Ян Ворожцов - Сироты из Безнебесья, или Дети невидимого света

Дыхание Сааддифа – это единственная Добродетель Сааддифа, так состарившийся Маррак рассуждал.

Слишком долго он пробыл с божеством, которое Древне и чей разум пребывает в тени страшного Недуга.

Служба, которую Маррак Служил Господину Сааддифу, наполняла его Духом.

А Дух блаженствовал, и Маррак блаженствовал вместе с Духом.

И он веровал в Тело Совершенного Учения, чей внешний Доспех есть Дыхание Сааддифа, пронизанное радужным эманациями Сакеллария.

Однако Доспех воздерживается от Зримой Формы, принося ее в Жертву ради Неизменного Блаженства Сущности.

Марраку известно, что Малое Тело творилось по подобию с Великим Телом Совершенного Учения.

И он узнал, что его Смертное Тело есть здесь Малое Тело.

Однако Аспекты и Проявления, включенные в него, есть Аспекты и Проявления Великого Тела.

И они столь же истинны и равноценны что в Малом, что в Великом, и представляют саму Жизнь здесь и там.

Маррак знал, что подобия ложны, и суть их в том, чтобы отражаться и уподобляться.

И ему говорили, что есть Силы Первоначальные.

И тому, кто Служит им не через их подобия, но непосредственно, тому обещано Возвращение в Них!

Ибо они есть Дыхание, Форма, Сияние, Сила и Пустота первоначального Тела Совершенного, а также Учение его, что включает в себя предыдущие и определяет их взаимодействие в Теле, потому Учение наиболее Велико среди Сил.

Отсюда возникали различные направления и школы для тех, кто изолировался и предпочитал исповедовать Малые Пути Учения Пяти Изначальных Даропочитателей, как Сааддиф, Сакелларий, Амигдала, Рахакар и Нексус.

И каждый Малый Даропочитатель и последователь Учения изучал себя и определял, к которому из Даров или Аспектов Тела Совершенного Учения склоняется и предрасполагается его Ум.

Среди последователей Учения было множество тех, кто исповедовали Пути Формы, Пути Сияния, Пути Пустоты и Пути Силы, а Маррак исповедовал Путь Дыхания.

Однако он был не единственным, кто находился на этом Пути, который вел к Телу Совершенного Учения.

Хотя речь здесь пойдет не о прочих, но о Марраке.

И он избран не за исключительность Участи своей, но потому, что Участь его подобна Участи единодышащих.

Маррак изумлялся простоте здесь, приобщившись к Дыханию, которое персонифицировал Сааддиф.

Он также знал, как хороши Дела, что совершают Дышащие, и как хороши Плоды совершенных ими Дел.

Ибо Плоды их есть Дух Сааддифа, что поселяется в Ноздрях, в Глазах, на Лице!

И Маррак наравне с прочими единодышащими был научен тому, что помимо Дыхания Сааддифа существуют и подобия его Дыхания, которые не являются первоначальными, и отсюда Служение им Ложно.

Учение Сааддифа кратко сформулировал для Маррака его мирской наставник, объяснив, что если Маррак обратится к Пути Дыхания, тогда Дыхание будет единственной Силой и Делом, которые возобладают над его Жизнью!

– Да, именно…

Все, чем он должен будет заниматься, это только Дыханием, а прочие Дела, пусть он и будет вершить их, как прежде, сделаются второстепенными ему.

То есть Маррак должен поручить всякое Смертное Дело своему Малому Телу, ибо Смертные Дела сгинут вместе со Смертным Телом, а Высшее Дело, то есть Служение Дыханию, он поручит Сознанию здесь! И будет Делать поверх иных.

У Маррака вызрело множество вопросов, однако наставник ответил, что все постигается самолично:

– Только Дыши!

Для Службы Сааддифу новообращенный Маррак из Мусаддаса, что в Старосвете, отправился пешком в Самдзиаф, идя по дальнобережью эвонтихантского моря.

Из Самдзиафа Маррак пересек границу между Старосветом в правом получашии и Новосветом в левом получашии.

Оттуда же направление пути его переменилось, и Маррак затратил несколько месяцев на подъем к нубенейским горам, а затем истомившийся от долгого пути Маррак вступил на плато, вокруг которого громоздились скальные массивы, что наклонялись подобно волнам и в высоту некоторые достигали пяти тысяч сажень, а иные и выше.

Маррак совершил глубокий вдох, а взгляд его блуждал по округе пустынной, если не сказать безжизненной. Он заметил по склонам ущелья гнездовья тундровой желтоклювой чайки, а далее, на каолинового оттенка выстланном снежным покрывалом плато, имевшем волнообразную барханную форму, эти молчаливые чайки отбрасывали тени, скользившие в свежем блеске среди отпечатков волчьих лап.

И в воздухе стоял отчетливый новый запах мокрой шерсти.

С неба сыпалась морось. В трещинах жесткого кракелюра пузырилась чистая талая вода.

В выси отштукатуренного неба водяными красками сияет монументальная живопись облаков самой разнообразной конфигурации и происхождения, некоторые будто отколоты от глыбы искусственного мрамора, иные обожжены как глина и грязно-коричневы, третьи пастообразны как затвердевшая лава, а отдаленные словно бы вырезаны из гипсокартона.

Сама же пустошь от падающих капель вибрирует и звучит как металлическая поверхность, и скопления искусно гофрированной воды напоминают деформации и вмятины ложного блеска.

Молодой Маррак в три с половиной дня добрался до обдуваемого ветрами иззубренного края плато, где на отчленившемся в процессе денудации останце, к которому вел дугообразный каменный мост, находился уединенный храм, получивший свое название по имени фальфского святого Бенно Нубенея.

Палаты Храма имели форму Головы Сааддифа и были высечены в монолитной горной породе.

Лицо Сааддифа было фасадом. Глаза Сааддифа были Окнами, а Рот Сааддифа был Вратами в Храм.

В Гортани Сааддифа светился иллюминарий, и находилась врезанная в размягченную породу винтовая лестница с железными ступенями.

Зубы Сааддифа воплощались в колоннах с причудливыми капителями. Нос Сааддифа был отдельным помещением, в котором расположен сложный звукопроизводящий аппарат, представляющий собой две полые трубы, подведенные к Левой и Правой Ноздрям Сааддифа, а также регулирующий механизм с системой размыкающихся и замыкающихся клапанов, воздухоотдушин и отверстий, и иных сдавливающих и освобождающих приспособлений, которые запирали и преобразовывали здесь силу ветра.

Замысловатое устройство в Носу Сааддифа было настроено пробуждать подобие Дыхания Сааддифа.

Под басовый высмаркивающийся звук единодышащие с Сааддифом просыпались и под басовый звук уходили на покой.

Во Лбу Сааддифа, высотой в восемь сажень и длиной надбровной дуги в четырнадцать сажень, находился просторный проветривающийся через оконце на Макушке зал для размышлений, где единственно во всем Храме допускались речи.