Камилла Лысенко - Альтернатива. Совиное гнездо

**

Следующим утром от вчерашней грозы остались только новостные сводки и восторженные посты в фейсбуке. Настя лениво просматривала ленту, прихлебывая кофе, когда в доме раздался телефонный звонок.

Мельком глянув на номер и увидев, что подписи нет, Настя поняла, что звонит брат. Игнат был сейчас где-то в Японии – охотился за привидениями в лесу самоубийц. Настя разблокировала телефон и широко зевнула вместо приветствия.

– Анастейшен, с добрым утром! – бодро поздоровалась трубка. – Ты как там?! Не прокисла еще в четырех стенах?!

Настя фыркнула и хотела было сказать, что у Игната больше шансов прокиснуть, учитывая далеко не стерильные условия его путешествий, но неожиданно поперхнулась, и слова застряли в горле.

– Молчишь! Ха! А хочешь, я тебе приятное что-нибудь скажу на японском?! Во, сейчас! Я тебя люблю, сестра-зануда!

Настя решила по-сестрински саркастично просветить Игната, что он все еще говорит по-русски, но горло снова сдавил кашель.

– Во! Оценила, какое произношение? Как я выговариваю эту их мудреную букву «сщи»! Насть? Ты простудилась что ли?

Настя продолжала кашлять, в промежутках пытаясь выдавить из себя хоть слово, но от этих попыток горло будто заливали свинцом. Из глаз брызнули слезы. Девушка прижала трубку плечом и рванулась к чашке с кофе, пытаясь запить кашель, но слова все равно не желали выходить.

– Эй, ну ты чего? – испугалась трубка. – Анастейша! Эй, я родителям скажу, что ты заболела! Ау… Ладно, давай я позже перезвоню. Жди завтра!

В трубке послышались короткие гудки. Настя опустила телефон. Кашель исчез.

– Вот дела, – хотела сказать Настя, но горло снова немилосердно сжало, и ни единого звука издать не удалось.

Неужели простыла? Девушка ощупала горло и направилась в ванную, к зеркалу, где застыла с открытым ртом, пристально изучая нёбо. Ни покраснения, ни воспаления – ничего. Настя положила руку себе на лоб, подозревая температуру, но не было ни единого признака. Она прополоскала горло раствором и пшикнула лекарством от кашля, скривившись от ментолового привкуса, и уставилась на себя в зеркало. Секунду она просто стояла, рассматривая свой на редкость цветущий вид, а потом попыталась сказать «Привет» своему отражению.

И снова согнулась в приступе кашля.

Она простояла у зеркала минут сорок, пытаясь произнести хоть что-то, но ее горло отказывалось издавать даже самый короткий звук.

Торопясь, девушка вернулась в комнату и включила компьютер. Быстро вбив в поисковике запрос «потеря голоса», Настя уставилась в экран, изучая возможные причины. Ангину и ларингит она откинула сразу; повышенную голосовую нагрузку – тоже, как и стрессы. Оставался вариант с проблемами нервной системы, но и это казалось маловероятным. Настя попробовала помычать, чтобы оценить масштаб катастрофы, но даже это стоило ей минуты удушающего кашля.

Девушка откинулась на стул и закрыла глаза. Какова ситуация? Такое ощущение, что она начинает кашлять каждый раз, когда пытается издать хоть какие-то звуки. При этом в остальное время она не чувствует никакого дискомфорта. Будто что-то запрещает ей говорить.

Простыть она не могла; да и не было с ней никогда такого – чтобы ни с того, ни с сего оказаться неспособной даже мычать. Что остается?

Настя открыла глаза и еще раз проглядела результаты поиска. Странно; почему-то все адреса страниц были русскими, а не английскими. Словно кто-то заменил все слова.

Неожиданно вспомнился вчерашний подслушанный разговор соседей, а после – утренний звонок Игната. Мысль, последовавшая за воспоминаниями, была бредовой до мороза по коже, но Настя все-таки решила проверить.

Пальцы быстро набрали в поисковике «французская песня текст оригинал». Щелкнув по первой попавшейся ссылке, Настя уставилась в монитор.

«Если бы, если бы… Бесси

Была бы сейчас жива,

Со своим прекрасным суданским голосом

И своей невероятной чувственностью,

Если бы, если бы… Бесси

Жила среди людей,

Которые знают, что мы все разные,

Может быть, однажды вечером, случайно

Только вдвоем мы смогли бы потрясающе исполнить

Что-нибудь дуэтом»

Она прочла всю песню несколько раз и даже послушала ее онлайн. Несмотря то, что глубокий бархатный голос певицы не оставлял сомнений в том, что песню исполняет Патрисия Каас, Настя все равно отчетливо понимала каждое слово.

Проблема в том, что она никогда – никогда! – не знала французского языка. Впрочем, как и японского. Как и таджикского.

После получаса попыток найти в Сети хоть какой-нибудь язык, который бы она не понимала, Насте очень хотелось закричать. Но от одной только мысли об этом что-то накрепко сдавливало ее горло.

**

Это была обычная поликлиника, где хоть раз в жизни оказывался каждый. Белесо-желтые стены и тусклый электрический свет, вяло дребезжащий под потолком, нагоняли тоску. Все здесь было сонным и как будто картонным: даже короткая очередь из мамочки с сыном и двух прикрывших глаза бабулек, казалось, прошла тщательный отбор на полное соответствие пространству. На подоконниках грустили едва зеленые цветы в облупившихся горшках, а воздух отдавал знакомым с детства запахом хлорки. Настя чувствовала себя так, будто добровольно залезла в чей-то стереотип о больнице.

Рядом с ней усталая мамаша пыталась заинтересовать беспокойного сына учебником английского языка. Мальчишка был готов смотреть куда угодно, но только не в книгу; женщина же водила пальцем по странице с изображением животных и медленно повторяла «Кошка… Кат. Кат. Запомнил? Кат. Лев… Лион. Лион. Запомнил? Лион». Настя скривилась, не в силах поправить ошибочное произношение молодой мамы. Одна из сонных бабулек недовольно стрельнула на нее удивительно бодрым глазом.

Листы, вырванные из тетради, уже превратились в руках Насти во что-то мокрое и нервное. Она хотела было отложить их на колени, но тут дверь кабинета открылась, и оттуда выглянула терапевт.

– Следующий, – сказала она и снова скрылась внутри комнаты.

Бабушки оживились. Настя быстро проскользнула в кабинет, наклонив голову. Несмотря на то, что она прошла точно по своей очереди, девушка все равно чувствовала необъяснимое недовольство пожилых леди.

Терапевтом оказалась немолодая уже женщина с пухлыми запястьями, увешанными золотыми браслетами, с крошкой от шоколадного печенья в уголке бесцветного рта и с пережженными химией волосами. Она нетерпеливо указала Насте на стул, не прекращая что-то писать, и гулко спросила:

– Ну? И что тут у нас?

Девушка положила перед врачом первый лист бумаги. Терапевт недовольно взглянула на него, но все-таки взяла и пробежалась глазами.

– Не можете говорить, значит? Понятно… Тогда кивайте или качайте головой. Простыли?