнулось в ужасной гримасе презрения. Тот, кто навёл страх на целый континент, валялся на полу. Но Сандико нужен был не он, а принцесса Завела.

Он долго её искал. Её обнаженное тело закутали в тряпки и бросили в яму с нечистотами. От него мало что осталось. Лишь ожерелье и цвет волос говорили, что эта гниющая плоть когда-то принадлежала той самой принцессе.

Не произнося ни слова, жрецы сложили большой костёр, положили в центр останки жертвы. Склонили головы и пропели неизвестную молитву о выздоровлении. Костер заполыхал.

* * *

– Жертва принята, – склонив голову, сказал Сандико королеве.

– Вы её видели?

– Да.

– Как она?

Но жрец не ответил, а только молча взял портрет девочки, всегда стоявший у Дамары на столе. И, выводя каждый символ, аккуратно написал слово «жертва».

Королева выиграла войну, но потеряла всё. У неё будет время для слёз. Женщина вошла в зал, где висели портреты предков. Подошла к стене и осторожно, как драгоценность, повесила портрет дочери. Теперь было две «жертвы», которые спасли королевство от разорения и смерти. Дамара встала на колени и зашептала молитву, которую ей написал жрец:

– Clostridium Botulinum, E Coli, Bacillus Anthracis, Aspergillus, Acinetobacter Baumannii…

Создание искусственного интеллекта может стать последним технологическим достижением человечества, если люди не научатся контролировать риски.

Стивен Хокинг

– Встать! Суд идёт! – громко объявил человек. Хотя нет, это уже давно не человек, а киборг в облике человека.

«Вот зачем надо делать их такими похожими на своих создателей? Зачем? – задавал себе вопрос Актон, поправляя на себе помятую рубаху. – Мимика, взгляд, жесты, – всё, как у человека. Зачем? А эти судьи…»

В зал вошли три женщины в париках и мантии, пододвинули кресла и грациозно сели.

«Почему они сделали их такими красивыми? Подбородок, брови, ногти на механических руках и эти губы, которые надо целовать, но… Это биомеханика, смесь пластика, металла и резины, и… Ах да, их зёрна интеллекта».

– Слушается дело под номером 250627. Интеллект против человека.

Не обращая внимание на подсудимого, судья, словно снималась в рекламном клипе, кивнула головой обвинителю.

* * *

– Говорят, искусственный интеллект изобрели.

– Уже сто лет как говорят, а воз и ныне там.

– Нет, я сам видел выступление в ООН. Там так и сказали: интеллект, наконец, запущен.

– Ага, пусть сперва разберутся, что такое интеллект. Так глядишь, его можно и к пчёлам или муравьям прикрутить, или к хищнику, у которого обучение на опыте. Они и сами-то не знают, что творят.

– Да брось, ты же не из тех, кто боится?

– Да, из тех, и я боюсь, что там взбредёт им в голову. Люди сходят с ума, убивают друг друга, а там цифры и провода…

– Нет там проводов, это семя в виде…

– Знаю, знаю, читал. И всё же зря они это затеяли, ой, зря.

* * *

Люди ликовали. Был повод, чтобы заглянуть в будущее, построить планы, которые уже давно лежали на полках и пылились. Интеллект был похож на человеческий. Он так же мог, руководствуясь опытом прошлого, абстрактно мыслить и самостоятельно решать задачи.

Никто не знал, что с этим делать. Создали, а что дальше? Было решено, что интеллекту будет присвоен класс. Чем выше, тем больше возможностей. Самый низший, первый, отвечал за простые функции в виде управления лифтом. Вроде бы, что тут такого, лифт и раньше ездил. Но когда добавили зерно интеллекта, двери лифта уже не закрывались механически, – они ждали пассажира. Кабинка, опираясь на данные, вошедших в лифт, могла изменить скорость движения, а при необходимости интеллект мог поговорить о погоде; детям рассказать короткую сказку или включить любимую музыку.

Зерно сознания интеллекта было так сконструировано, что оно не могло объединяться, поэтому, каждое зерно было отдельной личностью. Изначально код был у всех первичный, но с учётом опыта работы любой интеллект получал свои навыки. А значит, все они были разными.

Интеллект стали помещать везде где только можно. Теперь в микроволновке только одна кнопка. Надо было только сказать, что ты хочешь, и интеллект, подняв из своей памяти сотни тысяч рецептов, с учётом личных потребностей хозяина приготовит так, как надо.